Какое горчайшее счастье…

Светлана Гершанова, 2011

Светлана Гершанова – автор нескольких стихотворных сборников, вышедших на её родине, в Ростове-на-Дону, и в ведущих издательствах страны. В новой книге – избранные стихи, опубликованные и неопубликованные, и стихи, написанные в последние годы. В них – точные, узнаваемые приметы сегодняшней нашей жизни, вера в людское добро и конечно же любовь – радости её и печали.

Четвёртая тетрадь

Костёр

Как мне жилось —

Светло и строго

И удивительно легко,

Когда бродила по дорогам

С таким нелёгким рюкзаком!

Какие вёсны есть на свете —

Так и сияют изнутри,

Какие сосны есть на свете,

Закинув голову, смотри!

А тёплый, терпкий запах гари —

Я помню, как-то до утра

Пришлось мне небо кочегарить

У догоравшего костра.

Он отдал всё,

Костёр — не скряга.

Все спят. Кому огонь беречь?!

Во всём костре одна коряга

Не остывала, словно печь.

А я подбросила ей ветки.

И, благодарна и пестра,

Взметнулась стайка вспышек редких

Как продолжение костра!

И пламя,

Нехотя сначала,

На ощупь тронув темноту,

Вдруг ожило и заиграло,

Цвета меняя на лету.

Как вились искры беззаботно,

Какой стоял весёлый треск!

А мне казалось,

Будто что-то,

Как будто дорогое что-то

Горит-сгорает на костре.

И было сердцу тесно-тесно,

И грусть — не знаешь отчего,

И над костром витали песни

Из давней памяти его,

И ночь, распахнутая настежь,

Как будто бы для ворожбы,

Предчувствие тоски и счастья,

Предчувствие своей судьбы…

И у реки — ночной, весенней —

Я просидела до зари.

Костёр — отличный собеседник,

О чём угодно говори.

Гроза

Комната, молнии полная,

Словно корабль в грозу!

Мечутся белые молнии

И наверху, и внизу.

Кажется, через мгновение

Лопнут гардин паруса!

Мечутся чёрные тени —

Я их не стану спасать!

Радость во мне не уместится,

Радостно мне и смешно —

Кто там испуганно крестится,

Кто закрывает окно?

Я же —

Я как откровение

Через всю жизнь пронесу

Яркие эти мгновения,

Чистую эту грозу!

Девочка и море

Море — близко,

У окошка просто,

Свежий ветер плещет по волнам,

И приходит девочка, подросток,

На закате к тёплым валунам.

К морю — величавому и вечному.

К морю — что начало всех начал.

Валуны ей согревают плечи,

Бескорыстной щедрости уча.

И она сидит, обняв колени,

Кажется, она вот-вот взлетит,

А прибой спешит, весь в белой пене,

Словно добрый конь в конце пути.

А волна идёт неторопливо,

А луна роняет светлый след…

Научи же, море, быть счастливой

Эту девочку в тринадцать лет!

Подари все добрые приметы,

И она сквозь толщу долгих лет

Благодарно вспомнит это лето,

Море, валуны и лунный свет.

Дождик

До чего же небо летнее обманчиво:

Только-только было солнце, и привет —

Словно тысяча весёлых барабанщиков

Барабанит, барабанит по листве!

Льются струи, вьются струнами весёлыми.

Пей, деревья, пейте, травы и цветы!

Под моим окном, дождю подставив голову,

По тропинкам мокрым сада бродишь ты!

До чего же небо летнее обманчиво —

Только-только лился дождик, и привет!

Словно тысяча весёлых барабанщиков

Захотела перерваться на обед.

Всё лучами переполнено весёлыми,

Всё сверкает — листья, травы и цветы!

Под моим окном, подставив солнцу голову,

По тропинкам мокрым сада бродишь ты!

До чего же небо южное обманчиво:

Только-только было солнце, и привет —

Снова тысяча весёлых барабанщиков

Барабанит, барабанит по листве!

И одно лишь, и одно не изменяется

В дождь и в солнце и с утра до темноты,

И наверно, это счастьем называется —

Под моим окном всё время бродишь ты!

