Последнее сражение Рамиреса

Роман Гаруда

Это мой первый роман. Безусловно, написан он в фантастическом жанре, однако его стиль труднее поддается определению. Впрочем, это неважно, ведь по форме он – высоко динамичный экшен, а по содержанию – размышления символиста. Наслаждайтесь.

Глава 5

Мое пробуждение было очень и очень странным. Я не открыл глаза сразу, как проснулся, а какое-то время лежал с опущенными веками, благодаря чему сон не рассеялся в первые же мгновения, и в нем, как в зеркале, отразилось лицо человека. У него разомкнулись губы, и ко мне донесся зов, похожий на шелест ветра:

— Прошедшшший по лезвию бритвы…

Это слишком походило на реальность, и я резко вскочил на ноги. Таинственное лицо, словно состоявшее из пара, задрожало и растворилось в полутьме. Озираясь по сторонам, я напряженно вслушивался в пространство сквозь дробь сердцебиения, резонирующего в моих барабанных перепонках. Спасаясь от проникающего через закопченное оконце солнечного света, тени прятались по углам каморки, но среди них никого не было. Тишина со звонкими вкраплениями далекой капели была почти неподвижной, и мне пришлось списать это видение на проделки моего воображения.

Простак ушел куда-то, пока я спал. Нигде не было видно и кота. Их также можно было принять за галлюцинацию, но рядом с топчаном, на белоснежном куске материи, лежала круглая сырная лепешка, а неподалеку, на выступе, висела моя, очищенная от грязи, куртка.

И хоть лепешка оказалась румяной, и от нее исходил дразнящий ноздри аромат, а мой желудок уже давно был в разлуке с пищей, я все-таки решил ее не трогать. Забрать последнюю еду у нищего старика, мне представилось чем-то низким. Если я голоден, то мне придется самому о себе позаботиться. С этими мыслями, накинув куртку на плечи и, ощупью пройдя по темному подвалу, я вышел на улицу. Там раскаленное солнце яростно выжигало пространство и через минуту рубашка, пропитавшись потом, прилипла к спине. Я ощутил, как зарождаясь где-то между лопаток, сползают к крестцу ручейки пота.

Простака не оказалось и на улице. Жаль, но, видимо, придется уйти, не прощаясь. А, впрочем, нужны ли ему эти прощания? Блуждая по своим мирам, старик, возможно, уже не помнит обо мне. А я должен идти дальше. Куда? Это уже другой вопрос, но этому человеку и так слишком непросто поддерживать свое существование. Он все еще жив благодаря необычайно умному коту, и я не мог злоупотреблять его гостеприимством.

Определив, с какой стороны, он меня сюда привел, я решил двигаться к офисному центру, откуда вчера был выкинут парочкой звероподобных охранников. Та лужа являлась моей нулевой отметкой, началом отсчета первых шагов в этом мире и то, что он встретил меня настолько негостеприимно, уже не имело значения. В конце концов, куда мне еще следовало идти? В первую очередь, я должен был позаботиться о еде, а для этого необходимо найти какую-нибудь работу. Полагаю, в районе офисных центров решить эту проблему гораздо легче, чем среди мусорных куч.

Стараясь вдыхать смрадный воздух через рот, с трудом преодолев несколько километров, я заметил, что мусорное море пошло на убыль, и вскоре обнаружил, что иду по какой-то гладкой поверхности, которую можно, применив воображение, назвать асфальтированным тротуаром. Покрытие пешеходной дорожки, по своей структуре напоминало укатанную стеклянную крошку, но ее давно никто не ремонтировал, и поэтому в паутинообразных трещинах, тут и там, уже торжествовала зеленая травка.

Почувствовав знакомую усталость, я стал подыскивать место для отдыха и, к своему облегчению, нашел его довольно быстро. Мой взгляд различил поблизости удобный выступ у основания какого-то мегаскреба. И вот, обойдя небольшую кучу хлама, я опустился на него с довольным выдохом. Но вдруг мусор подал признаки жизни и зашевелился, откуда-то из его недр ко мне вытянулась бледная с синеватыми пятнами рука и попыталась схватить меня за лодыжку, но, чуть не закричав от ужаса, я успел отскочить в сторону.

— Что ты здесссь делаешшшшь? — спросила у меня куча голосом, похожим на шипение змеи.

Не в силах вымолвить ни слова, я следил за рукой, не отрывая глаз, готовый к бегству в любой момент. Мусор вновь пришел в движение, и ко мне высунулась обмотанная каким-то тряпьем голова с бесцветными глазами, черные широкие зрачки которых, похожие на два бесконечных тоннеля, гипнотизирующим взглядом смотрели на меня из бескровных белков.

— Что ты здесссь делаешшшшь? — разомкнув тонкие синие губы, спросило у меня существо. — Ведь тебя здесссь нет! Нет! Нет!!

Грязная повязка соскользнула с его головы, и я увидел, как, змейкой протянувшись от темени к виску, сквозь бледную, полупрозрачную кожу слабо пульсирует фиолетовая вена. Меня передернуло от отвращения и, сбиваясь с шага на бег, я постарался, насколько возможно дальше уйти от этого места.

