Любимый паж Его Величества или Как достать дракона?

Саша Ким

Я девушка, которая притворяется парнем, которого пытаются нарядить в девушку. В общем, как-то все запуталось. Начнем по порядку… Я попала в другой мир, где спасла какого-то бродягу из склепа. Потом спасла еще какую-то выхухоль, которая позже оказалась разумной шиншиллой. Да и бродяга оказался вовсе не каким-нибудь бомжом, а владыкой этого королевства. К тому же мне шепнули, что он вроде как дракон, который просто еще не пробудился. А у дракона на чешуе пылюка есть, от всяких хворей исцеляющая. В том числе и от моей должна помочь. Я-то девушка современная и во всю эту чушь не верю, но… случайно никто не знает, как пробудить в мужчине дракона?

Глава 10. Переговорщица

Вперед выступает тот третий капюшон, что все это время ни слова не проронил, и выставляет перед собой руку:

— В тебе слишком много лжи, сын Вифария! Твои фантазии порождают злобу, что в свою очередь приведет тебя на путь мести. И ты станешь гибелью для нашего мира!

О, так и это тоже женщина? У них тут что, какой-то кружок по интересам? Ну, типа там всякие феминистки, амазонки, кто там еще бывает?

Морозко, блин. Ну, сам ведь предупреждал, что с этими тетками шутки плохи, так чего разорался тут?

Понимаю, ситуация какая-то не очень приятная сложилась. Злость разыгралась. Но так-то сам говорит, около двадцати лет прошло. Чего ж теперь так подставляться? Надо радоваться, что вообще после такой отключки — включиться получилось. За короля конечно обидно. Но работа-работой, а о себе тоже позаботиться стоило бы.

Вот уже за горло хватается, глядя на своих душителей исподлобья:

— Дракон так просто не сдастся! — хрипит он, выкидывая перед собой ладонь, из которой в сторону троицы летит буквально груда льда.

Эти, — как он их там их еще называл, — Брамосы, в мгновение ока растворяются в воздухе, будто смешиваясь с туманом, но едва лед пролетает мимо места, где они только что стояли, как они возникают вновь. Целые и невредимые.

Вот черт! Походу мы нехило так влипли. Ведь, чую, мой великан тоже не ожидал от них такого финта.

— А вы обновили свои навыки за то время, пока я не мог даже пальцем шевельнуть, — из последних сил хрипит он и вдруг грохается на колени, вынуждая меня вздрогнуть. — Прости, пацан…

В смысле «прости»?

Они его что ли и правда убили? Совсем? Как так-то?!

Гляжу на распластавшегося у моих ног великана и глазам поверить не могу. Мне-то признаться, уже не привыкать видеть его в таком положении, но это его «прости, пацан» прозвучало как прощание. Кажется, на этот раз просто что-то там из него вынуть будет недостаточно…

Что же делать? Он же мой первый друг в этом незнакомом мире. И да, пусть не самый дружелюбный: обещал меня съесть, руки отрубить, язык отморозить, и дальше по списку… Но по сути-то, пока что не выполнил ни одну из своих угроз? Из болота-таки вытянул, и даже одежду свою предложил. Значит вроде все же — друг? К тому же управу, в виде ручки… ой, извиняюсь, артефакта — я на него нашла. Хоть и забываю в нужный момент использовать.

Помнится, мы с друзьями в детдоме тоже дрались поначалу, прежде чем стали этими самыми друзьями. Слабину не проявлять — закон. Но и своих, когда выходим на чужую территорию — никогда не бросать!

А если представить, что, хотя бы доля из того, что тут говорил Морозко — правда, то страшно подумать, что ему пришлось пережить. Его подставили, заточили и бросили. Тогда понятно, откуда в нем столько недоверия.

Перевожу ошалевший взгляд на этих бессердечных теток. Это ж надо, всего-то за слова — человека убить! А как же дипломатичные переговоры, о которых нам мама Вера все уши прожужжала? Всегда повторяла, что взрослые только так решают конфликты.

— Переговоры! — выкрикиваю я, бесстрашно выступая вперед, и становясь между, надеюсь еще живым Морозко и выставленной рукой злой тетки.

Та сразу опускает руку, и отстраняется, будто моя неприметная персона могла напугать их своим скромным выпадом.

— Требую переговоров! — повторяю я.

— Нам не о чем пока говорить, девочка, — вновь подает голос второй капюшон. — Позволь нам избавить тебя от препятствия на твоем пути, и мы уйдем.

Значит, они-таки разглядели во мне девушку? Должно быть, дело в их силе, о которой рассказывал великан. Вроде насквозь видят. Тогда им точно не составило труда понять, что я вовсе не парень. Хм…

Точно феминистки! Только куда более извращенная версия, нежели в нашем мире. Мужика убить — и глазом не моргнут. А меня не тронут, — несмотря на то, что мы с Морозко вроде как на одной линии выступали, — просто потому что я девушка?

— Нет у меня никаких препятствий! — бросаю я, смутно догадываясь, что таковым они посчитали Морозко.

— Ты говоришь правду, — скрипит первый капюшон, о присутствии которого я уже успела позабыть, так как все, что говорит эта женщина, это «правда-ложь». — Значит, действительно веришь, что путь твой чист.

Точно, они ж еще и вроде как вранье чуют. Значит нужно говорить лишь то, во что действительно верю.

— Сын Вифария ведь едва не убил тебя, — напоминает второй капюшон.

Мне становится как-то неловко за своего приятеля. Он ведь и правда, при их появлении проявил себя не лучшим образом.

— Не собирался он меня убивать, — главное верить, что это действительно так.

Технически он и правда меня убить не пытался. Съесть — да, подумывал. В трясине бросить — да. Оставить без жизненно важных конечностей — тоже было. Но не убивать же. Так-то он наоборот говорил, что я ему живой нужна.

Второй капюшон поворачивается к первому, дожидаясь пока он едва заметно кивнет. Угу, прокатило, походу.

— Асане заступается за сына Вифария? — говорит самая болтливая из этой троицы.

— Признаться, я ХЗ, кто такая Асане, но я — Власова Василиса Игоревна совершенно определенно заступаюсь за своего друга!

— Друга? — переспрашивает вторая тетка, словно пробуя это слово на вкус. — Боюсь, ты ошибаешься, Асане.

— Может и так, но я бы хотела, чтобы вы оставили его в живых! Дабы я лично убедилась в своей ошибке, — требую, набравшись смелости из своей теории, что «своих» они трогать не станут.

— Уверена?

Вот же блин! Ну чего они меня все с панталыку сбивают-то!