Ледяная птица

Сайфулла Ахмедович Мамаев, 2002

Золотой погиб, големы в Москве потерпели поражение, но Вторжение продолжается. Строительство Кольца близится к концу. Для полного превращения Земли в колонию осталось только включить комплекс, спрятанный высоко в горах. Волею судеб в эти же места выезжает группа кинодокументалистов. Они хотят снять фильм о красотах края, но вместо этого оказываются в самом эпицентре событий!

Глава 7

Лера окинула взглядом холм, с которого они только что спустились.

— Господи, Гарун, мы должны вернуться! — воскликнула она. — Там же Герман!

— Что, прямо сейчас? — В голосе парня сквозила издевка. — И не страшно?

— Слушай, а что это было? — спросила Лера. Перед ее глазами как будто снова появилось озеро, накатывающий на берег страшный вал. Девушка поежилась. — Кто живет в вашем озере?

Гарун не ответил. Он ласково похлопал по шее коня, спасшего сегодня две жизни, не считая своей, и повел его к дороге.

— Сейчас грязь начнет застывать, — бросил он на ходу, — лучше уйти отсюда. Вдруг она как бетон станет? Будешь как в «Джентльменах удачи» камнем штаны разбивать.

Не оглядываясь на спутницу, он, высоко поднимая ноги, двинулся вниз. Постепенно забирая правее потока, Гарун вел измученного Карая так, чтобы тот не поскользнулся и не упал. Опасения горца были небезосновательны, скакун так устал, что едва держался на ногах. Что же, он сделал все для людей, теперь настало время отдавать ему долги.

Леру обидело такое пренебрежительное отношение, но она понимала, что осталась в живых только благодаря реакции юноши и выносливости коня, а потому проглотила обиду и побрела следом.

Идти было нелегко. Скользкая жижа противно чавкала под ногами, неприятно холодила босые ступни — босоножки она потеряла еще там, наверху. Но долго шлепать по грязи не пришлось, вскоре стало суше, потом под ступнями оказалась трава. Валерия остановилась и стала обтирать пучками травы грязь с ног. За этим занятием и застал ее грозный окрик:

— Стоять! Руки за голову!

Лера подняла голову и увидела двух военнослужащих в камуфляжной форме. Один из них держал на прицеле Гаруна, другой с удивлением рассматривал Леру.

— Руки за голову! — с угрозой повторил тот, что носил погоны старшего сержанта. — Кто вы и откуда?

Лера посмотрела на свои грязные руки и демонстративно повертела ими перед собой. Весь ее вид говорил: «Господа, вы что, ослепли? Разве вы не видите, что перед вами слабая женщина, нуждающаяся в помощи?»

— Чего кривляешься, сука? — заорал сержант. — Снайперша небось? А ну руки за башку или я стреляю!

— Э, ты что! — не выдержал Гарун. — Это наши! Она из…

Парень не договорил — приклад автомата попал ему в левую часть головы и он упал. Кровь брызнула на зеленую траву.

— Что, чичики, попались? — засмеялся рядовой. Его автомат смотрел в грудь Валерии. — Паш, чур я первый ее допрашивать буду! Или давай вдвоем… Она у нас все расскажет!

— Документы! — Сержант, которого напарник назвал Пашей, продолжал внимательно следить за каждым движением Леры. — Ваши документы!

Господи, да какие могут быть у нее документы? Они же остались в сумке, а та в машине! Но разве и так, без документов не видно, что она не боевик и никакого отношения к чеченцам не имеет? Он что, слепой, этот Паша, не видит, кто перед ним?

— У меня документы… в селении, — пролепетала Лера. — Мы поехали кататься, и я оставила их в машине.

— Кататься, говоришь, поехала. — Сержант с кривой ухмылкой кивнул на Гаруна, который стоял на коленях и явно был в полубеспамятстве. — Вижу, какого жеребца ты себе выбрала для катаний. Смотрю, хорошо он тебя откатал, даже обувь потеряла.

— Да как вы смеете?!!

— Заткнись! — прорычал сержант. — Заткнись! Качан, наручники на обоих!

Рядовой, тот, что ударил Гаруна, с готовностью достал из-за пояса металлические браслеты и заломил руки Алиева за спину. Следом пришла очередь Леры. Дабы избежать лишнего насилия, она сама заложила руки за спину и повернулась к мучителям. Качан защелкнул наручники, провел рукой по бедру девушки, затем больно сжал ей грудь.

— Ух, сладенькая! — заржал он. — Паш, ну давай их прямо здесь допросим! Одного при попытке к бегству, а ее… как ублажать будет!

