12. На лайнере
С Сэмом и Хельгой мы увиделись только за обедом. Она была бледна, Сэм суетился вокруг нее, но я почему-то совсем не ревновала. Может быть, потому что Рико держал меня в объятиях. Он не отпустил меня, даже когда здоровался с Сэмом.
Принесли еду.
— Обед? Очень вовремя! — обрадовался Рико. — Люблю, когда все по расписанию.
— Это армейская привычка, — усмехнулся Сэм.
Я вспомнила, что ночью между нашими телами болтались два жетона на цепочке, и спросила у Рико:
— Ты и сейчас служишь? Вместе с Сэмом?
Мужчины переглянулись.
— Я инженер, — ответил Рико напряженно.
— Да, он работает по контракту… — подхватил Сэм, но почему-то поперхнулся и закашлял.
Я вздохнула.
— Складно врете, ребята. Я бы даже сказала: слаженно. Похоже, врать вас обучали в одном месте.
Недоверие повисло в воздухе. Я тоже много чего скрывала, но не так явно.
— Ты обиделась? — наклонился ко мне Рико.
— Я не люблю вранья. Лучше ничего не говори.
У Сэма стало такое потерянное лицо, он переводил взгляд то на меня, то на Рико. Я не выдержала и рассмеялась.
— Ладно, парни, забудем. Если мне не положено чего-то знать, то и не надо.
Но Рико повернул меня к себе, поймал мой взгляд.
— Мы с Сэмом раньше служили вместе. Знакомы уже больше пяти лет. Этого достаточно?
— Вполне.
— Рико помог мне с карьерой, — вставил Сэм.
— Да, — подтвердил Рико, — и теперь, похоже, он считает меня своим крестным отцом.
— Крестной матерью, — засмеялся Сэм.
Напряжение рассеялось, но какая-то тайна так и осталась висеть в воздухе невидимым туманом.
Рико ел быстро, ловко орудуя левой рукой, потому что правой все еще обнимал меня.
— Рико, ты левша? — удивилась я.
— Я амбидекстр.
Я знала это слово. Все-таки время, проведенное с книжками доктора Келли, не прошло для меня зря.
— Я знаю. Это значит, что ты одинаково хорошо владеешь и правой и левой рукой, — блеснула я эрудицией.
— Я хорошо владею не только руками, — шепнул мне Рико в самое ухо. Я покраснела.
Сэм засмеялся:
— Есть Рико может и вовсе без рук. Однажды я ему уже проспорил. Кстати, спорить с ним тоже бесполезняк. Он всегда выигрывает.
— А еще я все делаю быстро, — сказал Рико, вытирая губы салфеткой.
— Не все, — тихо сказала я.
— Да, — сказал Рико и легко поцеловал меня, — в некоторых случаях поспешность вредна.
— Пойдем, покурим, — Рико обращался уже к Сэму.
Сам Сэм не курил, но послушно пошел с ним. Мы с Хельгой остались одни. Я совсем не знала, о чем с ней говорить. К счастью, она сама начала рассказывать о своих сестрах и о племянниках Сэма.
— Знаешь, они такие милые! И очень любят дядю Тейлора.
— Кого? — переспросила я.
Хельга удивилась.
— Риккардо Тейлор. Парень, с которым ты…
Я смущенно пожала плечами.
— Я не знала, что он Тейлор. Мы не успели познакомиться так близко.
Хельга покачала головой.
— Знаешь, Софи, Сэм всегда говорил о тебе только хорошее, а ты путаешься с первым встречным и даже имени его не знаешь.
— Это второй, — засмеялась я.
— Что? — переспросила Хельга.
— Это второй встречный, сестренка. Первый был почти год назад на побережье.
Хельга покраснела, кровь снова прильнула к ее щекам, делая ее хорошенькой. Вернулись мужчины.
— Что ты сделала с моей женой, Софи?
— Ничего. Поговорили о сексе.
— Не развращай мне жену, — пригрозил Сэм.
— Чем я могу ее развратить? — насторожилась я.
— Ну… ты была замужем за таким типом, — начал Сэм, — в том смысле, что он был старше тебя в два раза. А некоторые его картины такие э… откровенные.
— Особенно «Антология войны», — перебила я. — Не будь ханжой, Сэмми. Могу поспорить, что ее репродукция украшала твой армейский шкафчик. А твой, — я повернулась к Рико, — «Валькирии».
— Не угадала! «Валькирии» у меня, — засмеялся Сэм и вдруг вспомнил о Хельге, лицо его вытянулось. — Это было еще до тебя, милая.
— Не угадала, — в тон Сэму засмеялся Рико, — в моем армейском шкафчике вовсе не было репродукций. А у этого художника, Гонсалеса, есть только одна стоящая картина. Не помню названия. Там девушка, с кисточкой…
— «Рисующая судьбу», — подсказала я.
— Да, — задумчиво согласился Риккардо, потом медленно, словно увидел впервые, обвел меня взглядом. — Ты постригла и покрасила волосы?
Я тряхнула головой.
