Сибирское дело

Сергей Булыга, 2017

В ночь на 6 августа 1585 года на реке Вагай попал в засаду и погиб покоритель Сибири Ермак Тимофеевич. Кто и при каких обстоятельствах предал легендарного атамана? Куда подевались вручённые ему царские подарки – шуба, панцирь и сабля? На эти и ещё многие другие вопросы должен ответить знаменитый сыщик Маркел Косой, отправленный в далёкую и тогда почти совсем неизвестную землю – Сибирь…

ГЛАВА 4

Когда Маркел пришёл домой, Нюська сидела на полу и играла с деревянной куклой. Маркел спросил, где мамка. Ушла к ведьме, ответила Нюська. Зачем, строго спросил Маркел, потому что не любил такого. Я не знаю, ответила Нюська.

Маркел сел за стол. Нюська подала ему поесть, а сама села напротив. Маркел ел и спрашивал о всяких мелочах, Нюська охотно отвечала. Потом вдруг замолчала, облизала губы и сказала:

— Ты же в Сибирь идёшь?

— В Сибирь, — кивнул Маркел. — А что?

— Привези мне оттуда манит-камень.

— Это что такое?

— А это такая диковина. Чёрненький камешек, маленький. На кого его наставишь, того он к тебе и манит.

— Э! — засмеялся Маркел. — Зачем тебе это? Я и так вон как близко сижу, можно рукой достать.

— А я не про тебя, — сказала Нюська и насупилась.

Маркел подумал и сообразил: вот про кого это она — про Гурия Корнеевича! И тут Маркел тоже насупился, больше уже ни о чём не заговаривал, а сидел сычом, ел молча, глазами посверкивал. Нюська, такое увидав, испугалась, стала шуметь, пошучивать, но Маркел как будто ничего не слышал. А как поел, пошёл и лёг на лавку, заложил руки за голову.

Пришла Параска, остановилась в двери, осмотрелась. Потом, повернувшись к Нюське, спросила:

— Ты чего ему сказала, дура?!

— Ничего, — тихо ответила Нюська.

Параска посмотрела на Маркела. Маркел сел на лавке и сказал:

— А что, ей уже и слова не сказать?!

— Ну, — растерялась Параска, — сказать. А пока иди, Нюся, иди. Надо будет, позову.

Нюська надулась и нехотя вышла. Параска села рядом с Маркелом и начала расстёгивать на нём ворот рубахи.

— Ты чего это? — спросил Маркел.

— Так надо.

Параска потянула за шнурок и вытащила из-под рубахи Маркелову ладанку. Маркел перепугался, побелел. Параска сказала:

— Не робей.

И развязала ладанку. Маркел не шевелился.

— Видишь? — спросила Параска, разжимая свой пухлый бабий кулачок.

На ладони лежал маленький засохший корень.

— Вот это пожуёшь, и сразу как рукой снимает, — сказала Параска.

— Что снимает? — спросил Маркел.

— Всё снимает, особенно сглаз, — строгим голосом ответила Параска, засовывая корешок в ладанку. — Знаешь, какие в Сибири бабы злые? Татарки эти сибирские, ого! Им такого, как тебя, околдовать — раз плюнуть. Вскочит на стол и как пойдёт плясать! А брюхо голое! И эти вот так торчат! А вам, мужикам, много надо? А так корешок пожевал — и отпустило.

— А если не жевать? — спросил Маркел.

— А ты побожись, что пожуёшь! Побожись, побожись! Я вот уже божилась.

— У ведьмы!

— Что у ведьмы? Она с крестиком!

— С хвостом она!

— Тьфу на тебя! Божись!

Маркел побожился, что будет жевать, если татарки нападут. Тогда Параска ещё прибавила, что этот целебный корешок не только от сглаза помогает, но и от отравы — тоже надо пожевать, а после хоть змеёй закусывай, не страшно. И опять поставила на стол графинчик, разложила закусок…

Ну и так далее.

А после наступила ночь, они заснули.

Посреди ночи Маркел вдруг проснулся. Было жарко, дышать нечем. Маркел поднялся, подошёл к столу, напился квасу, полегчало. Маркел вернулся к лавке, сел с краю и задумался. Хотя чего тут было думать? И так уже всё было ясно: недоброе это сибирское дело, скользкое, лживое! Доброе, это когда всё ясно — убьют кого-нибудь или ограбят, приходи и поднимай на дыбу, спрашивай, а тут только и смотри, чтобы самого на дыбу не подняли, или что там в Сибири вместо дыбы у татар, да и не всё равно ли, что, а гадко так, как и тогда, когда царь-государь преставился ровно два года тому назад, вот Котька-пёс накликал, тьфу, всё из-за Котьки, сглазил! Маркел плюнул со зла, лёг, обнял Параску покрепче, зажмурил глаза и заснул.