Полундра

Сергей Зверев, 2004

Вернувшись из очередного рейса, командир отряда морского спецназа Сергей Павлов по прозвищу Полундра узнал, что судно, на котором он служит, купил какой-то коммерсант. Ему надо разыскать затонувший во время войны американский эсминец, на борту которого было много золота. Да еще об этом стало известно крутому бандитскому авторитету, который не прочь попробовать себя в роли пирата. Что ж, Полундра золото найдет – ведь морской спецназовец, выполняя поставленную задачу, способен действовать в нечеловеческих условиях. Только вот кому достанется добыча – большой вопрос…

ГЛАВА 8

— Слышь, Полундра, а говорят, будто гауптвахты на флоте упразднять скоро будут. Как в армии. В армии же упразднили…

Мичман Витя Пирютин, лежа в расслабленной позе на узкой и жесткой деревянной лавке, рассеянно осматривал неказистое помещение, куда в военном городке сажали за дисциплинарные проступки моряков. В отличие от гарнизонной гауптвахты, флотская находилась на территории порта, был слышен неясный шум моря, и, если открыть забранное снаружи стальной решеткой оконце, можно было сколько душе угодно вдыхать соленый морской воздух.

Старлей Павлов, в отличие от своего друга, не лежал, а сидел на жесткой и неудобной лавочке. Изредка он тяжело вздыхал и поднимал голову, так что были видны украшавшие его лицо синяки и ссадины. Немало подобных украшений проглядывало сквозь живописно разодранный китель на плечах и на груди.

— Ты погон-то выбрось, — снова лениво заговорил ничуть не менее разукрашенный в драке мичман. — Что ты его в руке-то держишь? — И видя, как зеленый армейский погон с одной большой звездой послушно выскользнул из руки Полундры и упал на пол, продолжал: — Да что ты расстраиваешься-то, в самом деле? Ну, погуляли малость, полдюжины нахальных морд раскровенили. Не унывай, старлей!

Но Полундра печально вздохнул, медленно поднял голову, уставился на своего беззаботного друга тяжелым, сумрачным взглядом.

— Я никак не могу понять, — тихо, как бы про себя, проговорил Полундра. — Почему она была с ним? Кто он ей такой, этот тип, что она с ним пошла в ресторан?

— Который? — заинтересованно приподнялся на своем ложе мичман. — Такой лысый и толсторожий, который первым хотел тебе по морде дать?

— Да, с кем она в ресторан зашла, — глухим голосом подтвердил Полундра. — Ты его знаешь? Кто он такой?

Обычно разговорчивый мичман на этот раз странно медлил с ответом…

— Коммерсант один, — сказал наконец он. — Я-то его лично не знаю, только разговоры про него слышал…

— Что за разговоры? — нетерпеливо спросил Полундра.

— Ну, говорят, что сам он родился в нашем городке. Родители его до сих пор здесь живут. Но он, как школу кончил, вскоре переехал жить в Мурманск. Говорят, у него какие-то связи в Москве, с кем-то очень солидным. Бабки он заработал, понятно, не своим трудом…

— Это все ясно, — нетерпеливо оборвал его Полундра. — Я спрашиваю, почему он возле Наташки крутился? Почему они вместе были в ресторане?

— Ну, откуда ж я знаю, — как-то неуверенно отвечал мичман. — Может быть, подвозил ее просто на своем «Мерседесе».

— Куда еще подвозил? — недоверчиво вскинулся Полундра. — От ее дома до ресторана пять минут пешком. И почему она, как вошла, была с ним под руку? И почему от встречи со мной этим вечером так упорно отказывалась? После всего того, что между нами было!..

— Ну, не знаю, — пожал плечами мичман. — Мало ли что…

— Что?! — внезапно вскакивая с лавки, крикнул Полундра. — Что там? Что вы мне все голову морочите, а? И эта дебильная радиограмма. И мама. И вот теперь ты. Вы меня за дурака держите, да? Я же чувствую! Вы все что-то знаете, но не хотите мне сказать! Что вы все от меня скрываете? Что Наташка ушла от меня к этому толстомордому коммерсанту?

Мичман, изумленный всплеском эмоций своего обычно столь невозмутимого друга, привстал с лавки, подошел к нему.

— Ты подожди, Серега, не кипятись, — начал он. — Толком из нас никто ничего не знает…

— Слушай, хватит мне голову морочить! — крикнул ему в ответ Полундра. — Все вы про эту историю знаете! Все! И держите меня за дурака!

