Ведьма

Ростислав Паров, 2023

Устав от трудовых будней топ-менеджера и пройдя череду личных неурядиц, главный герой отправляется в Карелию – к своему давнему другу, в поисках спокойствия и былого понимания. Не найдя ни того, ни другого, он собирается возвращаться, но случайно оказывается у местной отшельницы.

Глава 5

В тот день она мне так и не ответила. Сказала, что может дать первую часть ответа, от чего я отказался сам — слушать ее при Вадике было как-то неудобно, вне зависимости от того, чего она наговорит.

Что поразительно, ведьма сообщила мне, что полный ответ займет несколько дней. Семь, десять, а может, и больше. Согласен, ответ на сложный вопрос не может быть простым, но ведь не настолько же!

Так или иначе, а я подписался на ее условия, хотя, естественно, не планировал отбывать весь назначенный срок. Два-три дня, которые я рассчитывал еще гостить у Камских. За это время я собирался распутать узел загадок, окружавших эту девчушку. Ну, а заодно и послушать, чего она мне будет вещать.

Надо признать, я немало увлекся решением этой задачки. Даже по пути обратно, сидя за рулем снегохода, я торопливо пытался подобрать подходящие гипотезы и объяснения. Как будто у меня было мало для этого времени! Как бы то ни было, а дорога в результате пролетела незаметно.

По возвращении, когда Вадик сказался контуженным на голову и лег спать, я попытался разведать, что да как у Олеси:

— Слушай, Лесенька, а с чего ее вообще называют ведьмой?

— А, заинтересовала она тебя! — хитро улыбнулась.

— Не она меня заинтересовала, а я ей заинтересовался! И все же?

— Ну, — нерешительно начала Олеся, помешивая пенку на своем кофе, — живет в глуши, ведет себя странно, не по-человечески… Всегда хмурая, никогда не улыбается и не смеется… Делает то, что другие не могут. По-моему, подходящий для ведьмы набор! А что именно тебя смущает?

— Разве не должно быть в ведьме что-то по-настоящему мистическое?

— Мистическое? Так она ж не стареет! — звонко объявила Олеся.

— Лесь, — поморщился я, — ну только не говори, что ты веришь в это!

— Конечно не верю! — она изобразила показную обидку. — Хотя сохраняется хорошо. В тех-то условиях, в которых она существует… Мы три года здесь, перемен я в ней не замечаю — вроде все такая же. Причем местные говорят, что и раньше была точно такой же!

— Раньше — это насколько? — усомнился я.

— Жень, откуда мне знать? Я сильно и не спрашивала.

— Молодая мордашка — это вся мистика?

— Знаешь, Жень, мифов вокруг нее уже хватает, — она засунула в рот печеньку и продолжала говорить жуя.

Я ненавидел такое поведение, но Лесе это почему-то с легкостью прощал.

— Уже не поймешь, где правда, а где вымысел. Одни говорят, бесноватую вылечила, много раз порчу снимала. Другие судачат, что на непонятном языке иногда говорит… А еще рассказывают, — с этим словами она хитро заглянула мне в глаза, — что все мужчины, что у нее были, обязательно влюбляются в нее!

— Ага, в пигалицу в телогрейке и валенках!

— Ну да, ну да! — она довольно рассмеялась.

— Ну а сама-то ты что думаешь?

— Я-то?! Думаю, какая-то талантливая выпускница с психологического. По каким-то личным причинам сторонится людей, может, бзик такой у нее. Вот и все! Хотя странность ее почти на грани мистики.

— Разве на психологическом учат порчу снимать? — я специально стал атаковать Лесину гипотезу, которая мне и самому казалась вполне разумной.

— Я же говорю, мифы это!

— Хм… Так что, получается, она здесь легенда местная?

— Да ну, — отмахнулась Леся, — ты б не спросил тогда про леших и ведьм, мы бы и не вспомнили!

— Ты ж ей тоже вроде обязана? — подмигнул я, поймав Олесю на противоречии.

— Обязана, но это не делает ее легендой. Тем более что она далеко не всем помогает, люди говорят, что очень часто отказывает. Видимо, мало что умеет просто. А люди обижаются, конечно.

Олесино объяснение выглядело сносным только с первого взгляда. Внешность — допускаем особенности организма. Нелюдимость — допускаем какую-нибудь психологическую травму или просто сдвиг по фазе. Отсутствие эмоций — снова допускаем какие-то особенности характера. Выпускница лечит аэрофобию? Бесноватую списываем на мифы? Не много ли получается костылей-допущений?

За ужином я продолжил расспрос:

— Лесь, еще про ведьму эту…

— Да я смотрю, все же зацепила она тебя, — словно обрадовалась Олеся.

— А-а-ай, интересно просто задачку эту решить! Ты вот к ней как обращаешься?

— А, ты про это! А никак, «ты», и все! Она ж говорит, что нет у нее имени.

— У нее есть имя! — вмешался маленький Алешка. — Ее зовут СиСи.

— СиСи? — удивился я. — Почему? У нее типа грудь большая? — я продемонстрировал пареньку, о чем идет речь.

— Да нет же, просто вечно молодая ведьма — это СиСи! Это в мультике было.

— А, в мультике, — я серьезно покачал головой. — Ну, там-то у нее нормальные титьки были?!

— Женя! — улыбаясь, погрозила мне Олеся.

— Не, не были, — серьезно ответил маленький Камский. — Это просто ее инициалы. Две английские буквы Си.

«СиСи звучит загадочно, но уж больно пошло, — подумал я. — Может, Сесиль? Слишком вычурно… Пусть будет Маша, и все тут!»

На следующий день под хитрые улыбки Олеси я попросил у Вадика его «Вайдтрак» — навестить нашу Машу. В отличие от своей жены он не считал это забавным, передал ключи, навигатор и еще раз напомнил дорогу.