«Сколько радости было…»

Сколько радости было,

Сколько визга и смеха —

Дед на старой кобыле

Вёз мальчишек в телеге!

Вёз их — сколько вместилось,

Вёз, как возят, бывает,

По утрам пассажиров

На рабочих трамваях!

А веселье — бушует!

Эй, поехали с нами!

И кобыла от шума

Чуть поводит ушами,

И старик виновато

Объясняет кобыле:

— Пусть поскачут ребята,

Мы такими же были…

Эх, кобыла у деда

Помоложе была бы,

И не надо асфальта,

А ухабы, ухабы!

Эх, побольше бы добрых,

Вас, со взрослою властью,

По-хорошему щедрых

На мальчишечье счастье!

Морю

Я подошла к нему поближе

У волн и солнца на виду —

Когда ещё тебя увижу,

Когда ещё к тебе приду…

И пенился прибой прибрежный,

Сверкали брызги на лету.

Ну как забрать с собою свежесть,

И глубину, и чистоту,

И эти бережные волны,

И этот ласковый прибой,

И этот берег, солнцем полный, —

Весь этот праздник голубой!

На дне морском лежат монеты —

Я взяток не даю судьбе!

Я всё равно сюда приеду,

Я всё равно приду к тебе!

Маленькие Колумбы

Маленькие Колумбы —

Они открывают Землю!

И ничего не скроется

От их любопытных глаз!

Им бесполезно доказывать,

Что этот мир — необъемлем,

Со многим в жизни придётся

Встретиться в первый раз.

У куклы с большими глазами

Они отрывают голову,

Чтоб посмотреть поближе,

Что у неё внутри,

И оловянных солдатиков

Плавят в костре на олово,

И украшаются перьями

Бабушкиных перин!

Мальчики есть примерные,

Их по головкам гладят,

Но не они дерзаньем

Мир устремляют ввысь!

Будущее — ведь это

Не слово, а эстафета.

Пусть же растут мальчишки

И продолжается жизнь!

На практике

Как из другой галактики,

Нарядная, как на грех,

Помню, пришла я на практику

В автоматный цех.

Работают автоматы,

А между станков, по залу

Ходят одни ребята

С насмешливыми глазами.

Стала в дверях несмело —

Кивают станки головками…

Что я здесь буду делать?

Руки мои — неловкие.

Мастер сказал:

— Трусиха!

Носит таких земля! —

И парня — из самых тихих —

Дал мне в учителя.

Два дня я стояла, словно

Тумбочка, у станка.

Не слышала я ни слова

От тихого паренька,

Пока не сказал ему мастер:

— Знаешь что, дорогой,

Пусть-ка эту девчонку

Выучит кто другой!

Работают автоматы,

И на моих — цветы,

Уже я на ты с ребятами

И со станками — на ты,

Уже я ловлю детали

Из самой пасти станка,

От мастера, правда, влетает:

— Что, не нужна рука?

В синем дипломе значится,

Что я инженер, но тогда

Четвёртым разрядом наладчицы

Была я безмерно горда!

Там крепко я верить стала

В хорошую дружбу ребят,

В надёжную силу металла

И даже немного — в себя.

Фрегаты

За лесом за зелёным,

Все в зареве заката,

Две белые колонны

С летящими фрегатами.

Мелькнули — и пропали.

Промчался мимо поезд…

Леса в реке купались,

Вниз головою стоя.

Река была недвижна,

И месяца набросок

В ней даже не дробился —

Как на тарелке просто!

Здесь даже воздух замер,

Но в зареве заката

Они перед глазами —

Летящие фрегаты!

И ветер им попутный,

И под килём семь футов,

И паруса надуты,

И паруса надуты!

Пусть остаются сосны,

Пусть сосны остаются

У заводи, где звёзды

Им подают на блюдце,

Где солнце воду трогает

На ощупь — здесь вода ли?

А их зовут дороги

В неведомые дали!

И из тиши заречной,

Зелёной и богатой,

Самой заре навстречу

Летят они, фрегаты!

