Олег. Путь к себе

Сабина Янина, 2021

Первая книга дилогии, входящей в цикл "За горизонт". Она раскрывает мир, описанный в книге "Первый шаг", но новой историей и новыми героями.Двадцать третий век на планете Земля. Наступило время, которое каждый из нас назвал бы светлым будущим. В нём нет границ, нет власти денег, каждый свободно может реализовать себя, он толерантен и свободен от предрассудков. В этом мире живёт Олег – молодой амбициозный учёный-астрофизик. У него любимая жена, признание в науке, блестящие перспективы. Живёт вполне себе счастливо, до тех пор, пока однажды мир его не перевернётся. Нет, внешне всё останется по-прежнему: та же работа, та же любимая жена. Но как же так получилось, что она стала невыносимо чужой, что он чуть не убил человека и потерял всё, что имел? Эгоизм, несовместимость или судьба, которая приведет его туда, где он откроет другой мир, вернее себя для мира? Это книга о тебе, читатель. О том, кто ты и зачем пришёл в этот мир.

Глава 6. Суд

Я проспал до вечера, а когда проснулся, Симонс всё также сидел и читал, как и тогда, когда меня привёл Димитрий. Кровать подо мной заскрипела, я сел. Симонс взглянул на меня:

— Проснулся? Ну, и горазд ты спать.

— Что ж ты меня не разбудил?

Он пожал плечами.

— Что и не приходили за мной? — удивился я.

— А кому ты, собственно, нужен? — буркнул Симонс, снова уткнувшись в книгу.

— Ну, не знаю, — на ходу бросил я, спеша в туалет, — я думал, с утра будут допросы, к следователю вызовут.

— Вызовут, вызовут, — донеслось до меня сквозь шум воды.

Я умылся и почувствовал зверский аппетит.

— Поесть ничего не приносили? Ужасно есть хочется.

— Ещё бы, — хмыкнул Симонс и снял со стола полотенце. Под ним обнаружились два небольших вакуумных контейнера. — Иди. Твой обед. Надзиратель будил тебя, да ты только мычал и всё норовил пнуть его, он плюнул и ушёл.

— Да? — смутился я, — Совсем ничего не помню.

Я сел за стол и открыл лоток, что побольше. В нём обнаружилась нечто странное желеобразное жёлто-землистого цвета. Я тронул это ложкой, и оно заколыхалось.

— Что это такое?

— Как что? — усмехнулся Симонс, — Обед.

— Это что, есть надо? — недоверчиво покосился я на него, уж не разыгрывает ли он меня?

— Хочешь ешь, хочешь не ешь. Другого не будет.

Я нерешительно отломил маленький кусочек, понюхал, но не ощутил никакого запаха. Поколебавшись, сунул в рот, где он почти мгновенно растаял. Ничего. Никакого вкуса. Я растерянно посмотрел на Симонса, тот насмешливо следил за мной.

— Ешь, не привередничай, — сказал он, видя как я непроизвольно скривился. — Тебе что тут деликатесами должны кормить? Нормальная синтетическая еда. Содержит все необходимые витамины и минералы. Дёшево и сердито.

Я кое-как проглотил половину порции и закрыл контейнер. В желудке ощущалась тяжесть, которая перебивала чувство голода. Открыл второй, что поменьше. В нем был налит какой-то серый тягучий кисель, тоже ничем не пахнущий. Я сделал глоток этой густой воды:

— Тут что, всегда так кормят?

— Всегда.

Я не мог сдержать стон, что-что, а поесть вкусно я любил.

— Привыкнешь, — сказал Симонс и снова уткнулся в книгу.

— Слушай, — отправляя контейнеры в мусорную корзину, спросил я, — а когда же меня к следователю вызовут?

Симонс оторвался от книги, глянул на меня и пожал плечами.

— У каждого по-разному. Насколько я понял, на допрос вызывают после того, как человек приходит в себя и более-менее успокаивается, смирившись. Оно и понятно, спокойнее фон, меньше ошибок.

— Какой фон, каких ошибок? — удивился я.

— Долго рассказывать, — поморщился Симонс, — скоро сам узнаешь, ауУ меня книга интересная, — он перевернул страницу.