— А теперь дай мне пожрать! Пожрааать!!! — раздался за спиной дикий крик существа.

Кто это был? Что мне пыталось сказать это чудовище, в котором с трудом угадывалось человеческое начало? Оно явно что-то знало про меня. Холодные мурашки еще продолжали пробегать между моих лопаток, как вдруг я оказался перед какой-то оживленной, заполненной людьми улицей.

Там было многолюдно и гораздо, гораздо чище. Царство блаженных и монстров, запустения и отходов пряталось всего лишь в нескольких метрах отсюда. Но о нем ничего не было известно для этих людей, одетых в яркие одежды и снующих в узком пространстве, сдавленном между высотными зданиями. Они шли пешком или проезжали мимо меня в электрических модулях, похожих на стеклянные ампулы, а так же скользили по змеевидным эстакадам, опутывающим нижние ярусы мегаскребов, вглядываясь в голограммные витрины магазинов.

Внешнее гендерное различие между этими мужчинами и женщинами не существовало, поскольку они носили абсолютно одинаковую одежду и пользовались одинаково яркой косметикой. Их лица, выбеленные каким-то составом, похожим на известь, служили контрастным фоном для глаз и ртов, на которые косметика наносилась подчеркнуто неровно, и зачастую идущие вдоль глаз жирные черные стрелки заканчивались на висках, а ярко-красная губная помада захватывала щеки и подбородки.

Но, гораздо больше этого, меня удивило: между ними отсутствовал даже намек на общение. Они шли, ехали, скользили в полной тишине и раскрывали рот лишь за тем, чтобы отправить туда порцию еды. Не было ни разговоров, ни смеха, обычных для такого скопления людей, словно какой-то могущественный чародей наложил на их уста печать молчания. Но, все же, эти люди и чистая улица, лучше гор из отходов и прячущихся в них монстров. Я сделал шаг, и, растворяясь в толпе, ощутил себя в окружении механических манекенов, скрыть холодность лиц которых, слой косметики был не в силах.

Я подумал, что может быть все же погиб в том тоннеле и попал в преисподнюю? В конце концов, откуда мне знать, как она выглядит? Возможно, это есть мир, зажатый между гигантскими зданиями, подобный ущелью и населенный существами, больше похожими на механизмы, которым старательно попытались придать человеческий вид, чем на людей из плоти и крови? И небо, словно отражая мои мысли, было мрачнее холодного ада. Из-за густого смога, мне оно виделось свинцово-коричневым потолком, по которому черной мошкарой безостановочно сновали бесчисленные боты.

Я почувствовал, как кто-то прикоснулся к моему локтю, и резко развернулся, но, увидев перед собой маленькую, похожую на подростка девушку, успокоился. Внешне она сильно отличалась от окружающих нас людей. На ее лице отсутствовала косметика, на ней был надет серый поношенный плащ с накинутым на голову широким капюшоном, из-под которого выбивались, похожие на маленьких змеек, каштановые косички. Незнакомка обладала очень живыми и умными глазами, однако ее привлекательность ограничивалась этим.

Возможно, я слишком откровенно разглядывал ее лицо, и она смогла догадаться о моих мыслях. Строго посмотрев на меня, девушка порывистым движением сунула мне в руку какую-то листовку. «ТЫ РАБ!» — прочитал я на состоящем из гибкой, пластичной структуры листе два слова, напечатанные крупным и жирным шрифтом. Ниже располагался адрес какого-то сайта. Я хотел было спросить у нее, что это значит, но незнакомки казалось рядом. Она словно растворилась в воздухе.

— Что, блин, здесь происходит? — пробормотал я себе под нос и побрел дальше, часто оглядываясь через плечо в надежде разглядеть ее среди толпы. И еще долго, стараясь не обращать внимания на усталость и голод, бродил по узким, похожим на горные ущелья улочкам.

На нижних уровнях гиперполиса сумерки сгущались быстро. Приходилось подводить неутешительный итог: мне так и не удалось найти работу, а также место для ночлега. Впрочем, у меня не было ни малейшей возможности сделать это, поскольку, все магазины, рестораны или развлекательные заведения были полностью автоматизированы и лишены обслуживающего персонала. Я даже несколько раз пытался обратиться со своей проблемой к прохожим, но в ответ, смерив холодным взглядом, они неизменно обходили меня стороной.

Каморка Простака теперь казалась мне оазисом тепла и уюта, а сырная лепешка — блюдом из рациона гурмана. Но, если бы даже я очень этого захотел, то не смог разыскать дорогу обратно. Здесь было от чего прийти в отчаяние. Но вдруг за моей спиной раздался чей-то окрик:

— Эй, парень!

Я обернулся и увидел в двух шагах от себя странного человека. Он был невысок ростом и очень толст. Его голову с зачесанными назад грязными густыми волосами опоясывала красно-белая повязка. Но вовсе не поэтому его вид показался мне странным, а из-за его глаз, точнее, правого из них: из затянутой тонкой рябой кожей глазницы, меня держала под прицелом маленькая камера, похожая на короткий сигаретный мундштук. Она синхронно вместе со здоровым глазом двигалась из стороны в сторону.