Старлей осекся, услышав лязг открывающейся стальной двери гауптвахты.

— Что кричишь, старлей? — спросил вошедший — тот самый бодрый и здоровый на вид старик, что беседовал накануне возвращения отряда кораблей в бухту с отставным каплеем Назаровым. Только теперь он был одет в черный китель морского офицера, а на погонах его светились три большие звезды. — Я уж подумал, у вас тут опять драка, надо снова патруль вызывать…

— Нет, между собой они не дерутся, — с усмешкой возразил кавторанг Мартьянов, вошедший следом за каперангом. — Между собой они как мушкетеры, один за всех и все за одного.

— Просто у Полундры нервы немного расслабились, Иван Митрофанович, — стал оправдываться мичман. — У него с девушкой проблемы…

— Я тебе не Иван Митрофанович, а военный комендант порта! — сурово поправил его каперанг. — И ты мне теперь не офицер Военно-морского флота, а арестант. И твой заслуженный друг, кстати сказать, тем более!

— Ты с меня погоны не снимал, чтобы теперь арестантом обзывать, — себе под нос пробормотал мичман Витька Пирютин. Но военный комендант не слышал его. Он остановился напротив старлея Сергея Павлова, вытянувшегося в струнку при его появлении, и принялся сверлить его глазами.

— Эх, обормот, обормот, — качая головой, проговорил комендант. — Ты ведь погоны носишь!

— Что в каптерке выдали, то и ношу!

— Разговорчики, старлей! — грозно крикнул на него комендант. — Тебя это в твоей спецшколе так научили — со старшими по званию пререкаться?

— Никак нет, товарищ капитан первого ранга, сам освоил!

Мгновение комендант сурово смотрел на Полундру снизу вверх. Потом покачал головой.

— Ты скажи, старлей, тебя Родина обучила для чего? — снова заговорил он. — Рукопашному бою тебя научили для того, чтобы драки в ресторанах устраивать, так, что ли? Ты моли своего морского бога, чтобы военный прокурор добрый попался, все смягчающие твою вину обстоятельства рассмотреть захотел. Ты пойми: вся эта твоя история с девушкой никого абсолютно не интересует!

— Как военный прокурор? — удивленно проговорил мичман. — Вы что, уголовное дело возбудили? Да за что же?

— За что? — вскинулся комендант. — А ты знаешь, что там три человека в больницу попали после вашего мордобоя? Ты знаешь, что заявления поступили и от армейского патруля, и от наряда милиции, и еще от того бизнесмена… как уж, черт возьми, его…

— Стариков его фамилия, — подсказал кавторанг.

— Вот, точно, Стариков, — согласился комендант. — Ты знаешь, что ты ему руку сломал, два ребра и чуть мозги не вышиб? Ты знаешь об этом?

— Так ему и надо, этой сволочи, — тихо проговорил мичман. — Мурло толстомордое!

Комендант только нахмурился.

— Так что ты радуйся, если просто одну звезду снимут, — сурово продолжал он, глядя прямо в лицо Полундре. — А то под военный трибунал пойдешь. Стыдно должно быть, черт возьми! Ты моряк, офицер Военно-морского флота. А ведешь себя как последний матрос-дебошир! Позорище!

Полундра от этого отеческого разноса стоял весь красный, но не возражал ни слова.

— Ладно, Митрофаныч, хватит парня распекать, — вмешался кавторанг Мартьянов, подходя ближе к группе. — Ему теперь предстоит такая канитель, что найдется кому его отругать. — Довольно бесцеремонно он хлопнул старого коменданта по плечу: — Давай, Митрофаныч, иди, займись своими делами. Нам надо побеседовать.

Митрофаныч, ничуть не обиженный фамильярностью, которую позволил себе по отношению к нему младший по возрасту и званию, вышел. Стальная дверь захлопнулась за ним.

— Ну, сынки. — Кавторанг оглядел своих подчиненных с ног до головы. — Давайте сядем. Разговор у нас с вами будет долгий и серьезный.

Кавторанг уселся на лавочке под окном, двое провинившихся моряков устроились напротив него. Некоторое время они все молчали.

— Ну, ни для кого не секрет, — начал кавторанг, — что наш Митрофаныч, конечно, тот еще морской волк, который, несмотря на свои погоны, шлюпкой не знает, как управлять. — Кавторанг грустно вздохнул, окинул своих «орлов» печальным взглядом. — Только в данной ситуации он, к сожалению, очень даже прав и положение твое, Полундра, очень серьезное. Ты сам посуди: пьяный дебош, неподчинение патрулю, нанесение тяжких телесных повреждений. Три заявы на тебя у прокурора, понимаешь ты? Три! И что ты теперь думаешь делать?