Волшебство

Не могу остановить мгновенье,

Удержать в ладони хрупкий луч,

И по моему по мановенью

Не выходит солнышко из туч.

Не выходит на пороге лета

Из пушистых медленных оков…

Для Прекрасной Василисы это

Было б просто пара пустяков!

Не могу я передвинуть горы,

Удержать вечернюю зарю,

А про лебедей и про озёра

Я и вообще не говорю!

Дождь остановить единым взглядом,

Отыскать иголочку в стогу,

Сделать так, чтоб ты всегда был рядом, —

Этого я точно не могу!

«Не невестою…»

Не невестою,

Не женой —

Мне твоею бы стать Весной!

Быть и радостью, и бедой,

И ромашкою, и звездой!

Я хочу быть твоей Зимой,

Чтобы с вьюгой ты шёл домой,

Чтобы жарко пылала печь,

Чтобы сколько разлук, столько встреч!

Принимаю и летний зной,

Чтобы свежею стать волной…

Только Осенью не хочу.

Вдруг мне осень не по плечу?

Сколько нужно любви и тепла,

Чтобы осень весной была!

Мне твоею бы стать Весной…

«Повернуло солнце на лето…»

Повернуло солнце на лето,

А зима — всё на мороз!

Белым сном тяжёлым налиты

Ветви тонкие берёз,

Тихо-тихо, словно дети,

Спят, закрыв глаза свои,

Видят сны о новом лете

Говорливые ручьи.

Словно спящая красавица,

Ни жива и ни мертва,

Спит в лугах, не просыпается

Тонконогая трава…

Мы скользим по белым лужицам,

Мы смеёмся невпопад,

А над нами в танце кружится

Предпоследний снегопад.

И высокими сугробами

Мы бродить не устаём,

И в любом окошке оба мы

Отражаемся вдвоём!

Крепко льдом все реки залиты,

Я в глаза твои взгляну —

Повернуло солнце на лето,

Повернуло солнце на лето,

И недолго ждать весну!

Симфония

Такая ошибка, такая ошибка,

Что я — в этом платье,

Что я — в этом зале,

Ведь я только скрипка,

Певучая скрипка,

Которую просто в оркестр не взяли.

Седой дирижёр —

Что ж, наверное, прав он —

Я даже не знаю нот…

Неграмотна скрипка,

Как солнце, как травы,

Сердцем она поёт!

Но дирижёрской палочкой

Он оживил оркестр,

И половина зала

Чуть-чуть привстала с мест.

И, добрым став и юным,

Он разрешил — войди!

И я вхожу…

И струны поют в моей груди!

Вы подождите, люди,

Лишь несколько минут —

Я знаю, это чудо

Симфонией зовут.

Я знаю — в ней смешались,

Чисты и горячи,

И голубые дали,

И алые лучи,

И слёзы, и улыбка…

Но это всё для вас!

А я ведь — только скрипка,

Такою родилась.

То плавность, то стремительность,

И только сердце рвёт

То паузы томительность,

То взлёт высоких нот.

И кажется, что скоро

Не выдержит оно,

Не выдержит ни горя,

Ни радости земной…

Но палочка устала,

Последний раз взметнулась,

И половина зала

Прерывисто вздохнула.

И я иду, счастливая,

Счастливая, усталая,

Во мне ещё мелодия

Звучать не перестала.

Прикрыв её ладонью,

Как пламя у свечи,

Несу её по улицам,

Несу её в ночи…

«Не умеешь быть счастливым, видно!..»

Не умеешь быть счастливым, видно!

Что мне с этим делать — не пойму.

Вспоминаешь давние обиды,

Что тебе известны одному.

Может, счастью можно научиться?

Если б я помочь тебе могла…

Веришь, я ведь счастлива, как птица,

У которой счастья — два крыла!

Подарить тебе все звёзды в мире?

И в придачу — солнце!

Я щедра!

И мои шаги в твоей квартире —

Если хочешь, если будешь рад!

Самых чистых радуг переливы,

Фонарей мерцанье над водой…

Нет, ты не умеешь быть счастливым!

Что нам делать с этою бедой?

