Три сестры мушкетера. Время поиска

Роман Иванович Веков (Кукуев)

Лирический триллер, остросюжетная прозаическая поэма «ТРИ СЕСТРЫ МУШКЕТЕРА» Романа Векова (Кукуева) – это приятное познавательное чтение для людей всех возрастов и профессий, где каждый сможет найти для себя идеального героя и пережить невероятные приключения, а также, пользуясь приведенными рецептами, попробовать то, что подавалось на пирах римских патрициев! Приятного вам аппетита! Остерегайтесь подделок.

Глава 17

И я рассказал Петровичу и про торговлю в автобусе, и про то, как мы по дороге встретили Клавку с хахалем в сломанной «Волге», и что они говорили о пароме, и как пытались открыть загадочный сейф, и что я их спугнул, а потом сейф начал открываться от кошачьего мяуканья.

Саид тут почему-то заржал, видимо пытаясь таким образом компенсировать отсутствие у него в данный момент столь желанного скакуна.

— Ты, Саид, кончай ржать, понял? — строго сказал ему Петрович. — Говоришь, они на паром спешили? — обратился он ко мне.

— Да, и говорили, что хозяйка еду найдет в холодильнике.

— Ну, делать нечего. Поехали, Котофеич, Калерию выручать, понял?

Петрович поднялся с кресла.

— Куда? — спросил я.

— Да, есть тут один городок за рекой, а через реку как раз — паром, по-другому туда никак не попасть. — Он повернулся к Саиду. — А, ты, Саид, нас здесь жди, никого в дом не пускай, а кошку пуще всего береги, понял?

— Ладно, дорогой, езжай, я тут дело найду, котов покормлю. — Видно было, что мы ему уже надоели. — Я ж не знал, что Клавка меня надует, вроде за ум взялась, хахаля завела путевого — на «Волге» ездит, в музее работает.

— Так, так! — Петрович сделал стойку. — Что же ты раньше-то ничего не говорил про хахаля Клавкиного?

— Ты бы спросил.

— Я и спросил, понял?

— Ты бы раньше спросил, а ты сейчас спросил. Я тебе сейчас и говорю. — Саид как бы обиделся. — Да ты его знаешь, он у тебя в Доме рыбака жил, а потом, когда вы с Тамарой там гостиницу сделали, ему негде жить стало. Он музей в Мышеславле сторожить устроился. Ну, вспомнил его что ли? Такой дохлый с виду. — Саид попытался изобразить руками дохлого Клавкиного хахаля.

— Это что ли тот самый хлыщ подзаборный?

— Может и был раньше подзаборный, а теперь какую-никакую тачку сам себе справил, не то что некоторые кудрявые, — сказал Саид.

Петрович обиделся.

— Ты меня своей тачкой не кори, понял? Если бы не я, то неизвестно, был бы ты вообще жив. Понял? Свои чернозадые тебя безо всякого рэкета б кончили, понял?

— Я — чернозадый? Да ты на себя посмотри! Морда эфиопская! — Саид начал заводиться вполне серьезно.

Тут до меня наконец дошло, что это — тот самый Саид, который ради своего спасения отдал Петровичу серебристый кадиллак! Значит, это он охраняет теперь дерзайцевских кошек! И еще я понял, что этот спор о цвете кожи — старый, и будет значительно лучше, если я сейчас Петровича быстренько отсюда уведу.

— Давай, Петрович, поехали, а то вон времени-то сколько. — Я стал подталкивать его к выходу.

Даже усаживаясь в машину, Петрович не унимался и все выплескивал свои соображения по национально-расовой проблеме.

— Есть хочешь? — наконец сказал он, заведя мотор, — на, вот, Тамаркиных бутербродов пожуй… Ну, что, тронулись?

— Эй, стойте! Кошка за вами бежит! — раздался с крыльца дома голос Саида.

Мы остановились, Петрович открыл дверцу, и наша Кошка с ее довольным «мя» запрыгнула мне на колени. Я предложил ей кусочек колбаски, она вежливо полизала, а потом попыталась зарыть его у меня же на коленях, и, произнеся:

— Ффуу-мя! — перебралась на заднее сидение.

И мы, наконец, двинулись в Мышеславль.