Я от нечего делать походил по отсеку, просмотрел книги в библиотеке. Читать не хотелось. В голове крутились мысли о предстоящем допросе, о том, кто будет у меня следователем, и сумеет ли он понять меня."Надо постараться всё объяснить. Он должен понять!", — крутилась мысль. Очень хотелось поговорить с Симонсом, расспросить, как у него всё проходило. Я терпеливо ждал, когда он отложит книгу, чтоб начать разговор. Наконец он захлопнул её, бросил на стол и потянулся:

— Полный бред.

Я уж было хотел спросить его, как дверь открылась и вошёл охранник.

— Олег Иванов, на выход! — приказал он.

***

Мы пошли по знакомому мне узкому коридору между стеклянными кубами-камерами, матовые стены которых не давали разглядеть, что там происходило. Тишина была такая, что через пять минут начало казаться, что я во сне или в бреду. Стены начали сдвигаться, коридор сужаться, и вот уже я это не я, а мошка, которая попала в прозрачную тягучую смолу и едва перебирает лапками, закованная в ней навеки.

Коридор повернул за угол, и я чуть не наткнулся на охранника, что вернуло меня в реальность. Мы стояли напротив очередного куба, ничем не отличающегося от других. Охранник приложил к опознавателю браслет, и дверь бесшумно отъехала в сторону. Он обернулся ко мне и кивнул:

— Проходи давай!

Я вошёл и остановился у входа. Напротив стоял большой стол, перед ним — высокое кресло, от которого шли провода к столу. Над креслом висел колпак из сетчатого металла. Ни за столом, ни в кресле, нигде в комнате не было никого.

— Что встал-то! — проворчал охранник, толкая меня в спину.

Я невольно сделал несколько шагов вперёд. Дверь за мной захлопнулась, и я остался один.

— Проходите, пожалуйста, к столу, — услышал я голос, и огляделся, пытаясь найти того, кто со мной заговорил.

— Проходите, проходите, ничего не бойтесь. Садитесь, пожалуйста, в кресло.

Я прошёл вперёд и увидел в центре стола миниатюрный компьютер в виде человеческой головы, лицом повёрнутым в мою сторону. На меня смотрели глаза, мерцающие синим спокойным цветом. Лицо благожелательно улыбалось. Нельзя было понять мужское это лицо или женское, как нельзя было это определить и по голосу. Это не был неживой, искусственный голос машины. Странное чувство вызвал он, чувство чего-то очень знакомого, но позабытого.

— Приветствую вас! Позвольте представиться. Я — ваш следователь, мой идентификационный номер С-ИИ-15. Прошу вас сесть в кресло и ни о чём не беспокоится.

Я поражённо ответил:

— Здравствуйте.

И тут же опомнился: «Что за ерунду я мелю, какое может быть у компьютера здоровье», и рассердился на себя. Прошёл к креслу, сел.

— Чувствую вашу негативную энергию. Вам совершенно не о чем беспокоится. Процедура стандартная и абсолютно безболезненная, ни в коем случае не навредит вашему здоровью. Всю необходимую информацию мы уже считали с вашего браслета, необходимо оценить ваш эмоционально-психологический уровень. Эта экспертиза нужна для правильного вынесения вердикта судьями.

Кресло было удобным, я постарался взять себя в руки. «А, собственно, что я ожидал? Зачем какие-то разговоры разговаривать, когда можно элементарно просканировать и узнать, как всё было, что я говорил и что делал. Всё правильно».

С тихим жужжанием на голову мне опустился шлем.

— Пожалуйста, расслабьтесь, закройте глаза и постарайтесь ни о чём не думать. Вы можете почувствовать лёгкое головокружение, но это вполне естественно и безопасно.

Я закрыл глаза. Мгновенье ничего не происходило. И вдруг голова моя закружилась. Верх и низ поменялись местами и всё вместе со мной полетело в пропасть. Я вцепился в подлокотники. Перед глазами замелькали картинки: вот я вошёл в куб, вот иду по коридору, вот разговариваю с Сименсом….

События моей жизни покручивались в обратную сторону, скорость их все увеличивалась и увеличивалась, я пытался анализировать происходящее, пока не потерял сознание.

Очнулся я от того, что звучала тихая нежная музыка. Она успокаивала, наполняла грудь теплом и светлой радостью. Не хотелось открывать глаза, так бы слушал и слушал эту мелодию всю жизнь.

— Как вы себя чувствуете?

Я открыл глаза. Вспомнил всё. Я все также сидел в кресле, только шлем с головы был снят.