— Не знаю, — вздохнул Полундра.

— И я не знаю, что тут можно сделать, — согласился кавторанг. — Пойдешь под суд, да и все. За хулиганские действия.

— Меня под суд? — закипая гневом, проговорил Полундра. — Да мне орден Мужества сам Президент России вручал! — крикнул он, сжимая кулаки. — У меня государственных наград больше, чем у этого прокурора пуговиц на ширинке!

— Старые заслуги вряд ли тебе здесь помогут, — возразил кавторанг спокойно. — Митрофаныч ведь прав: ты запятнал честь российского Военно-морского флота. Мы тебя не для того рукопашному бою научили, чтобы ты людям в ресторанах головы прошибал!

— Значит, пусть они делают со мной все, что хотят, да? — запальчиво крикнул Полундра. — Пусть бьют меня по морде, целят в меня из пистолета! А я должен стоять и сопли жевать…

— Этот коммерсант первым в драку полез, — тихо сказал мичман. — Он думал, с ним его телохранители стоят, значит, ему все можно…

— Ну да, все правильно, — со вздохом согласился кавторанг. — Я знаю вас, сынки, вы просто так в драку не полезете. Только вот попробуй, объясни это военному прокурору! Ты ведь знаешь, как в прокуратуре к чести военного моряка строго относятся.

— Я не пойму, к чему ты клонишь, командир? — вдруг сказал довольно фамильярно мичман. — У тебя что, есть какой-нибудь запасной вариант?

— А не было бы, я бы с тобой сейчас мое время зря не тратил, — сурово отвечал кавторанг.

— Гражданка? — догадался Полундра. — Я же тебе сказал, командир: я офицер Военно-морского флота!..

— О хулиганских действиях которого ведется дознание! — закончил кавторанг. — Врубись ты наконец, Полундра! После того, что ты вчера с горя натворил, нет у тебя такой возможности — оставаться, как и прежде, заслуженным морским офицером! Твой выбор: или на Колыме баржой командовать, или увольняться совсем из флота, идти на гражданку, где твое дело будет автоматически пересмотрено, отправлено из военной прокуратуры в гражданскую, а значит, наказание заметно смягчится. Если и дадут срок, то условный. А может быть, и вовсе штрафом отделаешься.

— А что, ведь командир прав. — Мичман, кивнув головой, смотрел выжидающе на Полундру. — Выйти в отставку, и весь инцидент исчерпан. Все сразу станет проще.

Но Полундра, поникнув головой и глядя в замусоренный пол гауптвахты, казалось, не слышал его. Замерев, он сидел молча, и только было видно, как багровеет от волнения его литая мускулистая шея.

— Ну, давай, старлей, не тяни, решайся! — снова заговорил кавторанг. — Я тебе говорю: выйдешь на гражданку, все окажется проще и легче. У меня в Мурманске в штабе флота свои люди есть, они это дело замнут. Ты сам знаешь, как они там в штабе не любят выносить сор из избы…

— А если я напишу рапорт, — сказал, поднимая голову Полундра. — Чем, черт возьми, я займусь там, среди штафирок? Что, все-таки телохранителем к какому-нибудь толстомордому?

— Нет, старлей, я же тебе говорил. — Кавторанг почувствовал себя заметно увереннее, видя, что Полундра почти готов согласиться. — Твоя специальность и на гражданке очень востребована. Водолазы твоей квалификации и в мирной жизни очень нужны. Ты погоди немного, я все выясню окончательно и тебе сообщу. Ты не бойся, я своих людей так просто не бросаю. — Из папки он вытащил лист бумаги, ручку, подал все это Полундре. — На вот, пиши рапорт. А что дальше, там видно будет.

Полундра послушно взял лист, ручку, удобно устроил кожаную папку кавторанга у себя на коленях, однако все медлил.

— Понимаешь, командир, — сказал, наконец, он дрогнувшим от волнения голосом. — Отец бы не простил мне вот этого ухода из флота…

— Что поделаешь, сынок, — со вздохом отвечал кавторанг. — Но ведь ты сам посуди: твой отец не устраивал драк в ресторанах. Ладно, ты пиши, пиши…

И Полундра дрожащими от волнения руками стал медленно, аккуратно выводить на бумаге, букву за буквой, рапорт с просьбой о его увольнении с флота. Кавторанг и мичман внимательно следили за ним.