Последнее сражение Рамиреса

Роман Гаруда

Это мой первый роман. Безусловно, написан он в фантастическом жанре, однако его стиль труднее поддается определению. Впрочем, это неважно, ведь по форме он – высоко динамичный экшен, а по содержанию – размышления символиста. Наслаждайтесь.

Глава 3

Когда мое сознание выплыло из черной дыры, первое, что я почувствовал — боль. Она была такой силы, что вначале мне показалось, будто моя голова стала похожа на вареное яйцо, которое достали из заднего кармана джинсов. Следующим красноречивым признаком моего возвращения к жизни был сильный приступ тошноты.

Меня вырвало чем-то отвратительно кислым, и я открыл глаза. Сквозь фиолетовую полутьму, предо мной проступила стена тоннеля, у основания которой, широко раскинув руки, я лежал на животе.

Мне было очень больно, а это означало лишь одно — я все еще жив. Но, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из того, что произошло после моего прыжка из машины, память давала сбой, проецируя у меня перед глазами нечто похожее на «Чёрный квадрат» Малевича.

Однако лицо президента Франклина отразилось в ней отчетливо. Его хитрая ухмылка манила, словно далекая мечта, и я заставил себя пошевелиться. Обнаружив, что все конечности моего тела работают безотказно, я отважился на попытку отжаться от пола. Голова откликнулась на это резким приступом мучения и, застонав, я распластался на земле.

Как странно, я не услышал звука собственного голоса! Я удивился этому, сквозь чувство мучительного жжения, похожее на мерцающий, но постепенно затухающий уголек. Оно уменьшалась медленно, пульсируя где-то в районе правого виска, и, как только стало размером с десятикопеечную монету, я осторожно перевернулся на спину. Боль откликнулась на это кратковременной вспышкой и тут же стихла вновь. Ободренный этим, преодолевая сильную слабость в спине, я попробовал сесть. Когда же это у меня получилось, то я обрадовался даже такому пустяку, как возможности сидеть, и, несмотря на головокружение, ощутил небольшой прилив энтузиазма.

Сколько сейчас времени? Я поднес к глазам запястье левой руки, но, к сожалению, часы оказались разбитыми. Расстегнув ремешок, я с досадой бросил их в темноту. И вновь не услышал ничего. Как будто они не упали на землю, а, вопреки гравитации, остались висеть где-то в сумраке.

Объявшая меня темнота была бы абсолютной, однако странное фосфоресцирующее свечение не позволяло мраку вокруг меня воцарится полностью. Но что служило ему источником? Борясь с головокружением, я с трудом поднялся на ноги. Похоже, его излучали сами стены. Необъяснимое, мистическое сияние, мерцая, исторгалось из трещин в опаленном бетоне. Что это? Я поднес к стене ладонь. Фиолетовые блики отразились на ней с едва заметной пульсацией.

Неважно, откуда и как это свечение появилось, оно поможет мне найти мои деньги, ведь, если я все еще жив, то сохранялась вероятность, что они также остались целы. Но для того, чтобы убедиться в этом или обратном, мне, вначале, необходимо разыскать свою машину. И, оттолкнувшись от стены, я сделал шаг вглубь тоннеля.

Тишина была настолько плотной, что я не услышал даже собственных шагов. Возможно, я потерял слух из-за взрыва. Опаленный, покрытый копотью и растрескавшийся бетон указывали на то, что здесь произошел именно он, и не трудно догадаться, что случилось это из-за цистерны сжиженного пропана. Память спроецировала передо мной короткий видеоролик, в котором я мчусь навстречу гигантскому красному тягачу. И это оживило неприятный холодок между лопаток. Если мое предположение верно и здесь действительно была детонация газа, то меня вполне могло контузить. Однако и моих ушей не шла кровь, а значит, причина тишины заключалась в чем-то другом.

Обыскав карманы брюк, я вновь ощутил небольшое воодушевление: моя зажигалка осталась при мне. Она зажглась с первого же поворота колесика и вот желтый, абсолютно неподвижный свет от ее огонька выхватил из темноты джип, находящийся в нескольких шагах от меня. Мне не нужно было вглядываться в него долго, чтобы понять — это машина китайцев.

