Молот и меч. Путь гладиатора

Сергей Абенов

Он – центурион римской армии, и за его плечами опыт жестоких сражений. Но никто не знает его священной цели, ради которой ему пришлось пережить ад римских галер и кровавые схватки на гладиаторской арене. Ничто не может остановить его, русского гладиатора, на этом пути – даже благосклонность знатных патрицианок Великого Рима.Путь его прям и опасен, как лезвие гладиаторского меча. Найдет ли он свою сестру, с которой судьба разлучила его в раннем детстве и которая дала ему гордое имя – Славиус?

© Сергей Абенов, 2021

ISBN 978-5-4483-6983-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

1 век н. э. Верхняя Мезия¹, близ города Наиссус.

Он помнил всё. Когда они расстались, ему было семь или восемь лет, он не знал точно. Три зимы они провели в этих бараках, значит, привезли его четырех или пяти лет от роду. Он ничего не помнил о том, что было до плена. Все его воспоминания начинались с барака, длинного глинобитного строения, в котором в тесноте и смраде проживало около сотни рабов. Барак делился пополам дощатой перегородкой, и малые дети обитали на женской половине. Женщины везде остаются женщинами и заботились они сообща о детях, своих, которых удалось уберечь, и чужих, разлученных с родителями или вовсе оставшихся без таковых. Маленький Славиус был горд — у него была старшая сестра, и он чувствовал себя защищенным, не понимая, что маленькая девочка, случись что, не сможет защитить ни его, ни себя. Она называла его — славный, славненький — и это стало его именем. Чужие не могли произнести это славянское слово и стали звать его на ромейский манер — Славиус.

У них с Русаной, так звали его сестру, был свой мир — тюфяк в углу барака, набитый соломой и паклей, который стал для него олицетворением родины, началом воспоминаний. Здесь, укрывшись тряпьем, он слушал ее рассказы о далекой стране, неведомой Венетии. Там, в этой сказочной стране их ждали отец и мать, там спокойно, тепло и красиво, много хлеба и добрые люди. Славиус, несмотря на малый возраст, осознавал, что встретились они здесь, в неволе, и никаких отца и матери у них нет. Но это осознание жило в нем отдельно, само по себе, как бы в другом человеке. Он искренне верил рассказам сестры, и они проросли в его сознании и душе, как семена, попавшие на благодатную почву и заботливо орошаемые живительной влагой.

Иногда Русана помогала старшим рабыням прислуживать в вилле и приносила, пряча под платьем, вкусные объедки с хозяйского стола. Укрыв сшитым из кусков тряпья подобием одеяла, она кормила брата и рассказывала сказки, слышанные ею от своей бабки, а он перебивал ее и просил снова и снова рассказывать о далекой прекрасной Венетии.

— Русана, расскажи лучше, как мы катались на санках с горы.

— Я тебе уже сто раз рассказывала. Ну, ладно, слушай.

Теперь он не помнил всех подробностей тех рассказов, но на всю жизнь сохранил впечатление и ощущение Родины, и свою принадлежность к народу, о котором ничего почти не знал, и язык которого стал забываться с годами.

Немало он повидал людей, рожденных в неволе, не ведающих ни роду своего, ни племени, говорящих на чуждом для них ромейском² языке и так и не ставших частью народа, населяющего великую страну. В этих людях не было стержня, в трудной ситуации они ломались без отчаяния, без злости, покорно принимая несправедливость судьбы. Куда крепче были люди, помнившие, откуда и кто они, и которым было куда вернуться. И он прекрасно понимал чувства, которые испытывали эфиопы, тоскующие по своей жаркой африканской родине, или отважные галлы-гладиаторы, поющие после боя протяжные свои песни. Только в отличии от них, он никогда не рассказывал о своей родине и чужие рассказы слушал с полным равнодушием.

Примечания

1

Верхняя Мезия — в 1в.н.э. римская провинция, административный центр — г. Наиссус

2

Ромейский — латинский, римский