— Хорошо.

— Спасибо. Всё прошло успешно. О результатах вам будет сообщено во время суда. Желаю вам всего доброго. Сеанс закончен. Вы можете идти.

Я встал с кресла и, покачиваясь, направился к двери. Она дрогнула и открылась, на пороге меня ждал охранник.

***

Симонс оказался прав. Не прошло и месяца после моего ареста как в восемь утра за мной пришли. Но ещё раньше за день до отправки моего напарника к месту назначения, он всё-таки провёл со мной разъяснительную работу. Сам я никогда не интересовался ни религией, ни теми, кто ею увлекался, а потому с любопытством слушал его.

В наше время отпал многовековой вопрос человечества: быть ли религии государством или отделить её от махины принуждения, создав видимость свободы человека от религиозных догматов. Я долго не мог понять, как можно отделить от государства деятельность людей, если на них распространялись все его законы? Подумать только, когда-то это было серьёзнейшей проблемой: религия требовала полного подчинения человека своему регламенту, и не только того, кто её разделял, но и всех членов общества, принуждая их следовать традициям и ритуалам под угрозой отлучения и придания анафеме — изгнанию и проклятию отступников из общины, объявляя войны иноверцам.

Но разве мог современный человек поместиться в рамки средневекового догмата? Религия становилась серьёзным препятствием развития общества, объединения людей. Вера в Бога заменяла веру в себя. А как без веры в себя человек мог стремиться в будущее? Как без веры в себя человек мог пытливо и смело исследовать неизвестное, развивать науку, дерзнуть на эксперимент и познание непознанного? Религия всё больше становилась инструментом сдерживания человека, запугивания его страшными муками за неповиновение, деления общества на касты, пока люди не сбросили эти оковы, отделив религию от государства и превратив её в"хобби"и личное дело интересующегося. Хотя…. И тогда государству фактически не выгодно было полное отделение, уж очень хорошим поводком было религиозное подчинение человека. Государство так и не смогло полностью от него отказаться, пытаясь через веру воздействовать на психологию и жизненный уклад людей, а самое главное, на их лояльность к власти, какой бы она не была. Всё ведь от Бога!

Теперь же, вместе с вопросом о форме государства, которое эволюционировалось в Общество, объединяющее людей по принципу их добровольного согласия на сотрудничество, отпал вопрос и о месте, которое занимала религия в этом Обществе. Остался только один выбор. Либо ты сотрудничаешь с Обществом, с такими же людьми, как ты, объединёнными едиными правилами общежития, и получаешь полный доступ к выбору своей деятельности в нём, к интернет-вещам и услугам — ко всем общественным благам, созданным в нём, ровно в той степени, в какой ты сам вложил в них своего труда; либо ты отвергаешь это Общество, и оно отвергает сотрудничество с тобой, ограничиваясь выплатой благотворительного пособия, способного удовлетворить лишь минимальные потребности.

Жёстко? Возможно. Если не принимать во внимание принципы, на которых оно основано. Я был уверен, что Общество до нашего времени ничего не придумало лучшего, и теперь фактически ушло от диктата воли одного человека или группы лиц к свободному сотрудничеству, в котором контроль, за соблюдением прав человека, перешёл к самому незаинтересованному лицу — искусственному интеллекту.

Естественно, сейчас создавать организации могли только люди, подписавшие Соглашение о Сотрудничестве. А создавать они могли любые организации, на которые был запрос Общества и которые работали ему во благо. Потому любые организации, в том числи и религиозные, не могли быть отделены от этого Общества в принципе. Если раньше организация рассматривалась государством, как отдельное самостоятельное лицо со своими правами и обязанностями. Что было, на мой взгляд, было искусственным, не могут быть в обществе помимо его членов-людей, ещё какие-то лица-организации будто бы самостоятельно ведущие деятельность и за что-то отвечающие. Эта ложь лишь искажала саму природу человека, освобождая его ответственности за свои дела. Теперь же любая организация — это лишь форма деятельности конкретных людей, их зона интересов и ответственности. А потому, как и любая другая, религиозная организация не могла «принудительно» распространять свою деятельность на всё Общество. Она действовала лишь исключительно в своей мини-общине, объединившей людей с одинаковыми профессиональными интересами, добровольно принявших свою профессиональную иерархию с её персональными зонами ответственности.