Я осторожно приблизился к нему и с удивлением обнаружил, что на нем полностью, до металла счищена краска. Все выглядело так, будто во время моего нахождения в темном ничто, в тоннель прибыла бригада автомобильных маляров, удалила с джипа всю краску, а потом вдруг исчезла, закончив свою работу лишь наполовину. Но удивительней этого было его положение в пространстве — джип вовсе не стоял на дороге, как это показалось мне вначале, а соприкасался с ней лишь задней парой колес, тогда как передняя пара весела в воздухе.

В надежде найти этому объяснение, я два раза обошел машину кругом, но все выглядело так, как на представлении иллюзиониста Дэвида Копперфильда: громоздкий автомобиль без видимой поддержки со стороны, продолжал соприкасаться с дорогой лишь задними колесами, уставившись своими круглыми фарами в сгущающуюся у потолка темноту.

Я осторожно взялся за ручку двери, и она беззвучно отворилась. Салон машины оказался абсолютно безлюдным. Ни трупов, ни иных следов указывающих на то, что здесь недавно находился кто-то, мне найти не удалось, как если бы китайцы одновременно испарились.

Однако, вместе с удивлением, я одновременно испытал огромное облегчение, ведь теперь мне можно спокойно, не озираясь по сторонам, заняться поисками своих денег. И положение джипа указывало, в какую сторону мне следовало идти. Но не успел я совершить и двух-трех неуверенных шагов, как споткнулся обо что-то твердое, и растянулся на дороге, выронив зажигалку. Боль взорвалась вулканом в моей голове и меня вновь поглотило ничто.

Мое возвращение в сознание немногим отличалось от его потери, поскольку эти два состояния одинаково наполнялись тьмой и тишиной. Однако теперь, мне, пускай даже сквозь мучительное жжение в правом виске, подчинялись тело. И я принялся ощупывать поверхность земли перед собой. Что это? Пальцы соприкоснулись с каким-то цилиндрическим предметом. Его поверхность оказалась гладкой, и, по-ощущениям, похожей на пластмассу. Хвала богам! Им оказалась моя зажигалка. Мгновение, и желтый огонек отодвинул от меня темноту.

В памяти отразился высунувшийся по пояс из люка в крыше джипа телохранитель Линг Фата. Где сейчас находился сам стрелок — оставалось для меня загадкой, однако его оружие находилось передо мной. Это был автомат Калашникова: складной укороченный — АКСУ, которого из-за своих неважных стрелковых качеств, а также благодаря последним двум буквам аббревиатуры, пренебрежительно прозвали в войсках — «сучка». Благодаря ей я сейчас едва живой лежал на асфальте. Дабы избежать подобных падений в будущем, с трудом встав на ноги, я приблизился к стене, и, медленно побрел вдоль, опираясь на нее.

Огонек зажигалки уменьшился и сильно померк. Увы, в ней почти не осталось газа. И тогда я решил идти дальше при помощи таинственного излучения, выделяемого сводом тоннеля. Хоть это и очень непросто, поскольку в фиолетовой полутьме я не мог ничего видеть и в метре перед собой, но этот свет все-таки позволял мне, пускай и медленно, совершать шаг за шагом вперед. Мое продвижение оказалось недолгим, поскольку путь мне преградило, что, применив воображение, можно было бы назвать «завалом из бревен», но точного определения этому я дать не могу, поскольку уверен — нигде во вселенной невозможно встретить ничего подобного.

Опаленные бревна походили на выскользнувшие из ладони гигантские спички, которые почему-то решили не падать на землю, а зависнуть в воздухе. Нащупав зазоры, куда могло пройти мое тело, сдирая с бревен опаленную кору, я стал с трудом протискиваться вперед, надеясь, что не застряну среди них окончательно.

По ощущениям, поскольку двигаться мне приходилось осторожно, это заняло у меня много времени, и, как только я вылез с другой стороны «завала», тут же наткнулся на знакомый прицеп от лесовоза. Отцепленный от трака, он парил над дорогой. Сам же тягач находился неподалеку и, подобно цирковому акробат или танцору фристайла, выполняющему стойку на обеих руках, уперся в землю передней колесной парой, не касаясь ее задней. В памяти возникло испуганное лицо водителя, крутящего пальцем у виска. Но, как я и ожидал, в кабине не оказалось ни чего, что бы указывало на его недавнее присутствие в ней.

