Город без войны

Светлана Пономарева, 2019

Альтернативный мир, похожий на наш на рубеже XX и XXI веков. Здесь телевидение, мобильная связь и интернет не то вышли из употребления, не то вовсе не были изобретены. Безымянный город, где разворачивается действие романа, мог бы располагаться где угодно на карте нашей страны, а атмосфера чем-то напоминает знакомое нам прошлое – но что за события в его истории опустошили целые кварталы и заставили обнести границу колючей проволокой? Уже не один десяток лет город воюет с соседним Энском. Правда, торжественных сводок о сплочении народа перед лицом ненавистного врага мало, чтобы жители города забыли о том, как много их разделяет. От благополучного центра – всего какой-то час на автобусе до городских окраин, где бок о бок с мародерами квартируют в полуразрушенных пятиэтажках наемники из службы обороны «Штурм». Этот путь пришлось проделать пятнадцатилетнему Сашке, когда его обвинили в измене и отчислили из престижного Гвардейского корпуса: с таким пятном на биографии берут только в штурмовики – лишь бы умел стрелять. Отряд наемников становится Сашке новым домом и новой семьей. Здесь он находит настоящих друзей, узнаёт цену жизни и впервые начинает задумываться о том, зачем ведётся эта долгая-долгая война. А еще слышит легенду о том, что где-то далеко на юге есть город, в котором всего вдоволь и люди живут в мире друг с другом… Неприглядные стороны жизни, будни парней-наемников изображены в романе без прикрас, с поразительной достоверностью, но, как всякая антиутопия, «Город без войны» – это еще и притча, в которой авторы осмысляют вечные вопросы, стоящие перед молодым поколением во все времена. Произведения Светланы и Николая Пономарёвых не раз попадали в шорт-листы ведущих российских литературных премий. Их прозе свойственны одновременно увлекательность и глубина, для любой сложной темы они находят правильные слова, близкие читателям-подросткам.

2

В администрации было душно и людно. Сновали по своим делам секретари в разноцветных костюмах, приносили документы офицеры в форме цвета хаки. Сашка присел в уголке и закрыл глаза, отстраняясь от человеческого круговращения. Вспомнилось, как больше года назад он сидел на этой же скамейке. Его привёл знакомый отца, оставил у окошка, а сам исчез в кабинете начальника. Сашка был тогда ещё малолетним: ходил в гимназию, дома лепил из глины замок, а об армии даже не мечтал. Да и мама считала, что хватит уже в семье военных, её сын должен окончить университет, медицинский факультет. Он не возражал — медицинский так медицинский. А потом, в странно душный для мая день, когда город был придавлен серыми мрачными тучами, а воздух казался неподвижным, отец с работы не вернулся. Пришли какие-то люди в парадной офицерской форме, что-то долго объясняли маме на кухне, а Сашка стоял у закрытой двери и мучился неизвестностью… Отец погиб, защищая жизнь Главы. Вместо отца у Сашки теперь был серый камень на офицерском кладбище. Того, кто стрелял в Главу, тут же поймала Контора. Только это не могло ничего изменить. Сашке оставалось недоумевать: как в их городе, лучшем из всех городов, мог появиться такой сумасшедший… Своей смертью отец заслужил венок, возложенный Главой на его могилу, и зачисление сына в гвардейский Корпус. Об университете теперь не могло быть и речи.

Сашка приоткрыл глаза — над ним наклонилась пожилая женщина.

— Тебе что, плохо? Ты к кому пришёл?

— К господину полковнику. Кадет Ерхов Александр.

— Сейчас сообщу.

Сашка опять погрузился в воспоминания. Тогда, год назад, из кабинета тоже вышла женщина. «Хорошенький мальчик», — оценила его, как куклу. Даже противно стало. Но, видно, она оказалась права, раз взяли Сашку именно в парадную роту.

«Тебя приняли, — сказал знакомый отца. — Не подводи!» И он не подводил…

— Ерхов, проходи! — крикнули из кабинета.

Кроме начальника Корпуса, полковника Белова, за столом в кабинете сидели Краев и незнакомый Сашке худой мужчина в сером костюме. Лицо у незнакомца было желтушно-измождённое, и посмотрел он на Сашку так, будто тот его личный враг и виноват во всех несчастьях.

