Лейтенант с одной жизнью

Сергей Зверев, 2017

Лейтенант Валентин Стеклов в Афганистане недавно. Только принял взвод, и сразу же – первое боевое задание: обезвредить банду бесчинствующих в районе душманов. Вот где настоящая школа для молодого офицера: труднопроходимые горные тропы, коварные засады врага, первая кровь… Хорошо, что солдаты во взводе опытные, отлично знают свое дело. Захватили вражеский схрон с боеприпасами, а заодно и несколько бандитов. Кажется, лейтенанту будет о чем докладывать по возвращении, но в первую же ночь кто-то убил всех пленников. Что это: разгильдяйство часовых или предательство? Стеклову предстоит найти ответ на непростой вопрос, и все это в полевых условиях, под беспощадными пулями озверевших моджахедов.

Глава 1

За секунду до смерти

Вцепившись пальцами в острый угол камня, Валентин изо всех сил старался вжаться в стену, сплюснуться с ней, боясь хоть на сантиметр оступиться и сорваться со скалы в пропасть. Каменный выступ, по которому он сейчас передвигался боком, становился все уже и уже, а рюкзак с автоматом, висевшие у него на спине, — тяжелее и тяжелее.

— Товарищ лейтенант, идите, не стойте!

Раздраженный голос младшего сержанта, уже несколько часов «подталкивающий» Стеклова двигаться по краю скалы быстрее, нервировал, выводил из себя. Но Валентин не мог сейчас приказать этому надоедливому парню, чтобы тот замолчал. Он не имел на это никакого права, так как был никем в этой группе.

— Сейчас, сейчас, сержант, — тяжело дыша, прошептал лейтенант и на несколько сантиметров продвинул вперед правую ногу, потом — ладонь, ища пальцами хоть какой-то новый выступ, за который можно ухватиться пальцами.

Да, спускаться с отвесной скальной стены ему еще ни разу не приходилось в принципе, как и лазать по горам. Оказывается, это невыносимо тяжело и опасно. И все, кто сейчас идет рядом с ним, понимал лейтенант, находятся в таком же, как он, беспомощном положении. Они надеются только на везение, на свои физические силы и самоконтроль каждого своего движения. Здесь, на спуске, даже опасно поддерживать друг друга за руку, так как для фиксации тела на стене нет никаких спасительных выступов, углублений, а с собою специального альпинистского снаряжения: веревок, ледорубов, крючьев, кошек и — опыта.

— Товарищ лейтенант! Не вжимайтесь в камень! Вы стоите на широком выступе, — прохрипел младший сержант, идущий за Стекловым, — а мы нет… — В его голосе проскальзывали нотки гнева и даже ненависти.

— Сейчас, сейчас, сержант, — тихо ответил Стеклов. — Извините-ка. — И с трудом, царапая нос и кожу лица о камень, в который вжимался правой щекой и подбородком, повернул голову вправо. Тут же нахлынул новый испуг: тех, кто шел впереди него, уже нет. — Где они? — с дрожью в голосе прошептал он. — Где?

— Сделай два небольших шага вправо. Ну, лейтенант! Стеклов, я тебе говорю! — раздался снизу голос командира группы старшего лейтенанта Ивана Васнецова.

— В-вы м-мне? — дрожащим голосом спросил Стеклов.

— Стекловых здесь больше нет. Ну, лейтенант, уйми тряску, а то сейчас полетишь и нас всех с собой соберешь. Стеклов, что я тебе говорю!..

— Да, да. — Трясясь всем телом, Валентин сделал еще один небольшой шаг вправо, но вес своего тела на эту ногу не перенес, ожидая следующей подсказки командира.

— Все нормально, лейтенант, ты на широком камне, — с хрипом в голосе проговорил тот. — Еще шаг, ясный день! Ну!

«Да, да, командир. Да, да, командир!» — Повторяя про себя эту фразу, Валентин передвинулся еще на десять-двадцать сантиметров вперед.

— А теперь правой, правой, слышишь, ясный день, рукой чуть ниже нащупай камень! Он ниже, еще ниже, на уровне твоего пояса. Ну! Лейтенант!