— А что, мысль неплохая! — вновь ухмыльнулся сержант. — Сразу в две тяги и распишем! Как, тварь, нравится тебе такой расклад?

Лера молча посмотрела ему в глаза. Все происходящее казалось страшным сном, хотелось поскорее проснуться и убедиться, что все это кошмар, и больше ничего. Ведь не может же все быть так ужасно! Открыть глаза и увидеть своих — Германа, Мартина, Панаму… А главное — забыть эти мерзкие рожи!

— Молчишь? — не унимался Павел. — Или тебе мешает твой… жеребец? Так мы его сейчас мерином сделаем! Или вообще трупом!

Сержант вскинул автомат и направил его на Гаруна. Тот все еще оставался на коленях. Кровь, стекая с головы, залила плечо и шею.

— Ну что же, прощайся с ним! — Палец сержанта лег на спуск.

Неожиданно запищала рация, висевшая на груди Павла. Покосившись на напарника, он усмехнулся и опустил автомат.

— «Тридцатый»! — буркнул он в микрофон.

— «Тридцатый», я «Второй»! — прохрипел динамик. — Доложите обстановку!

Павел посмотрел на пленников. Переглянулся с напарником. Тот кивнул.

— Все в порядке! — Кривая улыбка не сходила с лица сержанта. — У нас все тихо!

— Будьте внимательны! — вновь захрипел динамик. — Я жду гостей, встретите, проводите ко мне! И смотри, чтобы и волос с головы не упал! Иначе, ну сам понимаешь, не маленький! Все, конец связи!

* * *

Александров растерянно посмотрел вслед удаляющимся вспышкам света. Он так и не понял, что это было, но сейчас его мысли были заняты другим. Что это за подземелье, в котором он оказался? Да, все так: вспышки длились не более чем небольшую долю мгновения, после чего свет резко обрывался и воцарялась тьма, казавшаяся еще более глубокой, чем прежде; да, все мысли и чувства Германа были сосредоточены на чудище, пронесшемся мимо него с оглушительным грохотом! И все же… все же где-то в подсознании сработал резерв памяти, он-то и зафиксировал отраженный свет от боковых поверхностей и свода галереи. И это было не все, что сохранила фотографическая память бывшего летчика. Казалось, от пережитого потрясения он должен был бы забыть все на свете, но нет — словно на киноэкране, перед его глазами прошли кадр за кадром события, предшествовавшие его беспамятству. Бешеный, неуправляемый галоп Маркса, клонящаяся, уходящая куда-то вниз опора, поперечная балка… Воспоминание было столь живо и свежо, что летчик даже зажмурился, как перед настоящим ударом.

Удара не последовало, вместо него пришло понимание странного факта, что он находится в подземелье. Да-да, в самом настоящем подземелье! Широкое, шагов десять, а то и более, высотой как минимум метров пять, но все равно подземелье, и ничто иное. Кто, когда и зачем построил его здесь, в горах? Ведь в том, что оно искусственного происхождения, сомнений не было. Думая о механизме, с помощью которого он оказался здесь, Александров пришел к однозначному выводу: не может быть и речи о том, что это природные пещеры. Хотя нет, сами-то пещеры, может быть, и настоящие, но вот то, что доработаны они человеком, — несомненно. Чтобы вот так, сама собой возникла эта замысловатая ловушка? Да нет, это просто смешно…

Как он сказал, ловушка? Ловушка?!!! Ловушка на кого? На него? Твою мать, а ведь точно, он в ловушке и есть! Да-да, скрытый механизм подъемно‑запорного устройства — это просто хитрая западня, и только. Иначе зачем была та ровная дорога, по которой он скакал, прежде чем провалиться сюда? Ловушка! И значит, тот, кто ее поставил, вот-вот явится сюда за своей очередной жертвой?

Черт побери, нужно как можно быстрее убираться отсюда… Герман принялся вертеть головой, хотя, естественно, ничего не видел в такой темноте. Он никак не мог решить, в какую сторону идти — направо или налево? Направо означало продолжать движение в том же направлении, куда вела дорога… там, наверху, а налево, соответственно, в обратном…

Герман решил идти налево. Почему туда? Да он и сам не знал. Может быть, потому что напугавшее его существо промчалось именно в эту сторону. Оно не причинило ему вреда и даже не обратило на него внимания! Можно было надеяться, что и следующие встречи не будут иметь плачевных последствий. Хотя, может быть, это просто говорила усталость. Вдруг судьба пощадит его и выход из подземелья будет не так уж и далек от селения, где стоит их «додж» и где сейчас ребята? Столько неудач и потрясений, пора бы и удаче проявить себя. Ведь должны же быть у невезения границы!