Следуя привычке, я закрыл за собой ее дверь и ощущая кожей, что цель моих поисков близка, продолжил свое движение дальше и, через несколько метров обнаружил свою машину. Словно поддерживаемая невидимой рукой, она зависла в воздухе в нескольких сантиметрах над дорогой, и вид ее вызвал ощущение холодка между моих лопаток, поскольку, в этот миг, я переполнился восторгом с примесью благоговейного страха. Черт возьми, после того, что мне удалось пережить, разве возможно не поверить в чудеса?! Но эти чувства быстро отступили на задний план. Мне необходимо заканчивать то, ради чего я с таким трудом сюда добирался.

Ни одна из дверей, как это и должно было случиться, не открылась. Их заклинило в искореженном кузове автомобиля, и тогда мне пришлось влезть в него через разбитое заднее окно. Увидев сумку, я ощутил, как мое сердце радостно заныло. Огонь коснулся ее лишь слегка и, слегка припорошенная осколками стекла, она находилась между задним пассажирским и водительским сиденьями.

Опустив на асфальт, я попытался расстегнуть ее молнию, однако при этом у меня не получалось сохранять хладнокровие. От волнения мои руки заметно дрожали. Мне долго не удавалось справиться ни с нервами, ни со строптивым замком. Устав сражаться с обоими, я сильно дернул за материю сумки двумя руками, опаленная ткань разошлась легко и беззвучно, и, увидев добродушный прищур президента Франклина, я облегченно выдохнул — деньги не пострадали. прикрыв курткой дыру в сумке, мне оставалось лишь отправиться на поиски выхода, ведь теперь у меня было все, что нужно.

Мне было хорошо известно, что где-то в тоннеле обязательно должен находиться аварийный ход с лестницей наверх, которыми обычно пользуются дорожные ремонтные бригады. В какой стороне следует его искать — я не знал. Понимая, что в подобной темноте найти его будет не просто, пришлось положиться на интуицию, однако через несколько шагов я наткнулся на радиаторную решетку газовоза.

Чиркнув колесиком зажигалки, я ощутил знакомый холодок благоговейного страха между лопаток. Представшее предо мной зрелище, затмевало все, что я видел до этого: в рассеянном желтоватом свете проявился огромный трак, который висел в воздухе, словно не обладал массой и едва не соприкасался бампером с землей. Исковерканное тело цистерны, парило рядом с ним, с огромной рваной пробоиной, похожей на раскрытую в немом реве зубастую пасть, разломившую ее пополам.

Итак, я нашел подтверждение своей догадке: здесь произошла детонация газа. Хотя само по себе это мало что объясняло, поскольку висящие в воздухе машины и бревна, а также стены в фиолетовом сиянии, одним только взрывом объясняться вряд ли могли. Все увиденное мною, слишком походило на галлюцинацию сумасшедшего. Возможно, потом, после того, как я выберусь отсюда, мне удастся разобраться во всем. И, словно слепой, время от времени натыкаясь на зависшие над землей автомобили, я еще долго бродил в темноте, пока не обнаружил искореженный прямоугольник железной двери без навесного замка, что, несмотря на сильные повреждения, легко отворилась. За ней находился бетонный колодец и узкая лестница, сваренная из железных прутьев, по которой я быстро взобрался и откинул люк.

Шуршанием, шепотом, скрежетом — словно стихийное бедствие в мою голову ворвались тысячи звуков. Но со зрением все обстояло гораздо хуже: как будто наполненные песком, глаза сильно слезились и у меня никак не получалось разомкнуть веки. Последние две ступеньки я преодолел на ощупь, и еще несколько минут неподвижно лежал на земле, судорожно вдыхая воздух, который почему-то оказался очень горячим. Постепенно окружавшие меня предметы становились все четче, но вместо густого хвойного леса я обнаружил искривленные, больше похожие на кустарник низенькие деревца.

— Боже, где это я?! — выдохнул я, увидев растущие из песка маленькие, не выше человеческого роста, покрытые лишайником сосны.

Что здесь произошло? Какая катастрофа? Сколько времени я находился в тоннеле? Эти и еще множество вопросов безостановочно вспыхивали в моей голове. Озираясь, я поднялся на ноги. И не смог различить и намека на то, что здесь по-близости проходило шоссе. Очевидно, оно заросло этими нелепыми подобиями деревьев. Все выглядело так, как будто я находился не в Забайкалье, а, судя по обжигающему легкие воздуху, в какой-то пустыне.

— Эй, внизу! — сверху донесся ко мне чей-то голос. — Тебе нужна помощь?