Ожидание

Я привыкну,

Я привыкну

Ставить стрелки ровно на шесть,

Чтоб одна в пустой квартире

Просыпаться я могла,

Я слова запрячу в сердце —

Мой хороший, мы и наше,

Я твои запрячу письма

В дальнем ящике стола!

Я привыкну,

Я привыкну

К ломкой тишине в квартире

И приёмник одноглазый

В собеседники возьму,

Буду слушать,

Буду слушать

Ветры с песнями в эфире —

Ветру, может,

Грустно тоже,

Тоже грустно одному!

Ты уехал.

Ты уехал…

Стану дни считать, как вехи,

Загадаю нашу встречу,

Загадаю, как весну!

Буду ждать, что ты вернёшься.

Как-то утром ты вернёшься,

Я шаги твои услышу —

Двери настежь распахну!

Зависть

Что мы знали о зависти,

Даже пускай и не чёрной,

Пусть не всё в нашем детстве

Бывало счастливым с тобой.

Просыпаешься утром

С ликующей песнею горна.

Засыпаешь под мерный,

Спокойный и добрый прибой.

Что о зависти знали —

Девчонки, скажите,

Хоть бывало и голодно, и тяжело, —

В нашем добром и светлом,

Пропетом насквозь общежитии,

Где пять лет отгрустило, отсмеялось, прошло…

Я завидую окнам —

Мимо них ты идёшь на работу,

И случайной прохожей —

На неё ты смотрел лишь вчера,

И своей фотографии,

Вот уж счастливое фото —

Слышит сердце твоё,

Каждый день, начиная с утра!

Я завидую книгам —

Ты гладишь у них переплёты

Там, в квартире твоей,

Где бывать не пришлось мне самой,

И своей фотографии —

Вот уж счастливое фото!

На него ты смотрел

И писал мне вот это письмо!

Что мы знаем о зависти…

Сказка

День в работе совсем не длинный —

Сотня дел, вот и день прошёл.

И приходят мои мужчины,

И садятся они за стол.

Я смотрю на них часто слишком,

Я могу смотреть без конца —

До чего же похож сынишка,

До чего похож на отца!

По-отцовски он держит ложку,

Поправляет свой светлый чуб,

Только чуб посветлей немножко,

Только мягче изгибы губ.

Не отучишь их — пьют из блюдца,

Оба, маленький и большой!

А когда они так смеются,

До чего же мне хорошо!

Мягко-мягко и звонко-звонко,

Кто же радостней — не понять…

А ему подавай девчонку,

Всю похожую на меня!

Рельсы

Я уезжаю!

Странно…

Рельсы прямы и строги.

Письма мои бумерангами

Свернули на полдороге,

Меня приковал цепями

Огней мой любимый город,

Меня молотили цепами

Нотаций и уговоров.

Бегут огоньки дорожные,

Рельсы строги и прямы.

Какими глазами тревожными

Вслед мне смотрела мама!

В вагоне шумно, и тесно,

И радостно, и тревожно,

И рельсы бегут в неизвестное

Прямо по бездорожью.

«Есть обычай…»

Есть обычай

Давний, древний —

Горе девичье скрывать.

За околицу деревни

Уходили горевать,

Белы рученьки разбросив,

Русы косы разметав…

И сушило утро слёзы,

Как предутренние росы

На травинках и цветах.

Горе высказав деревьям,

Слёзы выплакав до дна,

Проходили по деревне,

Гордо голову подняв.

Льётся мерный свет из окон,

Фонари на всём пути.

До околицы — далёко,

И за сутки не дойти.

Московский дождь

Знаешь, хватит меня оплакивать,

Небо выплачешь, добрый город!

Просто счастье неодинаково.

Просто есть на земле и горе.

Не делили их людям поровну,

А теперь-то уж что делиться!

Отчего ж в этом добром городе

У прохожих заплаканы лица,

У прохожих зонты заплаканы

И за окнами у трамваев

Пассажиры все одинаково

Слёзы горькие проливают?

Добрый город,

Не плачь, пустое,

Улыбайся счастливым людям!

Доброты я твоей не стою —

Мой любимый меня не любит.