— Да, да, извините-ка, — шепнул Стеклов и потихонечку повел ладонью вниз, перебирая пальцами каждую выбоинку на камне, при этом боясь, что потеряет равновесие и полетит в пропасть. И снова замер. — А дальше, дальше, т-товарищ с-старш-ший…

— Посмотри вниз, видишь меня? Да вот же я, под тобой стою!

— Да, д-да-а, вижу, — с трудом глянул вниз Валентин. Заросшее бородой лицо командира группы было где-то в метре от него.

— Ладно, Валя, все нормально, ясный день! Спрыгивай ко мне. Ну!

Стеклов, ища правой ногой хоть какую-то опору, присел и, потеряв равновесие, начал хвататься руками за стену скалы, пытаясь улечься на нее грудью, чтобы сползти вниз. Чья-то рука придавила его в спину, помогая удержаться.

— Все нормально, лейтеха! — сказал ему прямо в ухо Васнецов. — Теперь посторонись, дай солдатам слезть…

Задрав голову вверх, Валентин, увидев перед собой небольшой участок стены, по которому только что спускался, невольно присвистнул, но привычного звука не получилось. Во рту не хватало слюны, отчего и язык стал сухим, каким-то деревянным.

— А что ж ты думал, лейтенант, с горочки на лыжах здесь кататься будем? — усмехнулся командир.

— Извините, — прошептал Стеклов.

— На, пару глотков сделай и передай другим. — Васнецов сунул Стеклову в руки пластмассовую флягу. И буквально через минуту, не дав толком и отдышаться, скомандовал: — Все, бойцы, продолжаем спуск!

Снова ладони Валентина прилипли к стене, как магниты.

— Ёклмн! — заметив остановившегося лейтенанта, выругался Васнецов. — Ты что, одурел, лейтенант, да здесь боком нужно спускаться по камням, а не липнуть к ним! Ну!

— Да, да, сейчас, сейчас, — пытаясь унять дрожь в коленях, торопливо произнес тот.

Несильный, но, как всегда, неожиданный удар в спину идущим сзади младшим сержантом толкнул Валентина вперед. К счастью, промежуток между скальными «лесенками» был небольшой, и торчащее каменное ребро, на которое спрыгнул лейтенант, оказалось широким, ступня на нем легко уместилась. Но, когда переступал по нему с одной ноги на другую, споткнулся и всем телом полетел на стоявшего под ним командира группы. Васнецов, вовремя заметив падающего на него Валентина, с разворота пригвоздил его тело своим локтем к стене.

— Ты мне надоел, ясный день! — Глаза Ивана были налиты кровью.

— С-с-спасибо в-вам, — выдавил из себя задыхающийся лейтенант.

— Как ты мне надоел!

— С-с-пас-си-бо.

— Это последнее предупреждение! Понял, ясный день?! — вдавливая лицо лейтенанта в скалу, прошептал Васнецов.

— Д-да.

— Вперед! Ну!

Валентин тут же подчинился приказу, начал спускаться, прыгая с камня на камень, одной рукой с силой держась то за приклад автомата, то за скалу, а второй махая в такт своего движения, чтобы удержать равновесие. Да, он понимал, что сейчас на него смотрят солдаты, которых завтра он поведет в бой, поэтому о трусости надо забыть.

«Ступеньки» быстро закончились, впереди новый провал, перед которым его ждал старший лейтенант.

Васнецов стоял, развернувшись животом к скале, и, хватаясь руками на уровне своей поясницы за каменные выступы, продолжал спускаться. Валентин, осмотрев выступы скалы, пошел за ним, цепко хватаясь за камни. «Как перед первым прыжком с вышки на парашюте», — почему-то сравнил он спуск со скалы. Они тогда тоже с дрожью в коленях поднимались по ступеням наверх, чувствуя, как она ходила вправо-влево под их тяжестью, и казалось, что вот-вот завалится. Но потом привыкли…

— Прыгайте, товарищ лейтенант! — снова запел свою нудную песню находящийся над ним боец.

Подняв голову, Валентин уперся глазами в нависшую над ним серую подошву ботинка младшего сержанта.

— Справа, чуть ниже тебя, смотри, куст видишь? — услышал он слова командира группы.

— Он подо мною? — переспросил Стеклов.

— Да, справа.

— Ага, в-вжу.