Я поднял голову вверх, но солнечные лучи ослепляли меня, и мне ничего не оставалось как защититься от них с помощью козырька из приставленной ко лбу ладони. И увиденное, чуть не лишило меня чувств — в нескольких метрах над моей головой, в воздухе беззвучно зависла гигантская серебристая сигара, отдаленно похожая на цеппелин времен первой мировой войны. Из ее гладкого сверкающего на солнце бока ко мне молниеносно выдвинулась небольшая площадка с поручнем. Я отшатнулся от нее и едва не спрыгнул обратно в колодец, но что-то заставило меня остаться на месте.

— Становись на эту площадку, друг! — голос незнакомца был очень радушным. — И тогда ты сможешь подняться ко мне.

Это немного успокоил меня. Встав на площадку, я взялся обеими руками за поручень, и она быстро потащила меня вверх. Серебристый борт «сигары» стремительно увеличивался передо мной в размере, я зажмурил глаза, но в следующее мгновение очутился в прохладном круглом помещении. За моей спиной с легким жужжанием свернулась диафрагма, и быстрая смена яркого солнечного света на полутень вновь ненадолго ослепила меня.

— Как ты оказался посреди этой пустыни, друг? — послышался знакомый заботливый голос.

Светлые пятна медленно растворились, и я увидел перед собой странного человека. Он был невероятно толст и обладал примечательными огненно-рыжими волосами, которые упрямыми красными завитками стремились наружу из-под серебристой форменной кепки с длинным козырьком.

— Ну, пойдем в операторскую, что ли? — буркнул незнакомец. — Там будет удобней разговаривать.

Неуклюже переваливая свое тучное, втиснутое в узкий комбинезон тело, с одной ноги на другую, он побрел впереди меня, а я, так и не проронив ни слова, поплелся следом за ним.

Войдя в просторное, наполненное солнечным светом помещение, незнакомец сразу же плюхнулся в странное, желеобразное кресло. Он молча смотрел на меня несколько секунд. Добродушная глуповатая улыбка застыла на его полных красных губах.

— Ты, вообще-то, откуда? — спросил у меня он.

Сказано это было на странном диалекте из смеси английского и русского языков. Однако не это вызвало у меня затруднение. Я не понимал, что же ответить ему на этот вопрос, ведь наше определение: «откуда я», во многом базируется на понимании: «где я». У меня полностью отсутствовало представление о последнем и я ответил:

— Не знаю!

— Но куда тебе?

— Я не знаю!

— А как тебя зовут?

— Локи.

— Как-как?

— Ло-ки, — по слогам повторил я свое прозвище.

— Какое красивое и необычное имя! — восхитился незнакомец. — А меня — Гомер…

Видимо, себя он связывал с животом, поскольку, представляясь, похлопал по своей огромной брюшной жировой складке.

— Я вижу кровь на твоей голове, — сказал он. — На, возьми…

И протянул мне белую плоскую коробочку с узнаваемым красным крестом на ней. Но, как я ни пытался, у меня никак не получалось открыть ее.

— Просто поднеси ее к ране, — затрясся от смеха он. — Ты что, не знаешь, как пользоваться аптечкой первой помощи?

Я поступил, как он сказал, из коробочки выдвинулись похожие на лапки насекомого щупальца-манипуляторы, они за считанные мгновения исследовали, обкололи анестезией и запаяли лазером мою рану. После чего она приятным женским голосом, на том же англо-русском диалекте, на котором говорил Гомер, отчиталась в успешном завершении операции.

Боль исчезла, словно ее никогда не существовало! Я растерянно поднес руку к правому виску, где несколькими секундами ранее была рана, но на ее месте мне не удалось обнаружить ничего, кроме гладкой кожи.

Видя мое изумление, Гомер вновь затрясся от смеха.

— Ты похож на героя шоу «Скрытая камера»! — хохотал он, тряся щеками с крупными, словно блюдца, веснушками. — Любишь это шоу?!

— Нет.

— Напрасно! — продолжал смеяться толстяк. — Мы с Моной, Мона — это моя жена, не пропускаем ни одного его выпуска. Бывает очень и очень смешно!

Участливо улыбаясь, я молчал и переминался с ноги на ногу.

— Что же ты стоишь, Локи? — спохватился Гомер.

— Куда же мне сесть? — я посмотрел по сторонам, но не обнаружил ничего, даже отдаленно похожего на стул.

— Ты как с Луны свалился! — взорвался новым приступом смеха Гомер. Продолжая хихикать, он громко произнес куда-то в пространство:

— Вывести кресло номер два!

