Хватит быть размазней

Саша Расков

Что такое жизнь? Протяжённость эпизодов, наполненных разными проблемами, мечтами и бесконечным ожиданием чуда. Бегущая лента фотоплёнки, которая не останавливается ни на минуту. Можем ли мы прервать круговорот и взглянуть на происходящее со стороны? Рассказы Саши Раскова отражают правду нашего бытия. Мысли, чувства, эмоции – всё, что наполняет каждый прожитый день. Это истории, в которых вы узнаете себя. Истории о буднях и праздниках, любви и ненависти, выборе и его последствиях. Книга содержит нецензурную брань.

Давай устроим скандал

Солнечные лучи освещали её макушку так, что казалось, будто вокруг головы образовался нимб мученицы. Её распухшие от переживаний глаза выдавали тоску с примесью горького сожаления. Сидя на кухне за столом напротив, я беспомощно наблюдал, как тряслись её губы. Уставший и опустошённый от гулянок назло, я хотел покаяться — за измены, за пьянки, за себя. Трудно сказать, понимала ли она природу моих поступков. Вспоминала ли, как здорово всё начиналось? Вместе, на вершине Дыхтау или на волнах Средиземного моря, мы могли бы до старости считать звёзды. Могли бы бесконечно любить, посвящая друг другу жизнь. Могли, но не стали. Наша история, подобно миллиону других, приближалась к концу. И это, честно говоря, смахивало на катастрофу.

— Может, передумаешь? — спросил я.

Промолчав, она потянулась к чашке остывшего кофе. Её тоненькие пальцы, забывшие приятную работу маникюрщиц, ухватились за ручку. Каждое движение, каждая эмоция этой девушки несли грацию и совершенство.

— Послушай…

— Саш, не нужно, — перебила она. — Мы это обсуждали. К чему повторяться?

— Ну да, — опустил голову я. — Однако у меня вопрос. Только один.

— Раз один, то давай. Спрашивай.

— Ты меня любишь? В смысле, как раньше?

Мы прожили около года, но я никогда не видел её слёз. Удивительно, как стойко она держалась. Почти месяц мы фанатично ругались, ночевали в разных комнатах и намеренно кромсали чувства. И ни капли. А тут…

— Дурак ты, Саша! — Солёная струйка побежала по её щеке. — Разве не видно?

— Да знаю, что дурак. Мне бы, ослу, подождать.

— Что было, то прошло, — спешно вытерлась она. — Кстати, я тоже хочу.

— Чего? — на секунду окрылился я.

— Задать вопрос.

— А-а, ты про это… Конечно, что угодно.

— Скажи прямо: почему? Почему ты так поступил?

Поднявшись со стула, я подошёл к вытяжке, лёгким движением толкнул пластиковый выключатель. Гул старенького вентилятора, загаженного уродливой желтизной от дыма, разрядил атмосферу. Впрочем, оттягивать дальше было глупо. Я решил выложить всё. Всё как есть.

— Помнишь, как мы заехали в эту квартиру?

— Помню, — пытаясь найти связь, ответила она.

— Это было в августе. — Слабенький огонёк поджёг сигарету. — Признаюсь: я реально был счастлив. Серьёзно. Ты бросила дом, бросила друзей, семью, работу, промчала сотни километров. И всё ради меня.

— И что? Что случилось?

— После армии, после всей хрени, что я пережил, мне хотелось одного: встать на ноги. Понимаешь? Для мужика это важно. Мы рождены, чтобы достичь, покорить, заработать. Сидеть под юбкой — для лохов.

— Ближе к сути.

— К сути? — Сердцебиение участилось.

— Да, к ней. Зачем ты это рассказал?

Сложно открыть правду, когда она, скорее всего, затушит пламя некогда крепких отношений. И вроде ты желаешь как лучше — пытаешься обсуждать проблемы на корню, а не лицемерно замалчивать. Как взрослый, умный, современный человек, продумываешь стратегию, подбираешь слова. А в итоге осознаёшь, что с женщинами это не работает. Они чересчур эмоциональны, чтобы принять критику. Даже обоснованную.

— Ты замкнулась…

— Что, прости?

— Ты замкнулась. Понимаешь? — Меня понесло. — Пока я суетился, добывая нам бабки, ты намертво приклеилась к дивану. Блядь, как же объяснить? Короче, тебя будто подменили. Все твои грандиозные планы превратились в труху. Так же нельзя!

— Вы посмотрите! Кто у него виноват?! Баба!

— Ты хотела прямо?! Получай! — зарычал я. — Давай посчитаем: сколько раз я знакомил тебя с друзьями? А с их жёнами?

— Да мне эти дегенераты — в белых тапках! И жёны у них — курицы!

— Вот! В этом и беда! Сначала ты презирала друзей, затем их жён, а потом и меня. Да, я мужик. Да, я обязан. Но это, мать твою, не значит, что я до гроба буду терпеть апатию, что мешает тебе… помыть посуду!

Нависла пауза. Один бог знал, что у неё на уме.

— Ты прав. Мне тут сразу не понравилось, — тихо произнесла она.

Затушив бычок, я вернулся за стол. Вся злость, весь негатив от ситуации внезапно испарились. Было бы круто залезть в середину романа, переписать пару строк и как ни в чём не бывало дружно существовать. Но жизнь не роман — переписать невозможно.

— Я думала, у нас будет по-другому. Всё представлялось красочно, романтично. Знаешь, я мечтала встречать тебя вечерами, кормить ужином, спрашивать, как день…

— Но?

— Это не для меня. Бытовуха сожрала заживо… Гладь, убирай, стирай, выкидывай, закидывай… Плюс этот город. В какой-то момент я почувствовала себя одинокой. Тебя нет, подруг тоже. Сиди как тетеря да радуйся, что сыта.

— М-да, — вздохнул я. — А я злился.

— Вы всегда злитесь. Особенно не разобравшись.

Смартфон подпрыгнул от вибрации. Такси ожидало у подъезда.

— Куда поедешь? — Я подал сумку.

— Домой.

— Мы ещё увидимся?

— Надеюсь, что нет.

Вскоре она уехала. Наше скромное жильё, переполненное разнообразными женскими штучками, заметно опустело. На диване больше не валялись полотенца, шкафы не ломились от белья. Пропали крики, ссоры и недопонимание. А с ними — и то, что называлось «любовь».

Спустя год она вышла за стоматолога. От обиды я запил на неделю.