Ни одна из религий не могла занимать доминирующее положение, как не могли доминировать интересы одних членов Общества над интересами других, в каком бы количественном соотношении эти интересы не выражались. Принцип равноправия незыблем.

Религиозная организация как, впрочем, и любая иная, деятельность которой направлена на удовлетворение общественных запросов, встраивалась в общую экономическую систему. В систему создания общественных благ личными вкладами работников и перераспределения этих благ через налоговую систему и систему потребления, когда каждый член общества имел право на пользование созданными обществом благами в размере, пропорциональном его личному вкладу, определённому на основе универсального измерителя — времени жизни человека, потраченного на создание своего вклада в общественные блага, выраженного в ЧИВ (часовой индивидуальный вклад).

Одним из существенных источников дохода (ЧИВ) людей, объединившихся в религиозную организацию, был Департамент Юстиции и Правопорядка, когда для исполнения приговора об ограничении прав нарушителя Соглашения о Сотрудничестве, использовались монастыри с разной степенью строгости содержания в них. При этом право выбора монастыря — религиозного учреждения — оставалось за мировым Судьёй — официальным лицом, представляющим интересы Общества в каждом конкретном случае, но по рекомендации отдела Департамента Религиозного согласия, присутствие представителя которого было обязательным на каждом заседании суда. Потому не случайно вопросы юстиции, правопорядка и религиозного согласия были переданы в ведение одного Департамента.

Конечно, подобные правила действовали только в случае не тяжких преступлений. Преступников, совершивших тяжкие преступления, содержали в подземелье Башни Мира, но таких было меньшинство.

***

Ну что ж, посмотрим, что предложат мне. Когда за мной пришли, прощаться мне было не с кем: Симонса неделю как увели, и вряд ли теперь когда-нибудь я увижусь с ним. А в камеру ко мне так больше никого не поселили. Я окинул взглядом камеру: «Вот странно совсем немного времени, а я уже тут привык и даже, похоже, не хочу перемен, — и тут же оборвал себя, — ты просто боишься неизвестности, не ври хоть себе. Привык он. Разве можно привыкнуть к клетке?».

— Ну, скоро? — окликнул меня конвоир.

Я молча направился к выходу.

***

Зал заседания суда меня удивил, но не своей необычностью. Скорее наоборот. Когда мы поднялись на минус второй этаж, и меня ввели в комнату, то я увидел, совершенно такой же куб, в каком жил до сих пор. Единственное, что отличало эту комнату, был серый синтетический ковёр на полу, а вместо кроватей три стула вдоль стены. Мы сели: я посередине, конвоиры по бокам.

Напротив нас всю стену занимал экран с камерой над ним. Полчаса ожидания и экран ожил. Сначала появилось серебристое свечение, увидев его, конвоиры поспешно поднялись, потянув и меня. Я встал. Когда свечение рассеялось, я вздрогнул, увидев прямо перед собой лица, в упор смотревшие на меня с экрана. Их было пятеро. Каждое в своём окошке, похоже, трансляции велись из разных мест. Вверху в центре мужчина в чёрной мантии с гордо откинутой назад головой, что придавало ему строгий и даже надменный вид. Шапка тёмных с сильной проседью волос делала его крупную голову ещё массивнее. Руки покоились на подлокотниках кресла, спинка которого возвышалась над ним. Под его окошком я увидел надпись: Председатель Общественного Суда Элизия — Судья Измаилов П. — Департамент Юстиции, Правопорядка и Религиозного согласия. Шестой уровень социальной ответственности. Третья ступень.

Ниже шла надпись: «Общественные представители. Шестой социального уровня ответственности, третья ступень», под которой расположился видеоряд из четырёх окон.

Слева в первом окне на меня смотрела пожилая седая как лунь и очень красивая женщина со строгими глазами. Внизу под её окошком было указано: Камелькова И. — общественный представитель Департамента Науки, Образования и Культуры. Куратор направления культуры, эстетики и межличностных отношений.

