Тени в раю

Сергей Зверев

Лейтенант погранвойск ФСБ Виталий Громов – единственный из всего выпуска Академии, кому предложено пополнить ряды спецназовцев элитного подразделения Антитеррористического центра. Принимая это предложение, Громов был готов ко всему, но не подозревал, с какими трудностями и лишениями ему придется столкнуться в действительности. Только процесс подготовки спецназовца уже оказался невероятным, угрожающим жизни, приключением, в котором собственный инструктор опасен и жесток. А впереди – диверсионные и антитеррористические операции, похожие на бег по минному полю…

Глава 3

Когда-то в Антитеррористическом центре я проходил курс подводного диверсанта. Я до сих пор помню, как быстро и без проблем утопить любого, пусть даже тренированного противника. Для этого лишь достаточно… Впрочем, я давал подписку о неразглашении и потому не буду рассказывать, как это делается.

Глядя на гнусного коротышку, я очень хотел слегка притопить его пухленькое личико, а затем сладостно наблюдать, как воздушные пузыри остатками никчемной жизни всплывают на поверхность. Но теперь это было непозволительной роскошью.

Стараясь не поскользнуться на мокром кафеле, я, балансируя, приблизился к негодяю и, схватив его за оттопыренные уши, вытащил из воды. Он завертелся, как уж на сковородке, и быстро-быстро засучил коротенькими ножками.

Поставив его перед собой, я, на всякий случай, чтобы придать ему понятливости, врезал кулаком по сморщенной физиономии и сказал:

— Кто похитил дочь Кораблева и где она сейчас?

Вытирая тыльной стороной ладони сочащуюся из носа кровь, коротышка захныкал, как провинившийся школьник перед родительским собранием:

— Я не знаю, честное слово. — Заметив, что я собираюсь повторить дисциплинарное взыскание, он запричитал: — Правда-правда, ну поверь мне…

— Пионером был? — неожиданно участливо спросил я.

Он кивнул, размазывая кровавые сопли по щекам:

— Ага.

— Хоть это радует. — Ему было невдомек, почему я улыбаюсь; я же продолжил: — Приложи руку к голове в пионерском салюте.

Глуповато и непонятливо пялясь на меня, коротышка медленно приподнял правую руку наискось.

— А теперь скажи «хэк» — только резко, на выдохе. — Мое новое требование вызывало в нем самый откровенный протест.

— Зачем? — переспросил он, но, тут же получив резкий удар по печени, выдохнул: — Хэк!..

Мое терпение подходило к концу, и я зловеще протянул, в душе пугаясь собственного голоса:

— Или мы с тобой договариваемся по-хорошему, или ты сдохнешь. Но перед смертью еще восемь раз повторишь слово «хэк»! Решай, я не тороплю — у тебя есть целых пять секунд, и время уже пошло…

На лице коротышки отразилась работа мысли.

— Я правда, я действительно не знаю, где они ее спрятали, — голосок был торопливый и сбивчивый, но меня устраивал и такой, — но могу узнать. Сегодня мне надо будет подкинуть очередное послание о том, что сумма увеличилась…

— Почему? — перебил я говорящего.

Коротышка часто заморгал, решая, как поступить: сказать всю правду или чего-то утаить, — но, посмотрев на мои выразительные колотушки, он принял единственно правильное решение.

— В предыдущем письме было сказано, чтобы Кораблев не обращался к ментам, а он нарушил это условие, поэтому сумма увеличится вдвое. — Мужичонка смотрел на меня почти торжественно, гордый тем, что нашел в себе силы избежать очередного тычка.

Я в свою очередь переспросил:

— А откуда известно, что бизнесмен обращался в милицию?

— У нас в милиции свои люди.

— Кто? Где? Быстро! Как зовут главного?

— Его мало кто видел, но я знаю по рассказам, что он молодой и сильный и имеет волосатую руку в милиции…

Пришлось его перебить:

— У меня не очень волосатая рука, но, если ты будешь кочевряжиться и дальше, как теперь, она наверняка окажется в твоих внутренних органах. — Сделав внушительную паузу, я закончил: — Как его найти? Кто его знает?

Толстяк суетливо задергался и ответил:

— Сегодня ко мне придет связной с письмом — он знает почти всех…

— Его имя, ну живей вспоминай!

