Ведьма

Ростислав Паров, 2023

Устав от трудовых будней топ-менеджера и пройдя череду личных неурядиц, главный герой отправляется в Карелию – к своему давнему другу, в поисках спокойствия и былого понимания. Не найдя ни того, ни другого, он собирается возвращаться, но случайно оказывается у местной отшельницы.

Глава 2

Приехали. Заснеженный коттеджный поселок в нескольких километрах от Петрозаводска. Разношерстные домики, полутораметровые заборы финского стиля. Наспех очищенная дорога в одну полосу, где разойтись двум машинам уже никак. Редкие уличные фонари, лишь кусками теснящие непроглядную темень полярного вечера. Свет от фар двух наших машин освещает улицу и медленно падающие крупные снежинки.

— А точно здесь? — сомневается Мишка, выпрямляя затекшую спину и вытягивая в стороны уставшие руки. — Уверен?!

— Конечно, уверен! — успокаиваю я.

Вадик прислал мне точные координаты, и мой планшет сообщал, что мы как раз там, где и должны быть. Плюс-минус десять метров. Пара ворот с обеих сторон, одни из которых должны быть его.

— Вадя, дружище! — прямо на улице кричу я в телефон, стремясь переорать плохую связь. — Мы тут с Мишганом около забора твоего уже час битый топчемся! Ты хоть выйди, встреть нас, что ли! А то стоим тут, дорогу перегородили, соседей твоих смущаем!

За нами уже стоял какой-то джипчик, нервно мигая фарами.

— Ничего, подождет, — ответил я на озабоченный взгляд Мишки. — Дороги надо нормально чистить, а не фарами мигать!

Стоим, смотрим вправо и влево, заглядывая через забор в ожидании Вадика. Нетерпеливый сосед уже жмет на клаксон.

В этом шуме мы не заметили, как, хрустя снегом, прямо сквозь свет наших фар подошел наш товарищ. Расстегнутый пуховик, шапка набекрень, едва заметная сдержанная улыбка.

— Чего топчемся, мужики? — подходя, говорит он. — Ждете кого, что ли?

Обнялись, поцеловались. Наш торопыга уже вышел из своей машины и вовсю матерился. Я было повернулся в его сторону, чтобы объяснить ему, как надо вести себя в таких ситуациях.

— Постой, Жень, — опередил меня Вадик. — Через тридцать метров справа наш дом. Там широкая площадка и ворота открыты. Езжайте, я успокою человека.

— Ну, ты смотри, нервный он какой-то! Поосторожней с ним! — шутил я, пребывая в приятном возбуждении.

Во дворе нас уже ждала Олеся, Вадина жена. Почти всегда жизнерадостная, улыбающаяся, выглядящая заметно моложе своих лет. Они поженились сразу после окончания института и до сих пор были вместе. Бывает же так.

— Одну машину поставьте сюда! Нет, вот сюда!.. А вторую вот так, боком! — командовала она, жестикулируя как регулировщик. — Привет, Женя, сколько лет не виделись уже!

— Привет, Лесенька! — я наклонился, чтобы приобнять ее и поцеловать в щечку. — А ты с каждым годом все краше!

— Женя, ну неужели ты думаешь, что в сорок лет я все еще буду верить в столь явную лесть?! — отшутилась она, отходя к Мишке.

Все шло просто замечательно, все соответствовало моим ожиданиям.

Появился Вадик. Спокойный, основательный — запер ворота, неторопливо подошел ко мне.

— Зря ты не предупредил про Мишку, — с легкой улыбкой шепнул он мне. — Мы бы комнату им приготовили.

— Это сюрприз тебе был! Ты чего, не удивлен совсем?

— Уже нет, — дружелюбно подмигнул он. — Ты ж, когда звонил, сказал, что он тоже здесь.

И точно! В легкой эйфории я и не заметил, как сболтнул лишнего. Сюрприз получился какой-то смазанный, да еще и с размещением Мишкиного семейства проблемы возникли.

— Чего, совсем некуда их разложить тебе? — озаботился я. — Многовато их, конечно… расплодились, понимаешь…

— Не переживай, — опять та же холодная улыбка, — растолкаем куда-нибудь. — Кстати, что за голосистый чудак вместе с ними?

— Да шурин вроде Мишкин. Не знаю, что за перец. Не парься о нем, сделаем так, что отсвечивать не будет!

Шурин и впрямь был горластый. Говорил громко и много. При этом пыжился, старался шутить, вести себя непринужденно. Пока Вадик показывал мне свой дом, мы постоянно слышали его раскатистый голос.

