Ciao, Amore!

Светлана Чепкасова, 2021

Эту книгу я начала писать, когда в моем холодильнике лежал один пакет томатной пасты, во дворе двухэтажного дома в Тоскане бегали трое детей, а я сама стояла на пороге развода. Она стала для меня своего рода психотерапией, поэтому первое, что я сделала, это "убила" бывшего мужа.

Глава вторая

Мила отчаянно боялась летать. При мысли о самолете конечности немели, волосы вставали дыбом, мозг категорически отказывался внимать разуму. Общим столбняком организм не ограничивался, а добавлял трогательный пастельно — землистый цвет ее лицу.

— Красавица моя! — Катерина обняла подругу и потащила ее к стойке бара, — Пойдем, пойдем, сейчас я тебя вылечу, сейчас полегче станет. Двойной Синглмолт пожалуйста,-она усадила коченеющее тело на соседний стул.

— Может лучше таблетку? — послышалось из недр Милиного организма, — Виски не люблю. — при виде заказа лицо у нее вытянулось в удивленную уточку, — Я что, должна все это выпить?!

— А ты как думала? Да не бойся, меня научил Сашка Умсиян, когда мы из Мюнхена летели. Пару — тройку порций — и в самолете заснешь как младенец. Давай и рраз!

— Катя, я помню, ты — врач, дай таблетку белую. Ну не могу я столько залпом, почему нельзя бакарди-колу? — Мила смотрела в стакан с тоской осеннего спаниеля.

— Таблетка не успеет подействовать, надо было дома выпить. Для успеха операции нужен крепкий напиток, так что пей, радость моя, пей залпом, — Катя подала бокал подруге.

Мила выдохнула, зажмурилась и опрокинула зелье внутрь. Через 20 минут они выходили на посадку совсем другими людьми: Катя немного навеселе, Мила — в сладких объятиях эйфории. Весь день она ничего не ела, выпила с утра пару чашек кофе, перехватила кусочек сыра, так что теперь в ее желудке свободно, как Эгейское море о скалы, плескалось ирландское виски. Его высокие волны доставали до мозговых клеток, приятно щекотали мозжечок и ту самую извилину, отвечающую за движение нижних конечностей. Бокал шампанского из щедрых рук стюардессы бессмертного Аэрофлота добавил веселящих пузырьков и полностью отключил ее сознание.

— Проснись и пой, Рим приветствует тебя, — Катя потрясла плечо подруги.

— Как, мы уже прилетели? Поднимите мне веки! — простонала Мила.

— Оглянись, уже почти все вышли, мы последние. Я думала, что ты никогда не проснешься и мне придется волочить тебя на себе. Впрочем нет, я бы вызвала кресло-каталку, — Катя тянула подругу через проход под обстрелом недвусмысленных взглядов бортпроводников.

— Слушай, чего они пялятся? — шепотом спросила Мила, — Я же вроде сразу заснула?

— Ага, сразу, — так же тихо ответила Катя,-после того, как тебя пристегнули ремнем безопасности.

— За что? — по мере возвращения блудной памяти из недр сознания, Мила медленно покрывалась багровыми пятнами.

— За то. Совсем бизнесвумены распоясались. Пара бокалов алкоголя превращают вас в патологических имбецилов, — на трапе она приостановилась.

— В кого? — умственные способности Милы восстанавливались медленно.

— Потом расскажу, а пока давай предадимся в руки итальянских пограничников, — и Катя безжалостно потащила подругу на паспортный контроль.

Они пристроились в хвост очереди. Мила еле заметно покачивалась из стороны в сторону и тихо постанывала.

— Я что, буянила? — ей было ужасно плохо и стыдно.

— Вообще ничего не помнишь? — Катерина подняла правую бровь.

— Нет, — страдания Милы достигли апогея, она застонала, — зашли. Сели. Провал.

— Да, села она. — в одной руке у Кати были паспорта, другой она крепко держала локоть неустойчивой подруги, — После шампанского ты рвалась в кабину пилотов.

— Зачем? — предчувствуя недоброе Мила закрыла глаза.