— «Вжу», — с издевкой в голосе передразнил его командир. — Становись, ясный день, на его корневище, не бойся, он на каменном ребре растет.

— Т-точно, — вздохнул с облегчением Стеклов, переставляя на него ногу.

Потихонечку перенося на нее всю тяжесть своего тела, он посмотрел вниз. Скол камня, на котором закрепился кустарник, был широким. Валентин попытался перенести к кустарнику и вторую ногу, но в то же мгновение почувствовал, как подсумок с автоматными магазинами обо что-то зацепился, не давая ему двинуться дальше.

«Ы-ы-ы!» — нервозно заревел Валентин, пытаясь поймать хоть какое-то равновесие.

— Лейтенант, не дергайся, посмотри вниз налево, ясный день! — рявкнул Васнецов.

— Что там? — прошептал Стеклов.

— Я там стою. — В голосе старшего лейтенанта снова звучала злость. — Не вдавливайся в камни, лейтенант, это тебе не вата!

— Я за что-то зацепился.

— Ну, что ж, виси, если тебе так нравится, ясный день, а мы пошли дальше.

— Т-товарищ… — вскрикнул Стеклов и, по инерции сделав шаг влево, почувствовал, что подсумок освободился от торчавшего каменного «крючка».

— Фу-у-у! — с облегчением вздохнул он, кинув взгляд на стоявшего внизу Васнецова.

— Ну что, лейтенант, мокрый, ясный день?

— Не понял? — с трудом проглатывая слюну, выдавил Стеклов.

— Сколько тебя ждать?! Пошли дальше… Ну, что там с тобою?!

«Все нормально, все нормально, — повторяя про себя одну и ту же успокаивающую фразу, продолжал медленно спускаться вниз Валентин. — Все нормально, все нормально…»

— Стой, замри! — Приказ Васнецова заставил его вжаться в каменную стену. — Лейтенант, сделай полшага влево! Так, молодец, теперь вправо. Так. А теперь оттолкнись от стены и прыгай вниз.

— Как? — не понял Валентин.

— Расслабься, лейтенант, мы уже спустились, — усмехнулся Васнецов. — Что, мозги у тебя отказали, ясный день? — и похлопал его по плечу.

— Какие мозги? — не понял вопроса Стеклов и, посмотрев себе под ноги, громко ойкнул.

Только теперь он понял, о чем ему говорит Васнецов. Наконец-то закончился этот страшный для него первый в жизни спуск со скалы.

— Опа-а-а, да здесь нас уже ждут! — вдруг прошептал старший лейтенант. — Ложись! Душманская засада!

Вжавшись в камни, лейтенант стянул с плеча автомат и оперся на него рукой, готовый в любой момент кинуться куда прикажет командир.

…Еще пять дней назад Валентин, затаив дыхание, как и все пассажиры самолета, летевшего по маршруту Ташкент — Кабул, смотрел в иллюминатор на склоны Гиндукуша и раскинутые под ним постройки столицы Афганистана. Сидевший рядом с ним офицер шептал про себя одну и ту же фразу: «Хоть бы не сбили, хоть бы не сбили…»

Нет, такого не должно было случиться, никак не должно. Он не для этого летел в Афганистан, а для того, чтобы служить.

И только после того, как колеса самолета коснулись аэродромных плит, сосед Валентина, капитан-десантник, крепко пожав ему ладонь, громко сказал:

— Все, брат, жизнь продолжается!

Когда прилетевшие пассажиры шли к выходу из аэропорта, Стеклов обратил внимание на ряд стоявших на земле продолговатых ящиков, рядом с которыми стояли солдаты и офицеры. На одном из них черной краской было написано: «Ст. л-т Петров».

— Царствие вам, небесное! — незаметно перекрестился старый подполковник, идущий рядом с Валентином.

— Это — гробы? — спросил у него лейтенант.

— Они самые, — кивнул подполковник.

Несколько раз Валентину Стеклову, курсанту военного училища, будучи патрульным по городу, приходилось выезжать в аэропорт для транспортировки в морг прибывшего из Ташкента «груза 200». Он прекрасно знал, что эти люди погибли не на учениях, как гласила в 1980–1983 годах «легенда», а в Афганистане. Несколько лейтенантов-отпускников, прибывших в город на побывку, заходили в свое родное училище к своим бывшим командирам и рассказывали курсантам о том, что происходило там.