Рядом с ней молодой мужчина с ранними сильными залысинами и укоризненным взглядом. Он чуть исподлобья смотрел на меня. Я взглянул ему в глаза и вздрогнул. Я узнал его. Можно было и не читать его фамилию и статус. Это был Свенстэн Онри — куратор кадров Департамента Науки, Образования и Культуры. Это он после выпускного испытания в Университете предложил мне работу в обсерватории Наукограда. Это ему я был благодарен за любимую работу и свою реализацию, как учёного. Мне неловко было смотреть ему в глаза, и я отвёл взгляд. Но любопытство взяло вверх, и я рассмотрел до конца тех, кто будет меня судить. Их было ещё двое:

Дюрик Ж. — полная молодая женщина, властно и, как мне показалось, недоброжелательно взиравшая на меня с экрана — представитель Департамента Человека и Среды обитания, куратор направления материнства и детства здравоохранения.

И последний — Гиббон К. — сухощавый старик, двумя руками опирающийся на трость, которая стояла перед ним — представитель отдела Религиозного согласия Департамента Юстиции и Правопорядка.

Раздался громкий голос председателя суда:

— Заседание Общественного Суда по делу № 8 — 3587/95 от 06 июня 2295 года объявляю открытым. Прошу садиться.

Мои конвоиры и я сели.

— Рассматривается дело обвиняемого — Иванова Олега 21 сентября 2263 года рождения, идентификационный номер 21092263285211[i] арестованного и представленного к общественному суду по заявлению потерпевшей — Сдищ Клео 11 февраля 2260 года рождения, идентификационный номер 1102226016210. Потерпевшая присутствует на заседании суда?

Справа в самом низу экрана зажглась новая видео иконка, на которой появилось изображение с интересом озирающейся Клео. Волна ненависти захлестнула меня, стало трудно дышать. Руки сжались в кулаки, словно я прямо тут хотел закончить незавершённое месяц назад.

Судья взглянул в бумаги:

— Хорошо, — продолжал он. — В присутствии свидетельницы Ивановой в девичестве Сбруевой Феклиссы 15 мая 2267 года рождения, идентификационный номер 1505226715389.

Изображение лица Фёки появилось рядом с Клео. Я едва узнал её, такой бледной и потерянной она мне показалась. Ненависть моя пропала. Но ни жалости, ни любви я не ощутил. Я смотрел на самого близкого мне человека, как на чужого. И только одна мысль мелькнула, не вызвав никаких чувств: «Побледнела, переживает. Интересно, она меня видит?». Промелькнула и исчезла. И всё. И больше ничего. Так тихо и безразлично было всё во мне, что я удивился. Мне вдруг стал всё безразлично, и этот суд, и эти судьи, и Клео, и Фёка, нет, теперь уже Феклисса. Безразлично всё, что со мной происходит сейчас, что будет завтра, что будет потом. Мною овладело только одно желание, чтобы побыстрее всё закончилось, и чтобы все оставили меня в покое. Захотелось быть одному. Всегда. Я перестал вслушиваться в то, что говорил судья. И только отдельные фразы долетали до моего сознания:

–… в онлайн-режиме с закрытым доступом, по просьбе потерпевшей Сдрищ Клео и свидетельницы Ивановой Феклиссы….

–… как установлено следствием…

–… опрос потерпевшей и свидетеля…

Всё заседание я смотрел на лицо Феклиссы. Я ничего не чувствовал, но почему-то не смотреть я не мог. Кроме неё я ничего не видел и не слышал. Судья обращался ко мне с какими-то вопросами, и я что-то отвечал, но что спрашивали и что я отвечал, не запомнил. Сколько продолжался суд, я тоже не знал. Кажется, бесконечно долго.

Вдруг резкий тычок в бок привёл меня в себя, и я удивлённо взглянул на конвоира.

— Не спи! Встань! — прошипел он и кивнул на экран.

С него на меня все смотрели, видимо, чего-то ждали. Я встал. Молчание затянулось.

— Чего молчишь-то? Последнее слово тебе, — прошипел конвоир.

Последнее слово! Я что-то должен сказать. Что сказать?

— Мне нечего сказать, — тихо проговорил я.

— Может быть, вы хотите обратиться к потерпевшей? — спросил Судья.

— Не будь дураком, прощения проси, — шептал конвоир.

Я дёрнул плечом и взглянул на Клео. Она сидела, насупившись, и исподлобья смотрела на меня.

«Я жалею, что не придушил потерпевшую до конца», — мелькнуло в голове.

Я молчал.

— Ну, хорошо, садитесь. Суд удаляется для принятия решения.

***

Экран погас, и я обернулся к конвоиру, который всё время подсказывал мне, как себя вести. Я только теперь разглядел, что это был добродушный голубоглазый парень с круглым лицом и носом картошкой, с открытой располагающей улыбкой.