Не звони

Между мной и тобой

Километры легли,

Я летела к тебе

Через четверть земли,

Только в трубке гудков

Непрерывная нить —

Не звони, не звони

Не звони,

Не звони,

Занято!

И брожу я одна

Целый день, белый день,

А на свете весна,

А на свете сирень.

Только в трубке гудков

Непрерывная нить —

Не звони, не звони

Не звони,

Не звони,

Занято!

Вижу пять лепестков —

Как по сердцу ножом,

Ну зачем оно, счастье,

В букете чужом!

Снова в трубке гудков

Непрерывная нить —

Ох не надо, не надо,

Не надо звонить,

Кончено.

Олень

Не каждый может выстрелить в оленя.

Ружьё — железка!

Может отказать,

Когда поймает мушкой на мгновенье

Доверчивые влажные глаза.

Оно палило просто для потехи

На запад, и на север, и на юг,

Чтоб голос свой, умноженный на эхо,

Услышать прокатившимся вокруг.

И по бегущим, по дразнящим целям,

Не целясь, било —

Так, из озорства.

Стоит олень.

Играют жилки в теле,

В крутых рогах запуталась листва.

Стоит, и недоверия — ни тени,

Как будто к другу лучшему пришёл…

Не каждый может выстрелить в оленя!

И знаешь, это очень хорошо.

«Всё просто…»

Всё просто,

Всё так удивительно просто…

Молчит телефонная трубка устало.

Не будет ни «горько», ни праздничных тостов,

Но этого мало, и этого мало!

Не будет, не будет, не будет, не будет…

Ни писем твоих, ни ночей со слезами,

И просто — без всякой надежды на чудо —

Не будет сынишки с твоими глазами.

Всё просто…

Тишина

Была я мала, но помню —

До прошлой большой войны

На праздниках в нашем доме

Не было тишины.

Голос весёлый радио

По дому гулял звеня,

И просыпалась радость

Чуточку раньше меня!

Со мною носилась радость:

— Папа, который час?

Идем, а то на параде

Кончится всё без нас!

Потом у меня слипались,

Совсем слипались глаза,

А в доме не умолкали

Весёлые голоса,

Дышала сестрёнка рядом,

Куклу мою обняв,

И засыпала радость

Чуточку позже меня…

Что пожелать вам, кроме —

Чтоб с детства до седины

На праздниках в вашем доме

Не было тишины…

Журавли

Осеннюю пору почуя,

Вдогонку за прошлой весной,

Лечу я!

Лечу я!

Лечу я! —

Кричат журавли надо мной.

И так понимаю отлично

Я крики протяжные их —

За их журавлят непривычных

Тревожно сердцам журавлих…

И мне начинает казаться:

Их гонит не осень —

Война

В далёкую эвакуацию,

Как нас угоняла она.

По залам разбитых вокзалов,

На чёрных каспийских волнах

Куда только нас не швыряла

И вновь нагоняла война.

И болью своей, и тревогой,

Невиданной силой сильны,

Спасали нас мамы дорогой

От голода и от войны.

Куда мне от памяти деться,

Что делать с живучею с ней?

Встаёт беззащитное детство,

Погибшее в прошлой войне.

Давно журавли пролетели.

И лишь по лицу моему

Скользят журавлиные тени,

Не видные никому.

На одном из выступлений.

«Пахнет яблоками базар…»

Пахнет яблоками базар,

Белизною пахнет и хрустом,

Не картошкою, не капустой —

Пахнет яблоками базар!

У возов и грузовиков,

В двух шагах от пивных ларьков,

Там, где тесно в букетах цветам,

Где цветы должны пахнуть,

И там

Пахнет яблоками базар!

Тёплый ветер его уносит

Далеко-далеко от базара,

И уносят его в авоськах

Вместе с яблоками хозяйки.

Он собою весь город наполнит,

И в каком-то далёком дне

Пусть кому-то он детство напомнит,

Как сегодня напомнил мне.

Кладбище

Я не могу избавиться

От давнишнего сна —

Всё снится, что на кладбище

Я прихожу одна.