— Садись, Ерхов, — полковник кивнул в сторону свободного стула у стены.

Сашка послушно сел.

— Да-а, — протянул незнакомец, — бардак в вашем учебном заведении, господин Белов. И хуже всего — подозрительный бардак. Вы нам всё Управление на уши поставили своими сопливыми перебежчиками…

Краев чуть слышно кашлянул.

— Займёмся делом. — Незнакомец вновь посмотрел на Сашку. — Я следователь из отдела дознания Управления Безопасности. Ты — Ерхов Александр?

— Да, — выдавил Сашка, не понимая, что происходит.

Следователь порылся в лежащей перед ним коричневой папке и стал зачитывать:

— Возраст — пятнадцать лет. Отец, Ерхов Александр, в мае прошлого года героически погиб, защищая жизнь Главы; мать, Ерхова Клавдия, учительница в младшей школе, проживает по улице Братская, дом восемь, квартира шесть. Всё верно?

Сашка кивнул.

— У тебя и дед герой был?

— Да.

— Вот так… А ты, значит, предатель.

Перед глазами у Сашки потемнело.

— Я не предатель! Это ошибка.

— А я тебя ещё ни о чём не спрашиваю! — рявкнул следователь. И перевёл взгляд на Краева. — Совсем распустили личный состав. Я сюда за его оправданиями пришёл? Такой позор на Корпус, а все ведут себя, будто ничего не произошло.

Сашка смотрел то на Краева, то на полковника. Те молчали и, похоже, вступаться за него не собирались. Краев рассеянно сплетал и расплетал пальцы сложенных на коленях рук. Следователь встал, подошёл к Сашке вплотную и, наклонившись, спросил:

— Ты, сын героя, ты вообще соображаешь, во что вляпался?

Сашка вжался в спинку стула.

— Давно Ветров собирался в Энск?

— Не знаю.

— Это не ответ.

— Да я честно ничего не знаю! — Сашка с ужасом смотрел на следователя. — Мне Илья ничего не говорил!

— Понятно, — процедил следователь. — Мальчик решил задурить голову трём взрослым мужикам. Думает, соврёт, и его отпустят. Думает, сможет и дальше учиться в Корпусе. А честь будущего офицера для него, видимо, пустой звук!

— Никак нет!

— Нет? — следователь приблизил своё лицо к Сашке, и тот почувствовал его дыхание, пахнущее дешёвыми сигаретами и чем-то сладковатым. — Знаешь, что бы на твоём месте сделал человек, дорожащий воинской честью? — Он сделал паузу и выдохнул: — Пустил себе пулю в лоб!

В кабинете повисла нехорошая тишина. Сашка вдруг почувствовал ту головную боль, с которой он очнулся в госпитале. На мгновение показалось, что он просто продолжает приходить в себя и вот-вот увидит белый потолок. Но тут под следователем заскрипел стул, и наваждение исчезло.

— Ну, теперь я хочу услышать от тебя что-то более стоящее, чем «я не виноват», — следователь вернулся на прежнее место за столом. — Итак, с кем чаще всего общался Ветров, кроме тебя, и кому он мог выдать свои планы?

Сашка подавленно молчал. Голова болела, мысли лезли одна на другую.

— Ерхов, тебе задали вопрос, — подал голос полковник.

— Он… — Сашка запнулся. — Ветров дружил только со мной. Он был из приюта, у нас тут не любят приютских…

— Кадеты не любят или тренера тоже? — заинтересовался следователь. — К примеру, тренер по ориентированию? Вот он, перед тобой. Скажи, как он относился к кадету Ветрову? Плохо?

— Хорошо.

— А почему хорошо? Он выделял его из остальной массы кадетов?

Сашка кивнул, потом помотал головой и беспомощно уставился на Краева.

— Да, — сказал тот, — я выделял Ветрова. И выделял Ерхова. Они способные ребята, и их трудно не выделять.

— Господин капитан, — внушительно проговорил следователь, — я сейчас задаю вопросы Ерхову, а не вам. А Ерхов почему-то не хочет оказать мне помощь. Он всё время ожидает подсказки от вас. Это можно рассмотреть как организованную вредительскую группу. Кто-то ведь внушает кадетам, что можно отправиться во вражеский город. Не сами же они до этого додумались, верно?

