Олег. Путь к себе

Сабина Янина, 2021

Первая книга дилогии, входящей в цикл "За горизонт". Она раскрывает мир, описанный в книге "Первый шаг", но новой историей и новыми героями.Двадцать третий век на планете Земля. Наступило время, которое каждый из нас назвал бы светлым будущим. В нём нет границ, нет власти денег, каждый свободно может реализовать себя, он толерантен и свободен от предрассудков. В этом мире живёт Олег – молодой амбициозный учёный-астрофизик. У него любимая жена, признание в науке, блестящие перспективы. Живёт вполне себе счастливо, до тех пор, пока однажды мир его не перевернётся. Нет, внешне всё останется по-прежнему: та же работа, та же любимая жена. Но как же так получилось, что она стала невыносимо чужой, что он чуть не убил человека и потерял всё, что имел? Эгоизм, несовместимость или судьба, которая приведет его туда, где он откроет другой мир, вернее себя для мира? Это книга о тебе, читатель. О том, кто ты и зачем пришёл в этот мир.

Глава 7. Мир отвергает меня

Поезд, чуть подрагивая, уносил меня в ночь. Куда? Зачем? Я лежал на верхней полке и смотрел в окно, где пространство распадалось на тысячи осколков: яркие стекляшки элизий — городов, тёмные нашлёпки ферм, неуклюжие ящики предприятий — всё мимолётное на секунду проявлялось из чужого бытия и тут же бесследно исчезало в темноте. Земля стряхивала их с себя, и они разлетались, исчезали, как мусор, в трубе мощного пылесоса времени.

Вот и меня засасывает куда-то. И ничего не сделаешь. Думал ли я когда-нибудь, что такое возможно? Нулевой уровень! Я — ничто, я — мусор, меня нет. Я исчез из жизни на целых три года! Может быть и навсегда. Возвращение возможно только по рекомендации моих надсмотрщиков, не зря же в решении суда такая оговорка. Как же теперь? Как я буду жить-то дальше? Копать ямы, мыть полы? И очень хорошо копать и отлично мыть. Ходить с опущенной головой, не смея лишний раз и слова сказать, чтобы не испортить будущую рекомендацию? Но даже для этой работы нужно иметь хотя бы третий уровень, — усмехнулся я. — А у меня нулевой. Я — изгой. Моё время остановилось. Я вычеркнут из общества, во мне больше не нуждаются. И не просто вычеркнут, у меня забрали всё: моё время и свободу им распоряжаться, право принимать решения, свободу быть самим собой, в конце концов! Я никто. Отброс общества.

«Моё время кончилось, время кончилось, время кончилось», — под едва уловимый стук колёс оглушительно билось в голове. В полубреду провёл я свою первую ночь в поезде. Он стал моим прибежищем, тесным и душным, подрагивающей на рельсах клеткой, в которую я был заперт вместе с ещё тремя десятками разновозрастных мужчин.

Я лежал на жёсткой металлической полке, которую остро ощущал всем телом. Не спасал даже матрас из тонкой синтетики, брошенный на неё плоским блином. Он хотя и был чем-то набит, но это что-то до такой степени истрепалось, что превратилось в скомканные плотные узлы. Не ночь, а пытка какая-то. Как не повернись, то узлы впивались в тело, то стылость лежака не давали уснуть. В вагоне холодно, но это не приносило свежести, не уничтожало запах. Этот запах! Тошнотворный, кисло-затхлый запах давно не мытого тела, неустроенности, безнадёги и несчастья. Он заполнил всё, и я сам уже пропитался им насквозь. Запах вперемежку со стонами, всхлипами, кашлем, скрежетом зубов, шептанием, сопением и миазмами, испускающими десятками мужчин. Запах вперемежку с обрывками сна, куда я на секунды проваливался и, вздрогнув всем телом, пробуждался, дико озираясь вокруг. Явь вперемежку с бредом такой стала моя жизнь. Такой она и будет теперь всегда. Безнадёжность тоской сдавила грудь, слезы наворачивались на глаза. Только к утру я смог забыться.

***

Утром меня разбудил грубый окрик, усиленный громкоговорителем:

— Подъем! Подъем! Внимание всем. У вас тридцать минут до завтрака. Помывка. Уборка постелей. Места с первого по пятнадцатый — туалет и душевая в начале вагона по ходу поезда, с 16 по 30 — в конце. Через тридцать минут душевые будут закрыты! — громкоговоритель кашлянул и умолк. А по вагону заходили конвоиры, со всех сторон послышались крики:

— Подъем! Подъем! — поторапливали они нас.

Арестанты, толкаясь и огрызаясь друг на друга, быстро выстроились в очереди. В душевые конвоиры впускали по четыре человека. То, что я увидел, когда очередь дошла до меня, так поразило, что отбило всякое желание воспользоваться ею, и я непроизвольно замер на пороге. Но толчок в спину и возглас:

— Давай быстрее, не задерживай! — избавил от колебаний.

Душевая комната была довольно большая и светлая. Слева под самым потолком во всю стену проходила решётчатая щель, через неё голубело небо, и лился яркий свет, напоминавшие, что где-то там сейчас лето. На стене под щелью-окном четыре душевые лейки над крохотными деревянными настилами и низкими пластмассовыми табуретами рядом. Напротив — четыре унитаза. А у противоположной от входа стены, четыре пластмассовых тёмно-синих железных стула. В такой же цвет были выкрашены и стены душевой.

Конец ознакомительного фрагмента.