И в сердце боль такая,

И кто-то очень близкий

Под каждою плитою,

За каждым обелиском.

И я хожу по кладбищу,

От слёз дышать мне нечем,

И всё людское горе

Ложится мне на плечи,

И в сердце мне стучатся

Умолкшие сердца…

А я ищу могилу

Погибшего отца.

Ну как её найти мне?

Я этой мысли пленница,

Как будто бы от этого

Хоть что-нибудь изменится,

Как будто бы откроются

Столько лет назад

Убитые, закрытые

Отцовские глаза.

Обелиски гордые,

Горькие кресты…

Зачем ты снишься, кладбище,

За что мне снишься ты!

И я, людскому горю

Открывшись до конца,

Хожу ищу могилу

Погибшего отца.

«Уходит лето днями и ночами…»

Уходит лето днями и ночами

По стынущим закатам и рассветам,

И птицы вслед ему кричат отчаянно —

Но разве этим ты удержишь лето!

Уходит лето медленно, неслышно,

Рвёт паутинок солнечные сети,

И ветер их насмешливо колышет —

Ну разве этим ты удержишь лето?

Уходит лето мелкими шажками,

В листве опавшей утонув по пояс,

Смешные клёны алыми флажками

Хотят остановить его, как поезд!

Уходит лето…

Собака

Не пойму я эту собаку,

Никогда её не пойму!

Так скулить, так скулить!

Однако —

Поманил, и бежит к нему.

Вот устроилась поудобней —

Вновь ленивый пинок не глядя…

Как из мальчиков, тихих и добрых,

Вырастают такие дяди?

Я её обняла за шею,

Острой жалости не тая,

Я кричала ему:

— Как ты смеешь!

— Как ты можешь! —

Кричала я.

Ну а он —

Помолчал, послушал.

Свист!

Собака бредёт назад,

Унижённо прижавши уши,

Унижённо пряча глаза.

Он пошёл,

И собака следом,

Как привязанная к нему…

Не пойму я собаку эту,

Никогда её не пойму.

«Завалили меня работой…»

Завалили меня работой —

Днём и вечером, ну не встать!

Отвечал телефону кто-то:

— Пришлём другого, она занята.

Такие защитники — это сила,

Сиди и работай себе,

Но тут

Телефонная трубка забыла,

Как меня зовут…

А я и не знала, как это важно,

А я и не думала, что должна

Каждый день, минуту каждую

Чувствовать, что нужна!

На трубку гляжу, и надежды не скрыть —

Вот-вот оживёт звеня!

Люди, прошу вас, будьте добры,

Беспокойте меня!

«Белый, пушистый…»

Белый, пушистый…

Думал он разве,

Что, выпав на землю,

Смешается с грязью!

Ему бы — позёмкой

По городу виться,

Блестеть у ребёнка

На длинных ресницах,

Под каблучками

Скрипеть у кого-то

И падать с деревьев

От птичьего взлёта.

А он всё ложится,

Себя не жалея,

И к ночи

Становятся лужи светлее.

И утром,

Не зная о грязи вчерашней,

Кружится над городом

Тот, настоящий,

Которому с белой позёмкою

Виться,

Висеть у ребёнка

На длинных ресницах,

Под каблучками

Скрипеть у кого-то

И падать с деревьев

От птичьего взлёта…

Буря

Буря начинается с затишья,

С ясной и звенящей тишины.

Ветер притаился и не дышит,

Ни с какой не слышен стороны!

Только вдруг едва заметной дымкой

Замутится солнца ясный свет,

Шевельнутся верхние снежинки,

Чтоб понять,

Свободны или нет,

И порыв —

Один, второй и третий,

И схлестнулись вихри в вышине,

И над степью —

Только снег и ветер,

Только ветер да колючий снег!

Я такую вьюгу помню в детстве,

В искорёженной войной судьбе…

Там киргиз, живущий по соседству,

Нас увёл с братишкою к себе.

И сказал:

— Да вы не бойтесь, дети!

Вот вам чай,

Присядьте у огня.

Это ветер, это просто ветер

Объезжает белого коня.