— Ты выглядишь уставшим, — приблизившись ко мне, произнес незнакомец.

— И что из того? — усмехнулся я.

— Значит, Макки — тот, кто тебе нужен! — воскликнул он, явив мне странное сочетание холодного матового блеска камеры и растянутой до ушей улыбки с ржавыми пеньками вместо зубов. — Я могу тебе дать то, что избавит тебя от усталости, если ты устал, накормит, если ты голоден, вдохнет в тебя надежду, если ты отчаялся!

«Наверное, торговый агент», — подумал я, но вслух спросил:

— И что же это?

Макки (а было очевидно, что под этим именем он имел в виду себя), казалось, только и ждал от меня этого вопроса.

— Звездная пыль! — возвестил он, извлекая из глубины кармана своих грязно-коричневых штанов пробирку с полупрозрачными кристаллами внутри.

— Это что? — спросил я, наблюдая за пассами его рук перед моим носом.

— Какая разница, как это называть! — возмутился Макки. — Это — твой билет в другую реальность! Дверь в мир, где ты будешь богом, причем в первый раз ты отправишься туда совершенно бесплатно. Андестенд?!

Я смотрел на кристаллы, не отводя взгляда, и что-то внутри меня уже поддалось его напору, поскольку я был голоден, а также очень устал и был на грани отчаяния.

«Бесплатный сыр бывает только в мышеловке!» — вопил мне рассудок, но рука уже дернулась, чтобы взять пробирку.

— Жертвенные овцы! — откуда-то сверху к нам донесся громкий крик.

Подняв голову, я увидел, что примерно в двадцати метрах над нами, на выступе, опоясывающем конический мегаскреб, стоит какой-то бородатый мужчина в длиннополом плаще. В правой руке у лица он держал какое-то приспособление, служившее ему мегафоном. Сильный ветер грозил скинуть безумца вниз, но он не обращал на это никакого внимания.

— Вот дерьмо! — с досадой воскликнул Макки. — Один из этих долбанных апокалиптиков! Сейчас здесь будет полно копов! Ну, если что, ты знаешь, где найти Макки!

И он растворился в толпе.

Едва его дородная фигура скрылась в быстро сгущающейся туче зевак, во мне возникло чувство, что я чуть не совершил большую глупость. Но от этих мыслей меня отвлек новый крик безумца.

— Жертвенные овцы! — вновь прокричал он, обращаясь к скопившейся под ним толпе. — Бессмертные принесут вас в жертву, они избавятся от вас, как от вещи, переставшей быть нужной…

Вокруг него, осветив ярко-белым светом, зависли патрульные боты сине-белой расцветки. Это можно было бы принять за постановку какого-то безумного шоу: человек, стоящий у края пропасти на фоне, словно нарисованного свинцово-коричневого неба, а так же мегаскреб, похожий на задник театральной сцены в ярком свете фар патрульных ботов, как будто в огнях театральной рампы. Но все происходило в реальности, и казалось, что даже воздух вокруг меня, словно став одним из зрителей, затих.

Похожие на сошедшие с полотен Пикассо, окружавшие меня люди с лицами, раскрашенными рваными линиями, больше не были механическими манекенами. Эмоциональное напряжение на них достигло апогея. Словно по невидимой электрической цепи, оно тут же передалось мне, и я почувствовал, как взмокли мои ладони.

— Немедленно покиньте парапет! — раздался бесстрастный металлический голос из громкоговорителя. — Вы нарушаете указ правительства номер сто тринадцать параграф пятый и тем самым подвергаете свою жизнь опасности…

— Вот вам указ правительства! — человек погрозил кулаком полицейским ботам. — Люди! — вновь закричал он толпе. — Вы находитесь в тюрьме, где двери, решетки и засовы невидимы! Выплюньте синтезированные бутерброды, оторвите свои взоры от бесконечных шоу и станьте свободными, ибо рабство хуже смерти!

Человек замолчал и, отбросив громкоговоритель в сторону, склонился над пропастью, рукой прижимая к груди истрепанную ветром бороду, похожую на темную тряпку. Он около минуты смотрел вниз, как будто пребывая в нерешительности, но потом совершил глубокий вдох, как перед прыжком в воду.

— Сейчас прыгнет, — сказал я, обращаясь неизвестно к кому.

И в этот миг он оттолкнулся от стены.

Мгновения, отделявшие самоубийцу от падения на тротуар, растянулось для меня, словно замедленный повтор эпизода из спортивной трансляции, и я успел заметить, как, еще находясь в воздухе, он широко раскинул руки, будто был распят на кресте или хотел обнять стоявших под ним людей. Истошный женский крик скрыл от меня звук падения его тела. С трудом пробившись сквозь толпу, в большой луже бурой крови я увидел что-то бесформенное, завернутое в рыбацкий плащ.

Конец ознакомительного фрагмента.