В эту же секунду в полу развернулась диафрагма, и передо мной выскочило что-то, отдаленно напоминающее закрытый бутон тюльпана на серебристой ножке. Когда же бутон раскрылся, я обнаружил, что внутри него находится такое же, как у Гомера, желеобразное кресло. Я с недоверием посмотрел на полупрозрачную субстанцию.

— Ну, садись же! — подбодрил меня он.

Я осторожно опустил свое тело в теплую мякоть. Кресло еле слышно зачавкало и став там, где необходимо, тверже, а где-то оставаясь по-прежнему мягким, подстроилось под особенности моего тела, и оказалось в высшей степени удобным.

— Итак, — с добродушной улыбкой наблюдая за мной, спросил Гомер, — как ты здесь оказался?

— Я бы рад объяснить тебе, — это было первым, что пришло мне в голову. — Но, видишь ли, я ничего не помню…

— Понятно, — улыбка мгновенно исчезла с его лица. — Не хочешь говорить — не надо. В моей семье не принято задавать лишних вопросов. Все мои предки, как и я, были операторами контейнеровозов. И у нас никогда не было проблем потому, что мы никогда не лезли не в свое дело. Скажу тебе лишь одно, парень, сегодня ты остался жив, и тебе очень сильно повезло…

Разве это для меня было новостью?

–… Если бы я не решил срезать дорогу, чтобы уложиться в лимит выделенного мне топлива, ты бы умер в этом пекле без воды. Запекся, как яблоко в духовке, задолго до того, как солнце зашло бы за горизонт. Тебя спасло мое желание сэкономить! Я всегда говорил: жизнь похожа на розыгрыш из шоу «Скрытая камера»!

И Гомер вновь зашелся в смехе.

Я не нашел в словах этого весельчака ничего смешного и молча наблюдал за колыханиями складки на его животе. Вообще-то он производил впечатление славного, хоть и глуповатого малого.

Тем временем Гомер вставил себе в правый висок маленький предмет, похожий на спичечный коробок.

— Ну что, поехали? — вдруг воскликнул он.

Я удивленно смотрел на него. Оказалось, что под кожей, в его правой височной области, вживлен вход для этого странного предмета.

— Этот модуль ментального управления контейнеровозом, — ловя мой недоуменный взгляд, объяснил мне он. — Можно, конечно, перевести бортовой компьютер и на ручное управление, но делать это при помощи головы… — он постучал пухлым указательным пальцем себе по лбу, — …гораздо удобнее. Просто представляешь нужный маневр, модуль предает его на компьютер со специальным интерфейсом, тот конвертирует сигнал моего мозга и отдает приказ контейнеровозу. Все очень просто! А еще, при помощи этого модуля можно заниматься киберсексом, но для него нужна дополнительная насадка…

— Киберсексом?

— Да-да — киберсексом. Переводишь компьютер в специальный режим, вставляешь модуль в висок, надеваешь насадку себе…

Соображая как назвать ему место, для которого она предназначена, Гомер застенчиво замялся.

–…сюда, — он указал пухлым пальцем в область паха. — И можешь через Глобал заниматься киберсексом с любой женщиной, в каком бы гиперполисе она бы не находилась. Причем, ты сможешь ощутить все ее особенности, как физические, типа сокращений ее влагалища при оргазме, так и психологические, ведь каждая женщина переживает его по-своему. У меня около пяти киберлюбовниц в западном и восточном гиперполисах. И они не требуют, чтобы я женился на них, а моя жена не обвиняет меня в измене!

Гомер вновь зашелся в смехе, а мое воображение нарисовало передо мной довольно омерзительную картинку.

— Включить экран наблюдения! — крикнул он в пространство, и перед нами вспыхнул большой полукруглый экран, похожий на лобовое стекло самолета, и в операторской стало гораздо светлее.

— Что-то слишком много света, — недовольно щурясь, произнес Гомер и, повысив голос, вновь отдал команду: — Затемнение на десять процентов!

Экран стал заметно темнее.

— Это совсем другое дело, — удовлетворенно буркнул он. — Ну что, поехали?!

Откуда-то снизу послышалось равномерное гудение. По корпусу пробежали еле ощутимые вибрации, и вскоре «сигара», подобно ракете понеслась над бескрайним морем искривленных деревьев.

