Томка и блудный сын

Роман Грачев, 2016

«Томка», книга вторая. Хозяин детективного агентства «Данилов» разгадывает новую загадку. За помощью к нему обращается мама пропавшего старшеклассника. Талантливый программист Сергей Круглов без объяснения причин сбегает из дома. Антон Данилов склоняется к версии о сложных взаимоотношениях Сергея с отчимом. Отправляясь на поиски беглеца, частный сыщик и не предполагает, в какой передряге окажется. И, как назло, Томку вновь не с кем оставить! Неугомонная дочь детектива увязывается за папой.

7

Шли пешком. Автомобиль я оставил на стоянке возле детского сада. Мы направлялись к одному из соседних домов, где проживал Володя Хомутов, друг Сергея Круглова. Если повезет, я застану его на месте. По крайней мере, по телефону он сказал, что готов пообщаться.

Томка, как обычно, по пути отвлекала от размышлений.

— Пап…

— Да, моя хорошая?

— Что такое любовная катастрофа?

Я хмыкнул. Вопросы из моей дочери сыпались как конфеты из перевернутого мешка Деда Мороза. И хотя большинство из них не требовали серьезного ответа (откровенно говоря, большинство из них я просто игнорировал, отмахиваясь банальным «не знаю», что не красит меня как отца, безусловно), но иногда она спрашивала так, что я замирал на месте.

— Где ты слышала эту фразу?

Она приложила пальчик к щеке, посмотрела в небо.

— Ну, не помню.

— Понятно. Подсмотрела где-то в своих любимых мультиках.

— Нет, в мультиках такое не говорят. Это был какой-то взрослый фильм. Ты заснул, а я смотрела… давно еще.

«Ого, — подумал я, — надеюсь, это был не канал для взрослых».

— И о чем шла речь?

Она вздохнула.

— Ну, там дяденька хотел тетеньку, а она его не хотела… он сказал — любовная катастрофа. Вот я и спрашиваю, что такое любовная катастрофа?

«Это то, что получилось у нас с твоей мамой», — подумал я, а вслух начал неуверенно блеять:

— Ну, понимаешь, это когда ты кого-то любишь, но вместо ожидаемого счастья и радости любовь твоя приносит тебе только боль и неприятности. Понимаешь?

Томка молчала. Мне показалось, что она ничего не поняла, но я ее недооценивал. После раздумий она спросила:

— Это как у Глюкозы в песне про снег? Она любит мальчика, ждет его во дворе, гуляет с собакой, а он выключил свет и делает вид, что его нет дома?

— Примерно так. Только у Глюкозы была не любовная катастрофа, а, скорее, просто безответная любовь. Это не так сильно, хотя и больно, не скрою…

— Безответная — это как?

— Это когда ты любишь, а тебя — нет.

— Ммм… — Томка помолчала, разглядывая трещины на асфальте. — А ты меня любишь?

— Не волнуйся, — рассмеялся я, — у нас с тобой любовь взаимная. И без всяких катастроф!

— Как скажешь, пап.

За разговорами мы миновали школу, в которой учился Сергей Круглов, и вскоре подошли к десятиэтажному дому, стоявшему на склоне буквой «П». Гигантский двор выглядел поразительно неухоженным: две старые песочницы, скрипучие качели на углу, скамейки у подъезда да трансформаторная будка в самом центре, поросшая бурьяном — вот и все благоустройство. Не удивлюсь, если в этом доме зафиксировано повышенное количество хулиганов.

Я снова набрал номер телефона Володи Хомутова. Он пообещал выйти через несколько минут. Говорил со мной не очень охотно, хотя я дважды особо подчеркнул, что не представляю ни полицию, ни родителей Сергея, ни другие официальные органы, заинтересованные в поимке его товарища.

— Что мы здесь делаем, пап? — поинтересовалась дочка, присаживаясь на край песочницы.

— Ждем одного мальчика.

— Я буду с ним играть?

— Нет, милая, с ним буду играть я.

— А мне что делать?

