Три сестры мушкетера. Время поиска

Роман Иванович Веков (Кукуев)

Лирический триллер, остросюжетная прозаическая поэма «ТРИ СЕСТРЫ МУШКЕТЕРА» Романа Векова (Кукуева) — это приятное познавательное чтение для людей всех возрастов и профессий, где каждый сможет найти для себя идеального героя и пережить невероятные приключения, а также, пользуясь приведенными рецептами, попробовать то, что подавалось на пирах римских патрициев! Приятного вам аппетита! Остерегайтесь подделок.

Глава 21

Мы сидели прямо на песке и курили. Кошка ходила вокруг нас постепенно увеличивающимися кругами и принюхивалась. Временами она поворачивала к нам мордочку и говорила свое «мя». Потом вдруг замерла и вся вытянулась по направлению к реке.

— Мышь чует, — покровительственно сказал Петрович.

— Сами вы мышь! — фыркнула Клавка. Она поняла, что мы не собираемся ее обижать, и поэтому здорово повеселела. — Послушайте, моторка!

Петрович шустро вскочил и принялся размахивать руками у самой кромки воды, будто ловил такси на дороге.

Моторка причалила к нам.

— Здорово, Петрович, — сказал сидевший в ней мужик.

Это, в общем-то, меня нисколько не удивило, а лишь оказалось подтверждением того, что Петровича в самом деле знает весь район.

— Куда собрались? — спросил мужик.

— В Мышеславль, понял. Подбросишь?

— Всех?

— Всех.

— И кошку?

— И кошку.

— Лодка не потянет, перегруз получится. Видишь, сколько я тут рыбы наловил. А бросать жалко.

— Кошка рыбу съест, — вдруг сказала Клава.

— Всю? — испугался мужик.

— Сколько сможет, а нам легче будет. И рыба зря не пропадет.

— Полезайте с кошкой, — распорядился хозяин лодки.

Ему так понравилась клавина шутка, что он повторил ее раз десять. Мы забрались в лодку, и она осела чуть не до самой воды. Кошка сначала не хотела уходить с моих рук, но потом ее звериная сущность взяла свое. Некоторые рыбы были еще живы, и кошка, брезгливо отряхивая мокрые лапы, пошла немного поохотиться. Рыбак оказался очень добродушным и смешливым. Он веселил всех рассуждениями о том, что среди такого количества добычи ей — то же самое, как ему — в бочке с пивом. Пожалуй, этот кусок моего путешествия оказался самым приятным.

Мышеславль встретил нас так ласково и кротко, будто бы ждал с самого своего основания. Я искренне удивился тому, что город действительно называется Мышеславль. Я-то думал, что это какое-то местное его прозвище, а оказалось, что таким было его натуральное географическое название и очень даже старинное, раз на гербе, развешанном на всех выдающихся местах, помещался маленький, симпатичный, но очень вредный, как считается, для человека, а особенно для некоторых пугливых женщин, грызун.

Наш новый знакомый сообщил, что этого города могло бы и не быть, если бы мы приехали сюда с какой-нибудь кошкой несколькими веками пораньше. По его мнению, кошка бы съела мышку, и она не смогла бы что-то там перегрызть у нападавших врагов, и Мышеславль бы тогда пал. Шутка повторялась автором также неоднократно. Я подумал, что в таком случае, Рим следовало бы назвать Гусеславлем.

Так, мило болтая, мы подошли к местному музею. Пленница несомненно находилась там, но теперь мы никак не могли отделаться от нашего рыбака, уже увивавшегося за бессознательно подававшей ему надежды Клавкой, еще четверть часа назад рыдавшей о своем ненаглядном Генасике.

Ситуацию спас Петрович, с невинным видом попросив у рыбака взаймы на бутылку:

— Погреться, понял? — обосновал он свою потребность здравоохранительной причиной. — Одубели мы на твоем челне.

Рыбак растворился на городских просторах, как мираж.

Петрович несколько раз подергал музейную дверь, закрытую на большой висячий замок, потом рванул ее сильнее, и замок вылетел вместе с ушком накладки.

— Прошу! — пригласил он всех нас внутрь столь небрежно хранимого местного прошлого.