Меня везли неизвестно куда, но и увозили меня неизвестно откуда. Из осторожности я решил не выказывать, что абсолютно не понимаю, где нахожусь. Я посмотрел на моего спасителя. Несомненно, этот человек как нельзя лучше подходит для выведывания у него всего, что мне необходимо, не вызвав при этом ненужных подозрений. И мое заявление о том, что я якобы ничего не помню, должно мне помочь. Впрочем, было не похоже, что этот толстяк безоговорочно поверил в мою потерю памяти. И мне ничего не оставалось, как начать издалека:

— А что ты везешь, Гомер?

— Самое важное, то есть — энергию, — закинув ногу на ногу и, положив на колено руку, он принял горделивую позу. — Точнее, портативные термоядерные реакторы из западного гиперполиса. Ими наша компания «Транс корпорейтед» вот уже двести лет снабжает весь восточный гиперполис…

Видимо, чтобы я мог лучше прочувствовать всю важность его миссии, Гомер выдержал многозначительную паузу.

— Вот уже двести лет вся моя семья, — продолжил он, — предки, я и, наверное, потомки: работали, работают и будут работать на «Транс корпорейтед». Людям, которые трудятся в этой компании династиями, предоставляются различные льготы и прибавка к жалованию. И я этим очень доволен. Дай Бог здоровья ее основателю — бессмертному Юлиану, ведь все, что у меня есть — сытую жизнь, семью, дом и неограниченный выход в Глобал я имею благодаря ему!

Бессмертный Юлиан?! Основатель компании, которая существует двести лет, до сих пор ею руководит?! Что здесь происходит?

— Ты, наверное, хотел сказать что-то другое, а не бессмертный Юлиан? — поправил я его.

Я понимал, что мой вопрос получился довольно нелепым, но в тот момент у меня не получилось сформулировать его лучшего.

— Я хотел сказать, как уже сказал — бессмертный Юлиан! — ответил Гомер. — А почему это тебя так удивляет?

— Мне не понятно, что ты подразумевал под словом — «бессмертный», — сказал я, — поскольку не верю, что какой-то человек может руководить компанией двести лет…

Гомер внимательно посмотрел на меня. Веснушки замерли на его щеках, и я понял, что он находится в крайнем затруднении.

— Ты-ы стра-ан-ный, — растягивая каждое слово, наконец, выговорил Гомер, — нет, — ты очень и очень странный человек, Локи! Ты неизвестно то, что известно каждому младенцу! Двести лет назад ученые изобрели вакцину бессмертия, и на земле появились бессмертные…

— Ты тоже — бессмертный?

— Нет, — веснушки вновь запрыгали на его толстых щеках. — Бессмертными стали лишь те, кому это оказалось по карману. Надо быть очень богатым и влиятельным человеком, чтобы обрести бессмертие. Бессмертные не стареют, бессмертные не болеют, бессмертные не умирают, бессмертные это представители всемилостивого Бога на земле. Но почему ты ничего не знаешь об этом?

— Кроме своего имени, я не помню ничего, — говоря это, я смотрел на Гомера в упор, и на моем лице не дернулся ни один мускул. Ложь вышла очень правдоподобной. Мой огромный опыт вновь не подвел меня. — Я же тебе об этом говорил вначале. Помнишь?

— Видимо, та рана у тебя на голове была от удара, и из-за этого у тебя амнезия, — его лицо накрыла тень вины. — Прости, что сразу тебе не поверил…

Я мысленно похвалил себя за сообразительность. Теперь мне можно спокойно, не вызывая лишних вопросов, выяснить у него самое главное — где я оказался, и тогда, возможно, смогу понять, что мне делать дальше.

На горизонте появились множество каких-то строений. Когда мы пролетали над ними, я понял, что ими были развалены брошенного города. Нет ничего более печального, чем его мертвый вид. Здания с разбитыми окнами и провалившимися крышами давно стали прибежищем крыс и змей, а улицы, загроможденные всяким хламом, были пустынны. Чахлые растения уже отвоевали то, что когда-то принадлежало их предкам всецело.

— Что это был за город? — спросил я у Гомера.

— Бог его знает, — ответил тот. — Названий этих городов никто уже не помнит. Все давно переселились в гиперполисы.

Город-призрак темным пятном скользнул под контейнеровоз и исчез в одно мгновение, оставив после себя тягостное чувство. Его мрачный вид молчаливо свидетельствовал о какой-то катастрофе произошедшей здесь когда-то. Здесь. Но где и когда?