— Очухался? — усмехнулся он.

— Михей, я пойду, принесу что-нибудь перекусить, — сказал второй конвоир, поднимаясь.

— Давай, Крон, принеси и этому что-нить. Тебе чего? — обернулся он ко мне.

— Спасибо, я ничего не хочу. Если только воду. Пить хочется.

— Ладно, — буркнул Крон и ушёл.

— И долго мы тут? Сколько обычно ждать решения?

— Да не, может полчаса — час. Повезло тебе, похоже, твоя жена упросила пострадавшую-то эту, и та отозвала заявление. Простили они тебя. Суд должен учесть.

«Простили! — обожгло меня. — Они простили! Эта гадина меня простила?!». У меня перехватило дыхание, и конвоир с тревогой глянул на меня:

— Ты что, парень? Плохо тебе что ли? Сердце? От радости такое бывает.

— Угу, от радости, — сквозь зубы процедил я, едва удержавшись, чтобы не врезать ему. От злости и бессилия меня колотило.

— Ты полегче! Охолонь! — словно почувствовав, отпрянул конвоир.

Я отвернулся. Вскоре дверь открылась, и вошёл Крон с подносом в руках. Конвоиры уселись за угловой маленький стол. Крон разлил из маленького пузатого чайничка по кружкам чай и достал из пищевого контейнера бутерброды. Михей бросил мне бутылку с водой, и я жадно припал к воде.

Через несколько минут Крон сыто откинулся на спинку стула и проворчал, поглаживая круглый живот:

— Давай жуй быстрее, Михей, может, успеем пару партий в нарды, — и, обернувшись ко мне, сказал, — а ты, если хочешь, можешь отдохнуть вон там, — и кивком показал на диван у противоположной стены под экраном.

— Спасибо, я посижу.

— Не робей. Вишь, как всё хорошо обернулось. Если б ты ещё не тупил и извинился, тогда б точно отпустили, — Михей вытер тыльной стороной руки лоснящиеся губы.

Я не ответил.

***

Через час заседание возобновилось. Председатель зачитал решение, теперь я слушал внимательно:

— В ходе заседания нами были рассмотрены документы, в том числе сформированные по личным данным персональных браслетов участников дела № 8 — 3587/95, а также экспертное заключение, подготовленное всемирной судебной компьютерной программой «Аналитик законодательства». Заслушаны обе стороны процесса и рассмотрены их заявления.

В соответствии с заключением экспертизы, опросом сторон и свидетельницы, установлено, что обвиняемый 5 июня 2295 года во время семейной ссоры, находясь в состоянии аффекта, пытался убить сожительницу, официально зарегистрированную в семье Ивановых. Причиной ссоры стала обоюдная неприязнь ответчика и сожительницы, а также аборт, сделанный женой фигуранта дела, без его согласия.

Таким образом, считаем доказанным тот факт, что подсудимым Ивановым Олегом нарушен Основной Закон — «Декларация о Сотрудничестве Землян» принятый 24 сентября 2251 года Всеобщим голосованием (Далее «Декларация о Сотрудничестве») и ратифицированный подсудимым в день его совершеннолетия, а именно, 21 сентября 2284 года.

Учитывая выше изложенное, Суд признаёт факт нарушения обвиняемым Первого и Второго Принципа Декларации о Сотрудничестве, а именно «Принцип Равенства» и «Принцип Гарантий Неотъемлемых Прав Человека», применение которых разъяснено Всемирным Сводом Законов и Правилами, регулирования Миропорядка, принятыми 23 декабря 2251 года.

Обвиняемый Иванов Олега 21 сентября 2263 года рождения, идентификационный номер 2109226328521 признается виновным, и подлежащим применению мер общественного воздействия в соответствии:

со статьёй 105.3 — негативное отношение к свободному волеизъявлению человека и непринятие его права выбора сексуального партнёра;

со статьёй 108.1 — негативное отношение к свободному волеизъявлению человека и неприятие его права выбора личного будущего, в части права выбора материнства или отказа от него;

со статьёй 235.1 — покушение на жизнь человека.