Жилищем Вадика оказался средних размеров двухэтажный дом. На первом ярусе — большая гостиная, переходящая в кухню-столовую и одна, отведенная для меня, маленькая гостевая комната. На втором этаже — четыре спальни и два санузла. Ремонт модерновый, эстетика минимализма. Темная мебель, шторы и светлые бежевые стены, зрительно расширяющие в общем-то небольшое пространство. Аккуратная искусственная елка, редкие гирлянды на стенах.

Чувствовалась забота о доме хозяйки. Все чисто, убрано, на телевизионной панели — ни пылинки. На окне — цветущие посреди зимы орхидеи, в духовке — томящийся ужин.

— Привет! — десятилетний Алеша вышел из своей комнаты и деловито протянул мне руку. — Меня Леша зовут.

— Ха, Алешка, да ты не помнишь меня совсем! — я потрепал его за волосы. — Да как же! Совсем забыл. Я ж подарок тебе притаранил!

Последовала длительная суета. Подарки, взаимные комплименты, домашний ужин, тосты за встречу. Лица мелькали перед глазами, один разговор сменялся другим, и только Лешка, получив от меня Эйфелеву башню из лего, наглухо заперся в своей комнате, совершенно игнорируя Мишкиных детей и призывы Олеси поиграть с ними.

С едой закончили, близилась полночь, и мы, наконец, сели за карты. Расположились прямо в гостиной, за большим кухонным столом. Женщины, крикливый шурин и дети ушли на диван — дамы быстро нашли общий язык и о чем-то мило щебетали, а шурин то забавлялся с Мишкиными детьми, то вмешивался в дамский разговор. Все так же громогласно, как и прежде.

Несколько раз за вечер я уже просил его быть потише, просил по-хорошему. Он соглашался, однако очень скоро забывал о своих обещаниях и вновь принимался за свое. Заметив, что Вадик недовольно косится в его сторону при каждом следующем выкрике, я выждал, когда хозяин уйдет в уборную, и подошел к нашему крикуну:

— Еще раз вякнешь, я тебе зубы выбью, — тихо сказал я, наклонившись к его уху. — Усек?

Тот было дернулся, хотел возмутиться, но все же ретировался. Что-то, однако, подсказывало мне, что выбивать зубы таки придется.

— Мужики, пойдем наверх, — выручил горлопана Вадик. — Шумновато здесь.

Поднялись в его кабинет — скромную по размерам комнату с большим письменным столом и маркерной доской в половину стены. Диван с толстыми поручнями в проеме стены, длинная тумба с оргтехникой и небольшой пристенный шкаф — вот, пожалуй, и вся обстановка его хоум-офиса.

Сначала я обрадовался, что последняя помеха устранена, и теперь все пойдет как надо. Но как надо не шло. Мишка плоско и неуместно шутил, повторяя услышанное им в комедийных передачах. Вадик из вежливости пытался улыбаться. Пару раз я вспоминал университетское прошлое, они оживлялись, но вскоре разговор опять затыкался, коробился, в общем, сходил на нет.

Молчания становилось больше, мое внимание обострилось, и тут, даже сквозь легкий хмель выдержанного коньяка, я заметил главное. Вадик, мой старый друг и товарищ, он изменился, стал другим! Его глаза не блестели, теперь он был совершенно спокоен. Спокоен не сосредоточенностью игрока, усилием воли сдерживающего азарт и эмоции, а отчужденностью человека, ничего от игры не ожидающего.

Первые мысли по этому поводу возникли после того, как на хорошей карте он остался «без двух». После этого я ожидал увидеть в его глазах ярость, задор, досаду — а там ничего, лишь та же никчемная улыбка. Это стало для меня неожиданностью, я начал анализировать тщательнее и чем дальше, тем больше убеждался в том, что страсть к игре, без всяких сомнений, покинула его.

Видимо, на старых рефлексах и умениях Вадик все еще играл неплохо. Грамотно считал, верно анализировал, однако он уже совсем не хотел выиграть. Даже в конце партии, когда оставалось закрыть два очка и шел очередной круг распасов, он предпочел сыграть «семерик» и закрыть «пулю». И это несмотря на то, что на тот момент он проигрывал около двух «колес».

Жирная точка в истории о неудавшемся сюрпризе.

Разлив еще по пятьдесят коньяка, я сделал последнюю попытку оживить беседу. Заговорил про грядущий чемпионат мира по футболу, российскую сборную и ее перспективы. В любой другой ситуации — беспроигрышная тема.

— Да без шансов, — сухо отрезал Вадик, завершив короткую реплику продолжительным зевком.

— По этому поводу была хорошая шутка в КВН! — вновь запустил свою шарманку Мишка.

Еле слышно вздохнув, я погрузился в свой янтарно-коричневый бокал и первым отключился от разговора. С минуту я отстраненно и без единой осязаемой мысли наблюдал за моими товарищами.

«К черту такие беседы!» — сказал я себе и, картинно зевнув, попросился спать.