Зайдя в избушку, я застал ведьму за поеданием остатков вчерашней картошки. Мое появление ее ни капельки не смутило и не удивило.

— Салют, ведьмочка! — поздоровался я, отряхивая от снега ботинки.

Кивнула.

— Знаешь, я решил тебя Машей назвать! Ты ж не против?

Мотнула.

— Вот, — она протянула мне книгу, — можешь здесь что-нибудь понять?

— Смеешься?! — возмутился я. — Тут же испанский. Я, конечно, во многом хорош, но лишние языки мне ни к чему!

— Тогда вот это, — протянула другую книгу с закладкой. — Глава «Трансцендентальная эстетика». Прочти, там меньше страницы.

Как обычно при чтении, я быстро пробежался по тексту. Мягко говоря, понятно было мало. Затем прочел еще раз, помедленнее.

— Все понимаешь? — спросила она, дожевав последнюю картошку.

К моей радости, у нее была правильная привычка сначала жевать, а потом говорить.

— Урывками. Думаю, если читать с самого начала, а не из середины, как ты мне подсунула, — я усмехнулся, — то да, будет понятно. Ну, может, придется на два раза что-то прочесть.

— Возможно. А в диалоге? Если услышать такое в устном разговоре?

— Тогда, Маша, шансов мало. Только пойми, так никто не разговаривает!

Закончив с едой, она отодвинула тарелку, сложила на столе руки и практически застыла в этом положении. Подвижными оставались только ее губы и глаза.

— Знаю. Так говорят единицы, это крайний пример. Тем не менее — априорный, трансцендентальный, эпилептоид, идиосинкразия, корпускулярный, ламентация, и прочее… Все это профессиональный жаргон. Он понятен одним и чужд для других.

Я попытался прикинуть, на какие сферы интереса указывают эти термины, чтобы продвинуться в своем решении.

— И что с того? — спросил я, не обнаружив ничего вразумительного, тем более что далеко не все из сказанного было мне известно.

«Наверное, заранее готовилась!» — подумал я про себя.

— Тогда возьми такие выражения, как «нить Ариадны», «золотой мальчик», «пятая нога», «дать сдачи», «спустя рукава», «глюк». Это идиомы, фразеологизмы, крылатые выражения, сленг. Человеку с другой культурой или другого культурного уровня они непонятны и при общении ставят в тупик.

— Ну, ок, согласен. Хотя это ж и без тебя было ясно.

— Речь о запакованных смыслах — они понятны одному, но непонятны другому. Это один из базовых объективных факторов недопонимания между людьми.

— Ой ли?! Так уж и главный? — с точки зрения проблемы непонимания все это казалось мне несущественной мелочью.

— Не главный, а базовый. Обрати внимание, что эти идиомы могут быть личностными… неизвестными широкому кругу лиц. Например, цитата из книги, которая еще не стала «крылатой». Или из анекдота, часто употребляемого в узком кругу — что-нибудь вроде «единственный солдат в израильской армии».

— Что за анекдот?

— Это не важно. Употребление таких личных идиом может помогать общению. Лучше раскрыть смысл того, что хочешь передать. Но может и вредить — когда другой не знает лежащего за ними смысла или подтекста.

— То есть получается, — я решил подыграть ее рассуждениям, — чем дольше и плотнее мы общаемся, тем затруднений меньше? И наоборот, соответственно!

— Верно, — мне показалось, что в этот момент ее глаза просияли. — И лишь немногие люди выстраивают свою речь, исходя из собеседника. Одни об этом не думают, другие, увлекаясь, забывают. Есть и те, кто считает, что это делает их речь особенной.

— Маш, слушай, а где ты училась? — я внезапно перевел тему, снова возвращая ее к решению моей задачки.

— Я еще не закончила с запакованными смыслами. Мне остановиться?

— Нет-нет, продолжай, — почему-то я боялся, что, казалось, появившийся блеск в ее глазах снова погаснет.

— Теперь обычные слова. Вроде бы обычные. Например, справедливость, красота, любовь, демократия… Понимание этих слов тоже различное. Когда один говорит «справедливый обмен», другой может посчитать сделку бесчестной.

— Да, но таких слов не так уж много, — отмахнулся я.

— Это все слова, предполагающие субъективное суждение, а также сложные абстрактные понятия — вроде коммунизма или души.

— Пожалуй, так, — согласился я, вдруг заметив, что соглашательство с ней меня почему-то нисколько не задевает.

Не хотелось реваншировать, ставить ее на место, возвращать себе разговорное превосходство.

«Какое странное чувство, — рассуждал я про себя, — может, потому, что даже когда я соглашаюсь, она никак не высказывает свое превосходство?»

— Подведем итог, — продолжила она, не отрывая от меня взгляда, — язык, культура, социальный слой, профессия и личный опыт — все они для каждого человека создают большое число запакованных смыслов. Чем больше различий в этих параметрах, чем меньше люди общаются, тем сильнее запакованные смыслы мешают пониманию.

— Маш, ну постой! Я ведь всегда могу спросить, уточнить, что понимается в том или ином случае. И нет проблем!

На некоторое время она задумалась. Однако вместо радости маленькой победы я, скорее, испытал маленькую горчинку от того, что обидел, поставил ее в неловкое положение.

— До-спрашивание — это хороший инструмент. Но нередко формат разговора… и ряд других факторов… не позволяют людям спрашивать и уточнять.

— Например?

— Гордость, страх, нежелание показаться некомпетентным… или занудным. В любом случае до-спрашивание не всегда работает. Для обычных слов, о которых мы уже говорили — на них наше внимание даже не останавливается. Или во время лекции, при чтении книги.

Конец ознакомительного фрагмента.