— Ну, вот, — Гомер указал пухлым пальцем на радар. — Мы достигли трассы, ведущей в восточный гиперполис. Теперь можно включить автопилот, и наш контейнеровоз самостоятельно принесет нас туда, куда надо.

Уловив боковым зрением какое-то движение на экране, я повернулся к нему, и увидел то, от чего между моих лопаток затеяли хоровод арктический холод и жар пустыни: рассекая дрожащий от зноя воздух, образуя несколько рядов, (как по плоскости, так и по вертикали), параллельно с нами и навстречу нам мчались множество летательных аппаратов различных форм и размеров. Они были: крохотными, средними, огромными, сферическими, треугольными, многоугольными, а иные же обладали формой, трудно поддающейся описанию, отдаленно похожей на насекомых, но внеземного происхождения.

Даже в самом фантастическом сне вряд ли возможно увидеть такое, однако все происходило со мной наяву. Превозмогая частую смену испарины и озноба, сквозь разноцветные круги парящие перед глазами, я не отрываясь смотрел на развернувшееся передо мной ужасающее и, в то же время, захватывающее зрелище.

Итак, я в будущем! Там, в тоннеле, время передо мной расступилось. И насколько далеко меня занесло от начала двадцать первого века, мне еще предстоит выяснить. Но, судя по тому, что мне уже удалось узнать, я оказался в далеком будущем, где мир изменился до неузнаваемости. В нем появились вечно живущие люди, машины из наземных тихоходов превратились в подобие НЛО, и он стал очень и очень жарим.

Получалось, что чудесным образом мне окончательно удалось уйти от Триады. Здесь больше ничто не сможет угрожать моей жизни, и все прежние проблемы остались буквально — в прошлом. У меня не было семьи, единственный друг погиб, а значит, тот мир стал чужим мне, ведь в нем я мало преуспел, а здесь я смогу наладить спокойную, безмятежную, а главное — обеспеченную жизнь.

— О-о! — воскликнул Гомер, кивая на экран. — У кого-то авария!

Там я увидел, как чуть в стороне от общего движения в воздухе завис похожий на синего кита гигантский транспорт. Вокруг него, словно мухи у темного бока коровы, деловито сновали крошечные одноместные модули.

— Накинулись стервятники, — погрозил им Гомер кулаком. — Теперь драйверу этого грузового бота придется расстаться с целой ставкой юнитов. Ремонтники никогда не отпускают жертву, пока не выудят у нее все до последней крохи. Не повезло бедолаге!

Он сокрушенно покачал головой.

Юниты?! Похоже, он имел в виду деньги. Надо обязательно выяснить у него, что это такое!

Гомер вынул из виска блок ментального управления.

— Что же я сижу? — он хлопнул себя ладонью по лбу. — Ты, наверное, хочешь есть.

Как только он это сказал, я почувствовал голодное ворчание в желудке, поскольку не ел целую вечность, — так я мог говорить, не боясь преувеличения. Просто до этого у меня не было времени, чтоб вспомнить о еде.

Гомер отклеил тело от своего места и, словно пингвин, переваливаясь с ноги на ногу, прошел ко мне за спину. Я развернулся с креслом вокруг себя и увидел, что мой спаситель замер у сферического прозрачного предмета с печатью затруднения на лице.

— Что же тебе предложить? — он наморщил лоб. — Здесь полторы тысячи наименований блюд…

— Я полностью доверяю твоему вкусу..

— Отлично! Тогда я инсталлирую тебе и себе по сэндвичу и картошку.

Очевидно, народные вкусы даже за сотни лет не претерпели изменений. Он нажал пухлым пальцем на голограммный экран сферы, после чего она заполнилась туманом изнутри, и вскоре, запустив руки непосредственно сквозь ее прозрачные стенки, достал оттуда два сэндвича, а так же стаканчики с поджаренным картофелем. Я наблюдал за его действиями, будто за представлением циркового иллюзиониста.

— Обед готов! — Гомер выставил еду на поднос и протянул один из них мне.

— Как же в эту штуку влезает полторы тысячи блюд? — я кивнул в стороны сферы.

— Никакая это не штука, а инсталлятор, — ответил он мне.

— Инсталлятор?

— Да-да — инсталлятор. Он инсталлирует образцы синтезированного ДНК в еду…

Он был очень недоволен. Ему приходилось отрываться от дразнящей его ноздри пищи и объяснять мне то, что, по его мнению, должен знать каждый. Но чувство гостеприимства заставляло Гомера терпеливо нести свой крест.