Я осмотрелся. Никаких развлечений, пригодных для шестилетней девочки, не обнаружил.

— Выкопай ямку в песке, положи туда монетку, закопай, пописай и жди.

Томка уставилась на меня. Душа ее разламывалась на две части: одна верила, что папа еще в своем уме, а вторая твердила — пора показать психиатру.

Потом мы рассмеялись, и хохотали до тех пор, пока рядом с песочницей не выросла тень. Я повернулся. На нас смотрел юноша в джинсах и застиранной домашней футболке, высокий и худой, с вьющимися темными волосами до плеч. Он был смущен.

— Владимир?

Парень кивнул. Я протянул руку, он неуверенно подставил свою щуплую клешню.

— Вы хотите узнать про Серегу?

— Да.

— Но я уже все рассказал.

— Кому?

— К нам заглядывал один с кожаной папкой несколько часов назад.

— И что?

— Ничего.

Володя внимательно посмотрел на Томку. Моя дочка тоже хитренько поглядывала на него. Я мысленно умолял ее держать язык за зубами.

— И тебе больше нечего добавить?

Парень пожал плечами, оглянулся к двери своего подъезда. Сейчас он скажет, что его ждет ужин, сердитый папа, что надо готовиться к ЕГЭ и вообще он знать ничего не знает.

Со мной у него этот номер не пройдет.

— Томыч, погуляй.

— Куда?! — развела руками дочь.

— Вон иди одуванчиков собери, я тебе венок потом сплету.

— Точно сплетешь?

— Точно-точно. Давай, иди, дай нам десять минут поговорить.

— Хорошо, пап.

Когда она удалилась на приличное расстояние, Володя поинтересовался:

— Вы и венки плести умеете?

— Умею. И не только из одуванчиков.

Хомутов перестал улыбаться. Он правильно понял — я не склонен шутить.

— В общем, так, мой юный падаван, на убитого горем товарища ты не похож, можешь даже не мучиться. Из чего я делаю вывод, что ты в курсе, куда навострил лыжи твой одноклассник.

Володя покраснел.

— Знаешь, сколько ежегодно детей и подростков убегают из дома?

Он поправил очки, отрицательно покачал головой.

— И я не знаю, но уверен, что много. А знаешь, сколько страданий они приносят своим родителям?

— А сколько страданий родители приносят подросткам?

— Думаешь, я никогда не был мальчишкой? Поразительная самоуверенность. Я, кстати, вообще рос без отца…

— Уж лучше без отца.

Произнеся эту нехитрую мысль, Володя нахмурился и отвернулся.

— Тут ты не прав, юный падаван. Я в твои годы многое бы отдал за то, чтобы рядом был хоть какой-нибудь мужик, способный связать пару умных слов.

Я оглянулся на дочь. Томка, войдя по колено в траву на окраине двора, выдергивала желтые одуванчики и складывала их в толстый букет. Я не имел ни малейшего понятия, как буду плести этот чертов венок.

— Так, ладно, это все лирика. Я не из полиции, как ты уже понял, ни директор школы, ни папа с мамой, и меня не интересует, куришь ли ты травку и имеешь ли сексуальный опыт. Если у твоего друга Сергея проблемы, я попытаюсь ему помочь, но если ты будешь молчать и упираться, то своим молчанием создашь ему еще больше проблем. В этом случае расплачиваться будет не только он, но и ты. Решай, время пошло.

Я повернулся к нему спиной, отошел от песочницы.

— Томыч, нам пора!

— Щас, пап, я еще немножко!

Она набрала гигантское количество одуванчиков. Лужайка, до нашего визита радовавшая глаз яркой весенней желтизной, стала бесцветной и унылой. Томка прошла по ней как комбайн.

— Это…

Я обернулся. Володя смущенно поглаживал пальцем очки на переносице. Он забыл мое имя.

— Антон Васильевич, — напомнил я.

— Да, Антон Васильевич… вы можете обещать, что не сдадите меня?

— Кому?

— Никому.

Я прижал кулак к груди.

— Честное комсомольское.