— Это сейчас отросли мои настоящие.
Рико опустил взгляд на грудь. Я покраснела.
— Она тоже настоящая, — прошептала я поспешно.
— Золушка, — вдруг выдохнул Рико.
— Что?
— В золотом платье на голое тело, с дикой копной рыжих волос и с туфлей в руке, как с пистолетом.
Рико ошарашенно засмеялся.
— А я тогда еще подумал, что попал в фильм про Джеймса Бонда, а ты — его девушка.
У меня пересохло в горле. Этого не могло быть!
— Так это был ты?! Тот мотоциклист? Что ты там делал?
— Ну, если ты еще помнишь, тебя спасал. По-моему, за тобой тогда черти гнались. Не так?
— Так вы знакомы? — вмешалась Хельга.
— И давно? — влез Сэм.
Но мне было не до них теперь.
— И ты не узнал меня?
— Ну, если бы ты сразу стала колошматить меня туфлей по груди, то непременно бы узнал.
— Я не успела. Ты начал меня целовать, а я к этому не привыкла. Обычно я сама целую мужчин. Первая.
— Нельзя сказать, что у тебя большой опыт, — усмехнулся Рико. — Ты совсем не умеешь целоваться.
— Это я не умею целоваться? — вскипела я.
Но Рико уже целовал меня, настойчиво и властно. И я таяла, как масло, поставленное в микроволновку.
— Да прекратите уже! — возмутился Сэм. — Что-то я не пойму: вы что, раньше знакомы были?
— Сержант Найколайски, ты никогда не говорил мне, что твой «дружочек Софи», с которой вы дурили на Аляске, — это Фланна Гонсалес, — сказал Рико, не отрывая от меня глаз.
— Это она по мужу была Гонсалес. Так она уже развелась. Ты же развелась, Софи?
— Развелась, — подтвердила я. — А ушла от него еще два года назад.
— Тогда писали и говорили, что жена Диего Гонсалеса сбежала от него, прихватив миллион наличными, — задумчиво проговорил Рико. — Гонсалес даже награду объявил за информацию о тебе.
— А ты поверил? — спросила я, глядя ему в глаза.
— Не-а, — Рико хитро сощурился. — Тебе некуда было спрятать миллион. Да еще наличными. Помнится, на тебе даже трусиков тогда не было…
Сэм подавился. Рот Хельги открылся и больше уже не закрывался.
— У тебя в сумочке поместилось бы… — Рико прикинул, — от силы две пачки. Если брать по максимуму — двести тысяч.
— Пятьсот долларов, — улыбнулась я. — Еще паспорт, права и блокнотик.
— Какой блокнотик?
— Детский. С бабочками. Толщиной как раз с пачку банкнот.
— Тогда понятно.
— Что тебе понятно?
— Что ты сама стоишь миллион.
— А ты хочешь купить или продать? — усмехнулась я.
— Я хочу иметь…
–…миллион?
— Тебя!
Хельга и любопытствующий Сэм все же куда-то отвалили, а мы с Рико смотрели друг на друга, и мне казалось, что даже воздух между нами наэлектризован.
Я вспомнила, как обнимала незнакомого мотоциклиста, тепло, исходившее от его тела…
— Ты так пах тогда.
— Плохо? — Рико поморщился. — Могу себе представить!
— Нет, — я тихо засмеялась. — Ты пах табаком и бензином. И еще свободой. Моей свободой…
Рико тоже засмеялся.
— Ты всю дорогу прижималась ко мне своими ногами… Я потом долго еще вспоминал. Особенно купание. Ты была такая… нереальная. Красивая…
Я покраснела.
— А ты был, как Дарт Вейдер в своем шлеме. Неприступный и невозмутимый…
— Шутишь? Да я в себя прийти не мог от увиденного. Я в разных переделках бывал, но чтобы такое! И как назло туристы подвалили. А там, в городе, ты просто исчезла. Сверкнула своим платьем и все. Иди сюда, Софи, — Рико привлек меня к себе и обнял со спины, поцеловал в щеку, в шею. Я мгновенно растворилась в его объятиях.
— Мне до сих пор не верится, что это ты. И ты больше никуда не убежишь. Как ты жила все это время?
Я вздохнула и закрыла глаза.
— Хорошо жила. Спокойно. Сначала на ферме. Потом с Дороти.
— С кем?
— Дороти Хоуп — моя подруга, мы вместе снимаем жилье.
— А где ты живешь?
Я смутилась. Мне вдруг пришло в голову, что мы с Рико хоть и спим друг с другом, но почти ничего друг о друге не знаем.
— На западном побережье, в Мон…
Тут грохнула музыка. Именно грохнула. Начиналась очередная вечеринка.
— Пойдем танцевать? — крикнул мне на ухо Рико. Я кивнула, повернулась и, обвив шею руками, прильнула к нему горячим, как самба, поцелуем.
Танцевали мы не долго. Стоило нам прижаться друг к другу, и музыка вдруг перестала существовать. Только его горячие руки на моих бедрах, только его дыхание, обжигающее до трепета в животе.