— Чтобы порулить, естественно. На весь салон кричала про право каждого советского человека увидеть землю сверху так, как ее наблюдал гражданин Гагарин, человек — самолет. — их очередь почти подошла, Катя смотрела прямо, говорила тихо, — В итоге тебя вернули на место и пристегнули.

— А ты уверена, что это была я? — взгляд Милы метался по стенам, как будто рекламные щиты с лоснящимися, трезвыми и благополучными до отвращения моделями могли дать ей убежище или хотя бы разумное объяснение случившемуся.

— Это еще не все, — контролер в окошке рассматривал их паспорта, что-то отмечал в компьютере. Катя немилосердно, с улыбкой, обращенной к усатому красавцу, продолжала, — даже пристегнутая, ты умудрилась пристать к мужику с соседнего ряда. Ничего личного: лысая жертва оказалась к тебе ближе всех. Правда, ты быстро устала и захрапела. Не могу сказать, что весь салон вздохнул с облегчением: твои низкочастотные горловые вибрации бились о внутреннюю обшивку самолета, вызывая весьма ощутимую тряску. И да, было весело. Жалко, что ты ничего этого не помнишь.

— Тебе весело, а у меня язык к нёбу прилип и голова раскалывается. Больше пить ни за что не буду, — и не было ни единого сомнения в том, что свое обещание Мила сдержит.

— Правильно, шампанское было лишним, — отмахнулась Катя. Она внимательно читала вывески и указатели, искала выход¹.

— Лишним?! — почти прокричала Мила, — Тогда какого моржа ты его мне позволила?

— Ха, попробовала бы я тебе запретить! — Катя остановилась, обернулась к подруге, помахала перед ее лицом ладошкой, разгоняя плотные похмельные пары, — Да не волнуйся, сейчас купим водички, алкозельцер у меня есть, будешь как новенькая.

Осенний Рим навертел теплый шарф из желтых листьев, встретил узкими проходами, закоулками, цыганскими развалами, толпами растерянных туристов, ароматом пасты с чем-то невероятно мясным и домашним, загудел, заторопил, втянул в поток многоязычных паломников, не дал опомниться, вывел на железнодорожные пути и оставил перед электронным табло.

Они решили не останавливаться. Купили еще минеральной воды, показали электронный билет проверяющему контроллеру и сели на Frecciarossa².

Мила уснула сразу. Катя скрутила из своей куртки валик ей под голову и задумалась. Все события последней недели казались по меньшей мере странными. Как-то вдруг сложный клиент отказался от операции, перенес ее на месяц из-за важной сделки. С легкой подписи Людмилы, а также усилиями рабочих салона “Дуб и Сосна”, в приемную главврача втиснули монументальное чудо — белый, кожаный, с резными вензелями по дубовым ножкам диван. На волне блаженной халявы главный врач первой градской больницы Петр Андреевич Минов отпустил Екатерину в заслуженный отпуск. Бабасик деньги не вернул, зато нашелся покупатель на его зимние колеса, и Катин балкон вздохнул с облегчением.

Она смотрела в окно как в экран телевизора и не верила своему неожиданному счастью. Ни станционным названиям Orvieto, Chiusi, Castiglion del Lago³, ни аккуратно стриженному пейзажу, ни вытянувшимся в карауле кипарисам, ни своим глазам она не верила. Казалось, что все это исчезнет вот-вот, через минуту другую, и только мерное посапывание Людмилы возвращало ее в надежные объятья реальности. Она еще не знала, и даже не догадывалась, как стремительно и бесповоротно переводит стрелки ее судьбы скорый поезд Рим — Флоренция.

Примечания

1

Международные рейсы из Москвы в Рим в основном совершают посадку в аэропорте Fiumicino.

2

Поездка на скоростном поезде Фрэччаросса, который отправляется со станции Roma Termini и прибывает на станцию Firenze Santa Maria Novella, по времени занимает 1 час 37 минут.

3

Названия станций Орвието, Кьюзи, Кастильон дель Лаго совпадают с названиями городов, которые проезжает скоростной поезд Frecciarossa.