И вот теперь, он, лейтенант Стеклов, сам прибыл на смену старшему лейтенанту Александру Текереву, тяжело раненному в руку. Спас его от смерти бронежилет, пуля попала в грудь и, скользнув по броне, прошила локоть, раздробив кость…

— Что спишь, Стеклов?! — окликнул его командир группы. — Слушай внимательно. Старший в вашей тройке — младший сержант Нечипоренко, ты, лейтенант, подчиняешься ему. Понял? Вместе со своим отделением выдвинитесь туда, — махнул рукой Васнецов в сторону подножия скалы, с которой они только что спускались. — И осторожно, ползком, не высовываясь. Метров в пятидесяти отсюда заберетесь наверх. На месте разберетесь, насколько. Кто знает, где они, эти «духи». Нечипоренко, понял? Займешь там оборону. Вся надежда на вас. И смотри, чтобы не напоролся на растяжки и мины. Вперед!

Вжимаясь в камни, Валентин короткими перебежками двигался за младшим сержантом. Через несколько минут Нечипоренко остановился и начал осматриваться по сторонам.

— Товарищ лейтенант, вы это, не обижайтесь на меня.

— Глупости, — прошептал ему в ответ Валентин. — Я сам еще, как видишь, «чайник».

— Ничего, это поправимо, — улыбнулся Нечипоренко. — Мы по этим скалам почти каждый день ходим. Стоп! — поднял он вдруг руку. — Вроде тихо. Давайте за мной, только без криков, — и, ухватившись за камень, полез на скалу.

Валентин — за ним…

Младший сержант с легкостью лез вверх по трещине в скале. Хватаясь за острые выступы камней, лейтенант лез за ним, стараясь не отставать. Каменная глыба, под которой они остановились, напоминала выступ крыши.

Нечипоренко замер и указал Валентину вниз, в сторону ущелья:

— Товарищ лейтенант, осмотритесь, может, что-то или кого-то увидите. Только тихо! — Затем подозвал к себе пулеметчика ефрейтора Каплина: — Боец, встань на колено и упрись всеми конечностями, я встану тебе на плечо и залезу наверх, чтобы осмотреться. Ждите меня и будьте готовыми ко всему!

Стеклов в ответ кивнул головой и, вскинув свой автомат, продолжил осмотр местности.

Нечипоренко встал на плечо Каплина, взобрался наверх и через несколько минут окликнул их:

— Здесь все чисто, позиция для засады еще лучше.

Место действительно было удобным. Расположившись слева, лейтенант осматривал свой левый сектор, где находился со своей группой старший лейтенант Васнецов. Пулеметчик был посередине, младший сержант — справа. Движения в границах его внимания не было. Но это не успокаивало.

Вспомнился рассказ ефрейтора Самида Сайдудулаева, спасшего в бою раненого старшего лейтенанта Текерева. Они шли в середине батальонной колонны на участке, который находился под прикрытием нескольких дозоров, расположившихся на высоте перевала.

Несмотря на это, душманы сумели скрытно пробраться к дороге и открыли из гранатометов и автоматов огонь по механизированной колонне. Реактивная граната, выпущенная из гранатомета, попала в БТР, на котором ехал Текерев. К счастью, им, вместе с экипажем, удалось вовремя покинуть загоревшуюся машину и занять оборону за ней, в камнях. БМП и БТРы, открывшие огонь по противнику, дали возможность группе солдат Текерева перебраться в более защищенное от обзора душман место. Но старший лейтенант неожиданно для всех кинулся к горевшему бронетранспортеру и, забравшись внутрь, долго не появлялся наружу. Он вынырнул оттуда через несколько минут, которые показались бойцам не меньше часа. Пытаясь откашляться, он встал на колени, удерживая в одной руке автомат, в другой — сумку.

Пуля, попавшая в Текерева, буквально кинула его на камни, на которых он безжизненно распластался. Ефрейтор Сайдудулаев тут же бросился к нему и, ухватив старшего лейтенанта за плечи, потащил на себе в укрытие. И это было очень вовремя: в том месте, где минуту назад лежал раненый офицер, раздался взрыв.