«Вот и умолкли твои шаги…»

Вот и умолкли твои шаги.

За окнами — ни огня…

Хотела сказать я тебе:

Не лги,

Ты не любил меня!

Когда-нибудь солнце

Весеннего дня

Растопит следы на снегу!

Если сумеешь ты жить без меня —

И я без тебя смогу.

Но не осталось ни слёз, ни слов,

И сон убегает прочь,

По циферблату моих часов

Ходит кругами ночь.

Но не вернёшь, не вернёшь,

Не вернёшь,

Не сделаешь ничего,

А где-то по улицам ты бредёшь

С опущенной головой…

Когда-нибудь солнце

Весеннего дня

Растопит следы на снегу!

Если сумеешь ты жить без меня —

И я без тебя смогу.

«Трещит ледок…»

Трещит ледок —

Хрустящий, тонкий…

Весна, такие вот дела!

Капель шумлива, как девчонка,

И, как девчонка, весела.

И голосок пичужки малой

Ликует где-то в вышине…

Зима меня не баловала,

Всё приучала к тишине!

Как быть мне с этой зимней робостью,

Когда уже не утерпеть,

Чтоб тоже голос не попробовать —

А вдруг я разучилась петь?

Стена

Стена кричала:

— Я ведь мрамор!

Остановись и посмотри!

До тонкости мельчайшей самой

Его художник повторил!

Да…

Словно в зеркале, на стенке,

До нереальности чисты,

Тона сверкали и оттенки

Изображённой красоты.

Тут было всё —

И свет, и тени,

Тут был рассчитан каждый штрих,

И жилочек хитросплетенье,

И даже больше было их…

А мрамор был совсем не броский

И не сверкал голубизной,

На нём оставили полоски

Вода и ветер,

Снег и зной.

И что поделать,

Если чаще

Тем, кто глядит со стороны,

Он кажется ненастоящим

В сиянье «мраморной» стены.

Когда-нибудь…

Когда-нибудь, когда мне станет

Совсем невмоготу,

На мимолётном полустанке

Я ночью с поезда сойду.

Сойду —

Спокойствие такое,

Что на море — ни ветерка,

И воплощением покоя

Застынет башня маяка…

Без счастья женщина не может,

А без надежды уж ни дня…

Я вспомню обо всём хорошем,

Что было в жизни у меня,

Всю жизнь —

От самого рожденья

До этих лет,

Последних лет…

И будет словно пробужденье

Над морем вспыхнувший рассвет.

И будет утро чистым-чистым,

Таким безбрежно молодым.

И будто в воздухе повиснут,

Сверкая, капельки воды…

И я войду тихонько в воду,

Чтоб шаг её не замутил,

И просто поплыву к восходу,

Покуда хватит сил.

И мне навстречу солнце встанет

И проплывёт на высоту…

Но это всё —

Когда мне станет

Совсем невмоготу.

«Мы просто едем…»

Мы просто едем

В одном трамвае —

Одни пейзажи

У наших окон,

Одни рекламы,

Одни зеваки,

Один и тот же

Колёсный цокот.

Ответишь грубо —

Ну что ж, бывает,

Не обижайся,

Ведь мы в трамвае!

Вдруг чьи-то плечи

Всё закрывают —

Не удивляйся,

Ведь мы в трамвае…

Лишь пассажиры

Мы друг для друга.

И ходит, ходит

Трамвай по кругу.

А знаешь, это

Гипноз, наверно, —

Колёсной песни,

Закрытой двери…

Давным-давно бы

Мне спрыгнуть надо!

Но едем, едем

Куда-то рядом

В одном трамвае…

Синие города

Тают под солнцем сосульки в марте,

Капля по капле течёт вода.

И вырастают на белой карте

Синие-синие города!

В них отражаются стены и стёкла,

Клёны стоят по колено в снегу,

Синее-синее небо намокло

В лужице синей на каждом шагу.

К вечеру — всё под позёмкою белой…

Люди, замолкло не навсегда

Чистое, звонкое эхо капели —

Синие ясные города!

Люди, поверьте —

Белая карта

Только до завтра,

Только до завтра!