По совокупности признанной вины, и учитывая отсутствие раскаяния в содеянном Ивановым Олегом 21 сентября 2263 года рождения идентификационный номер 2109226828521, компьютерная программа «Аналитик законодательства» на основании Всемирного Свода Законов и Правил, регулирования Миропорядка от 23 декабря 2251 года, установила объективный срок наказания — пятнадцать лет ограничительного применения к обвиняемому положений «Декларации о Сотрудничестве» в части ограничения свободы перемещений, местонахождения, выбора деятельности, а также лишения достигнутого им на настоящий момент социального статуса.

«Пятнадцать лет!», — сердце бухнуло и упало, в глазах у меня потемнело.

— Однако, принимая во внимание смягчающие вину обстоятельства, определённые статьями 105.23; 108.17 и 235.16. А именно то, что от потерпевшей — Сдищ Клео 11 февраля 2260 года рождения, идентификационный номер 1102226016210 поступило заявление, в котором она претензий к ответчику не имеет и просит считать покушение на её жизнь не злонамеренным, а совершенным в состоянии аффекта.

Кроме того, учитывая ходатайство жены ответчика — Ивановой в девичестве Сбруевой Феклиссы 15 мая 2267 года рождения, идентификационный номер 1505226715389, характеризующее ответчика, как хорошего семьянина и человека, и её просьбу снять с ответчика все обвинения и считать произошедший конфликт недоразумением.

Рассмотрев положительные характеристики с места работы ответчика, Общественный Суд счёл возможным внести корректировки в проект решения компьютерной программы «Аналитик законодательства». Корректировки, рассматриваемого дела, заверены всеми членами Суда в установленном порядке. Воздержавшихся или не подписавших их нет.

На основании скорректированных данных компьютерной судебной программой «Аналитик законодательства» вынесен обновлённый проект приговора от 05 июля 2295 года по делу № 8 — 3587/95, открытому в производство 6 июня 2295 года.

Обновлённый проект приговора Общественным Судом Элизиума рассмотрен, утверждён и оглашается.

Общественный Суд Элизиума в составе:

Общественного Судьи — Измаилова и общественных представителей: Камельковой, Свенстэна, Дюрик, и Гиббона, рассмотрев дело № 8 — 3587/ 95 от 06 июня 2295 года,

ПОСТАНОВИЛ

признать виновным ответчика Иванова Олега 21 сентября 2263 года рождения, идентификационный номер 2109226328521 по статьям 105.3, 108.1, 235.1 «Всемирного Свода Законов и Правил, регулирования Миропорядка» от 23 декабря 2251 со сроком наказания — 15 лет ограничительного применения к обвиняемому положений всемирной «Декларации о Сотрудничестве».

Учитывая смягчающие обстоятельства, считает возможным применить ст. 105.23; 108.17 и 235.16.

На основании вышеизложенного, Общественный Суд Элизия

ПРИГОВОРИЛ

Признать ответчика Иванова Олега 21 сентября 2263 года рождения идентификационный номер 2109226328521 виновным и определить ему три года ограничительного применения положений «Декларации о Сотрудничестве», а именно Иванова Олега:

1. Перевести на нулевой социальный уровень ответственности с соответствующим присвоением коэффициентов к ЧИВ.

2. В соответствии с разделом Y Всемирного Свода Законов и Правил регулирования Миропорядка, принятых 23 декабря 2251 года, заключить договор между Департаментом Юстиции, Правопорядка и Религиозного согласия и настоятелем христианского монастыря отцом Окимием — (далее — работодатель).

3. Направить сроком на три года на обязательные работы на должность младшего помощника. Право определения должностной инструкции Иванова Олега определить за работодателем в одностороннем порядке.

4. Произвести корректировку браслета обвиняемого в соответствии с ограничениями, установленными ему настоящим решением Суда, и разрешить ношение личного браслета.

5. Восстановить в правах Иванова Олега 05 июля 2298 года в 00:00. После предварительного рассмотрения дальнейшего сотрудничества Общества и обвиняемого с учётом характеристики и рекомендаций работодателя, к которому он направляется.

6. Ходатайство ответчика о расторжении брачного договора, заключённого между ним и его женой Ивановой в девичестве Сбруевой Феклиссой, отложить до восстановления ответчика в правах, учитывая несогласие Ивановой в девичестве Сбруевой Феклиссы на расторжение брачного договора.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Экран погас.

––

[i] идентификационный номер 2109226328521 — где, 21 — число, 09 — месяц, 2263 — год рождения. 28 — код места рождения, 521 — ежедневно обновляемый регистрационный номер в реестре новорождённых.