— Ничего, бойцы, документы сохранил, — прошептал Текерев, прижимая к груди командирскую сумку.

И только в этот момент Самид Сайдудулаев обратил внимание на правый локоть офицера. Маскхалатная куртка старшего лейтенанта в этом месте стала бордовой от крови. Он сделал потерявшему сознание командиру обезболивающий укол в руку и, наложив на предплечье жгут, остановил кровь.

Бой, к счастью, был недолгим. Старшего лейтенанта погрузили в бронетранспортер и двинулись в сторону Кабула. В бреду Текерев все время повторял одну и ту же фразу: «Держи сумку, держи сумку!»

Бойцы знали, что в ней находились очень важные документы, которые старший лейтенант получил в кишлаке от «своего» человека. Это была карта, нарисованная от руки, с непонятными значками, цифрами и короткими записями.

…Камень, скатывавшийся со скалы, заставил Стеклова вжаться в стену.

— Товарищ лейтенант, — шепнул Нечипоренко, — передвиньтесь на десять метров влево, там есть такой же выступ. Как раз для одного человека.

— Там только что упал камень, значит, душманы над ним находятся, — покачал головой Стеклов.

— Это я там был только что, видно, столкнул нечаянно тот камень. Вы здесь у всех на виду, — прошептал в ответ младший сержант, — а там будете находиться под камнем, значит, сверху будете невидимым. Если не хотите, я туда поползу. Увидите их — открывайте огонь.

— Стой, я сам туда поползу, — поднял руку Стеклов. — Если что, меня с ефрейтором Каплиным прикроете, — и пополз в то место, куда указал ему только что Нечипоренко.

Прав был младший сержант: это место было более удобным по сравнению с тем, на котором он прятался несколько минут назад. С крышей, каменным ребром, скрывающим его от бокового обзора.

Но вот в чем вопрос: если спускающиеся со скалы душманы окажутся справа, как же он откроет по ним огонь, ведь там находятся Каплин с Нечипоренко? Хотя их отсюда и не видно, но он не должен забывать о том, что пуля может срикошетить от камня. И тут…

…С трудом открыв глаза, Валентин понял, что лежит, упершись лицом в камень. Голова была очень тяжелой, он с трудом, постанывая, попытался ее оторвать от земли, но какая-то сила придавила его.

— Кто твой комантир? — услышал он приглушенный голос.

«Я в плену?» — ледяной молнией резанула мысль, и, кусая разбитую губу, Валентин вжался в камень.

— Я спрашивай, кто твой комантир дивизий? Молчишь? Сечас тепя упью… Я тепья последний раз спрашивай, кто твой ком-мантир дивизий?

— Херовая у вас разведка, — выдавил из себя Стеклов.

— Кто? — Что-то твердое и холодное уперлось в затылок лейтенанта.

В висках похолодело. «Вот и вся твоя война», — мелькнуло в голове лейтенанта.

— Хотчешь жит? — Каждое слово допрашивающего было каким-то холодным, чуть ли не морозным.

Судорога прошлась по согнутой левой ноге, и Валентин от невыносимой боли застонал:

— А-а-а!

— Как фамилий твоего комант-тдира? — придавливая чем-то твердым затылок, повторил свой вопрос душман.

— Да пошел ты!.. — выкрикнул Валентин и тут же почувствовал, как что-то острое коснулось его горла!

— Я отрезай тепе голова, если не сказешь!

Сильные толчки крови в висках, разрывая сосуды, стали напоминать колокольный набат. Только эти звуки отдавались болью, ударявшейся в затылок.

— Послетний вопрос, лейтенант. Не ответишь… — Валентин понял, что нож, упирающийся своим лезвием ему в горло, сейчас разрежет его сонную артерию…

— Ну, лейтенант, ясный день!

— Да пошел!..

Какая-то сила в этот же момент развернула тело Валентина, и он сквозь солнечные лучи с трудом рассмотрел нависшее над ним лицо душмана. Оно было покрыто черной серой щетиной, глаза — сощуренными, губы — растрескавшимися.

— Живи пока, Валька, ясный день! — прошептал ему в ухо знакомый, с хрипотцой, голос старшего лейтенанта Васнецова.