Воспоминание о селении и накрытом столе придало Герману решимости. Скользя пальцами левой руки по холодной стене галереи — еще в детстве он читал в одной из книжек, что так нужно делать, чтобы не заблудиться, — Герман смело зашагал вперед. Он больше не боялся наткнуться на сюрприз в виде провала, ведь существо, пронесшееся мимо него, фактически проверило путь до самого поворота, за которым и скрылось. Да и потом еще некоторое время видны были отблески вспышек, так что и там можно особо не осторожничать.

Стена была холодной и какой-то странной. Ее поверхность в том месте, где ее коснулся Герман, была гладкой, словно бы отполированной. Но стоило ему сделать три шага вперед, как под пальцами оказалась шершавая горная порода. Герман поначалу не обратил на это внимания, но еще через три шага стена снова гладкой. А потом шершавой. Три шага гладкая, три шершавая, три гладкая, три шершавая…

Размышляя над очередной загадкой неведомых строителей, майор не заметил, как дошагал до преграды. Но предусмотрительно выставленная вперед рука позволила избежать очередной встречи головы с камнем. Герман был готов к повороту, а потому, пошарив рукой вокруг, повернул направо и двинулся дальше, отметив про себя, что угол был не прямой, как это обычно бывает, а острый, градусов в двадцать, хотя в темноте определить наверняка было трудновато.

Не теряя времени на размышления, Герман двинулся дальше. И тут же ощутил, что, зайдя за угол, он не только сменил направление, но и стал как будто бы сильнее, увереннее в себе. И шаг стал тверже, и руки больше так не потели…

Наказание за преждевременное успокоение последовало незамедлительно. Внезапно он обо что-то споткнулся — это оказалась невысокая ступенька — и полетел на пол. Громко чертыхаясь, больше из-за неожиданности, чем из-за ссадины на руке, Герман поспешил подняться на ноги… и вовремя. Не далее как в сотне метров послышался неясный шум, мгновенно переросший в грохот, и тут же в конце подземелья появился старый знакомец. Огненные вспышки были совсем рядом, Герман еле успел вжаться в стену, освобождая путь этому странному существу. Оно промчалось мимо него и, продолжая вспыхивать, исчезло за поворотом. У Германа к тому времени уже появились кое-какие мысли насчет того, кто этот бегун, хотя уверенности, что он прав, не было, да и возможности проверить свою догадку тоже.

Зато он заметил еще одну особенность: коридор продолжал озаряться всполохами даже после того, как излучающее свет создание уже исчезло из виду. Впрочем, свет вспыхивал и гаснул так быстро, что разглядеть что-либо было практически невозможно. Единственное, что все‑таки успел заметить Герман, — это что пол впереди ровный, без всяких сюрпризов, а это в его положении было весьма кстати.

Разочарование поджидало его шагов через сто пятьдесят или чуть больше — Герман ругнул себя, что не додумался с самого начала считать шаги. Он снова наткнулся на преграду. Решив, что это очередной поворот, Герман стал осторожно ощупывать стену, но она тянулась бесконечно и никакого прохода не было.

Сердце вздрогнуло и часто забилось. Не хотелось верить, но все говорило за то, что он попал в тупик. Недаром же это ловушка. Теперь тот, кто так хитроумно ее устроил, может прийти и взять жертву голыми руками.

* * *

Лера посмотрела на Гаруна. Она мало что понимала в ранах, но вид парня ей не нравился. Хорошо еще что ехать пришлось недолго — воинская часть, куда их привезли, взгромоздив на многострадального Карая, была совсем рядом. Стоило только подняться на гору, возвышавшуюся над озером, и пленники вместе со своими мучителями оказались в заброшенном туристическом лагере. Видимо, он остался с тех времен, когда еще существовал Советский Союз и была необходимость в таких вот высокогорных спортивных лагерях.

В дороге Валерии, которую уже во второй раз за сегодняшний день бросили поперек конской шеи, стало плохо, подташнивало, но она старалась держаться и не привлекать к себе внимания. Девушка понимала, что чудо в виде приказа неизвестного ей «Второго» — не более чем отсрочка. Если кого-то и ждут, то наверняка не их с Гаруном, а потому, как только все выяснится, жизнь обоих горе — путешественников не будет стоить и ломаного гроша. Так что лучше не злить конвоиров. Оставалось лишь молить бога, чтобы «Второй» и «Первый», если он там есть, оказались не такими, как их подчиненные. Верилось в такое чудо с трудом, но что поделать — выбор был невелик.

Конец ознакомительного фрагмента.