— У нас в Корпусе нет вредителей, — сказал Краев.

— Значит, они есть за пределами Корпуса! — гаркнул следователь. — Ветров ходил в увольнения?

— Как все. Раз в месяц на два дня.

— Куда он уходил в последний раз?

— И в последнее, и во все предыдущие в этом году увольнения он уходил вместе с Ерховым к нему домой, — сказал Краев.

— Да, Ерхов… Куда ни глянь, всё сводится к тебе, — следователь вытащил из кармана блокнот, карандаш и стал что-то туда записывать. — Твоя вина настолько очевидна, что и доказывать нечего…

— Подождите, — вмешался Краев, — какая вина? Ветров ударил его по голове, чтобы он не мешал ему покинуть район учений. Если бы Ерхов был виноват, они бы ушли вместе.

Следователь посмотрел на него ледяным взглядом.

— Вы ведь не дознаватель. Вы всего лишь тренер по ориентированию. Бывший тренер… А про удар по голове разговор отдельный. Слишком уж аккуратно стукнул. Чтобы и не убить, и подозрения отвести… И потом, так не бывает, чтобы человек вынашивал план и никто вокруг ничего не знал. Ветров ведь не сверхшпион какой-то и не сумасшедший, чтобы раз — и убежать без подготовки. А что касается Ерхова… Если ему друг-предатель дороже карьеры, учёбы в Корпусе, то выбор его. Посадить бы его по-хорошему в наше Управление, да улик маловато. Впрочем, я надеюсь, в гвардии он не задержится.

— Не отчисляйте меня, — прошептал Сашка, — я ни в чём не виноват.

— Ты, может быть, и нет. Но вот друг у тебя — враг города. Вот в чём беда-то… — Следователь встал, спрятал блокнот в карман и кивнул полковнику: — Полагаю, на сегодня мы с вами закончили. Если будет необходимость, кадетов начнём вызывать. Всего хорошего.

Он вышел. Несколько секунд в кабинете было мертвенно тихо. Потом полковник взял со стола папку, открытую следователем:

— Твои документы, Ерхов. Ты отчислен. Казённое имущество сдай на склад.

— Вы его никуда не переводите? — спросил Краев.

— Чёрный штамп в личное дело. В профессиональной армии предатели ни к чему. Может быть, отряды гражданской обороны или штурмовые бригады…

Всё вокруг Сашки завертелось. Он вцепился руками в сиденье. Краев взял из рук полковника папку и почти выволок Сашку в коридор.

— Ничего ещё не потеряно, — сказал он. — Насчёт чёрного штампа тебя просто пугают. Пара лет — и можешь попытаться поступить в танковое училище или в вертолётчики, — потом внимательно посмотрел на Сашку, — или получишь гражданскую специальность. Так даже лучше. Ты у матери один. Зачем платить за учёбу там, где тебя в любую минуту пристрелят?

— Пристрелят? — Сашка поднял на Краева глаза. — Я сам должен застрелиться. Все теперь будут считать меня предателем.

— Не все, а Контора. Если бы стрелялись все, кого они подозревают, в городе жителей бы не осталось. Понял? Пошли.

Они вышли на улицу. Территория Корпуса выглядела как обычно: ели, дорожки, плакат «Мы — на защите города». Жизнь в Корпусе, уставная, чётко расписанная, продолжалась. Мимо Сашки и Краева то и дело проходили кадеты, вскидывали руки в приветствиях и спешили дальше. Сашка смотрел на кадетов, деревья, здания и думал, что никакой жизни, кроме этой, себе не представляет. Как можно вдруг оказаться дома? Там, где он почти не бывал за последние полтора года. Что он будет делать? На учёбу в университете у них нет денег, а никакой профессии он не обучен. Его даже в мастерские не возьмут. А что будет с мамой? У мамы больное сердце, она может не пережить, что его отчислили…

— Ты меня слушаешь? — откуда-то сверху донёсся голос Краева. — Я говорю: держись. В жизни бывает всякое. Может, оно и к лучшему повернётся. Как знать…