— Я знаю его как Алика, но наверняка это кличка. — Коротышка теперь откровенно трясся в приступе отчаянного ужаса. — Можешь прийти в мою квартиру к двум часам дня и сам с ним поговорить. Но умоляю, не выдавай меня, иначе я труп.

— Не бойся. — Мне пришлось сменить тон: теперь я вещал ласково и убаюкивающе. — Никто не узнает о нашем разговоре.

— А она? — Коротышка ткнул жирным пальцем на застывшую в бассейне проститутку. — Ты можешь за нее поручиться?

Меня так и подмывало громко заржать; подумать только — этот идиот требует, чтобы я поручился за его же телку. Кому рассказать — не поверят. Однако пришлось напустить на себя строгости.

— Это будут последние слова в ее жизни. — Я уставился на онемевшую Настю. — Тебе понятно?

Путанка поспешно закивала рыжей головкой, буквально поедая меня карими глазками, — она была готова на все, лишь бы никогда ее жизненный путь больше не пересекся с моим.

Я опять воззрился на коротышку, сказав:

— Сейчас я тебя отпущу, но если ты меня решил кинуть — вспомни о расширенной печени.

Толстяк поедал меня взором, подчеркивая холуйскую угодливость.

Я понял в эту секунду, что никуда он не денется, но на всякий случай произнес:

— А чтобы к тебе не закралась мыслишка о побеге, я загляну в твои документы. — Мой взгляд скользнул по наручным часам. — До назначенного времени остался час сорок пять — за это время тебе будет проблематично покинуть пределы Крыма. Так вот, если в назначенное время ты не окажешься дома, я сообщу все Кораблеву, а у него найдется возможность надавить на милицию. Тогда тебе светит несколько лет на нарах, а скорее под ними. Тамошние ребята очень любят толстожопых мужичков, особенно тех, которые сдают своих подельников.

Господинчик хранил покорное молчание, лишь часто хлопал маленькими ресницами.

Прежде чем уйти, я подвел его к краю бассейна и слегка подтолкнул, сказав:

— Осторожно, не поскользнись. — Ответом мне был громкий всплеск воды от упавшего тела.

Не оборачиваясь, я покинул этот домик чудес и волшебства, запомнив данные паспорта, оказавшегося в кармане спортивных брюк коротышки.

Меня слегка рассмешила фамилия неудавшегося мафиози, и я повторял ее несколько раз, как бы пробуя эту фамилию на вкус:

— Зюзечкин, Зю-зеч-кин, Зю-ю-юзечкин.

Спустя минут сорок я неспешно подъехал к воротам виллы, где работал садовником. Охрана без разговоров пропустила мою машину на территорию особняка. Я оставил машину и пошел к себе.

Пока я готовил себе коктейль, распахнулась входная дверь и на пороге появился Анатолий Иванович. Он тяжело уселся за стол, вытер посеревшее лицо платком и спросил приглушенно:

— Виталий, вам удалось что-нибудь узнать относительно… — Ему было тяжело произнести имя похищенной дочери, поэтому он затих.

Молча наполнив еще один стакан, я протянул его Кораблеву.

— По моим личным данным, Анатолий Иванович, против вас действует весьма хорошо организованная структура. У нее есть связи в милиции. Поэтому я не делаю ставки на правоохранителей. — Мне пришлось прерваться, чтобы сделать глоток алкоголя, после чего я продолжил: — Скорее всего вы получите еще одну записку, в которой они потребуют увеличить сумму…

— Откуда вы знаете? — перебил меня собеседник.

Не вдаваясь в подробности, я коротко ответил:

— Поверьте мне, и все. Никаких других объяснений я вам не дам. — Мне, конечно, было его жаль, но и распространяться по поводу собственных действий не хотелось, поэтому я сказал лишь одно: — Меньше чем через час у меня важная встреча, которая может все решить в ту или иную сторону.

Кораблев понятливо кивнул.

Я посчитал своим долгом предупредить его о том, что волновало и меня:

— Постарайтесь на это время надежно спрятать остальных членов вашего семейства, — я имел в виду жену и малолетнего сына, — и сами не лезьте на рожон. Если же в мое отсутствие вам позвонят или еще каким-то образом свяжутся с вами, не предпринимайте ничего, пока не убедитесь, что Инна жива. Я понимаю, что вам важнее дочь, чем злосчастные деньги, но это будет иметь смысл только в одном случае — если с вами ведут честную игру.

Конец ознакомительного фрагмента.