— И как же этот инсталлятор работает? Ты засунул в него руки сквозь его стенки?

— Ты знаешь, что ты — чудак? — пробубнил в ответ он. — У него нет стенок потому, что инсталлятор — это голограмма. И я толком не в курсе, как он устроен, ведь я не какой-то там ученый, а оператор контейнеровоза. И мне не нужно этого знать. Я знаю главное — как нажать на нужную кнопку, чтобы получить бутерброд и картошку.

— Но получается, — не унимался я, — что мы сейчас едим искусственную пищу! Но она выглядит очень натурально…

— Ты чудак, Локи! Натуральную еду могут позволить себе лишь бессмертные. К ним я не отношусь. Я драйвер контейнеровоза и ем синтезированную пищу…

Его лицо выражало что-то вроде:

«Ну, как можно быть настолько тупым, чтобы задавать такие тупые вопросы?»

Я позволил ему закончить обед, прежде чем снова спросил:

— А что такое юниты? В моей голове откуда-то возникло это слово!

— Видно ты начинаешь кое-что вспоминать! — попался на мою уловку Гомер. — Юниты — это объединенная мировая валюта. Деньги, одним словом!

Я поднялся и, подойдя к сумке, сдернул накрывавшую ее куртку.

— Тогда что это такое?

— Откуда это у тебя?! — подскочил в кресле Гомер.

— Не помню…

— Столько старинных бумажных денег разом я никогда не видел! — воскликнул он. — Я как-то читал о них в Глобале. Это старинные деньги — довары… или как там их. Уже давно, лет триста нет бумажных денег. Все расплачиваются вот этим…

Он продемонстрировал мне небольшой бугорок на внешней стороне правого запястья.

— Что это? — удивился я.

— Кэш-чип! Платежный чип, вживленный мне под кожу в первую мою зарплату. Кстати! У тебя должен быть такой же. Как я мог забыть? Сейчас мы быстро выясним: кто ты и откуда…

Мне пришлось показать ему запястье правой руки.

— У тебя нет его?! — воскликнул Гомер, сосредоточенно изучая мою правую руку. — Но это невозможно! — он пристально осматрел другую. — Это значит, что либо ты никогда в жизни не работал, либо ты — апокалиптик. Эти придурки вырезают кэш-чипы в знак протеста, мол, они не такие, как мы. Пропагандируют всякое дерьмо собачье… гадят, одним словом…

— Но что же мне теперь с этим делать? — перебил я его, указав пальцем на сумку.

— Не знаю! — покачал головой он. — Такие деньги давно не используют. Электронные юниты заменили все бумажные деньги. Ты опоздал лет, эдак, на триста!

Это прозвучало для меня приговором. В памяти короткими вспышками промелькнули: сиротливо стоящие на дороге Гарри и Пак, бегство от китайцев, стрельба, взрыв в тоннеле, сияющая в лучах солнца серебристая «сигара». Пережить столько опасностей, чтобы, в конце концов, испытать такое разочарование?! Я почувствовал во рту сладковатый привкус крови, сочившейся из прокушенной губы. Горький комок подкатил к горлу, здесь было от чего разрыдаться, но я был не один, и усилием воли мне удалось сдержать слезы.

— А это кто? — Гомер указал пальцем на портрет призедента Франклина. — Бессмертный?

— Когда-то им был, — ответил я.

Солнце уже клонилось к западу, когда на приборной панели зажегся красный индикатор.

— Мы приближаемся к восточному гиперполису! — вглядываясь в экран, торжественно объявил Гомер.

И я увидел, как на нас надвигается темная масса гигантских строений. Гиперполис не приближался, а будто стремительно вырастал из какой-то темной, дышащей густыми испарениями холмистой субстанции.

Минуту назад ничто не предвещало его появления. Не было и намека на переход от малоэтажных пригородных построек к городу. Огромные здания, похожие на скалы горного хребта, загромоздили горизонт в одно мгновение. Они так же напоминали зубы, торчащие из нижней челюсти дракона. И словно это было его зловонное дыхание, тучи свинцового смога зависли в неподвижном воздухе, цепляясь за их вершины.

— Что это такое? — я указал на ту странную холмистую субстанцию.

— Это, как говорят ученые, — отходы человеческой жизнедеятельности, — поморщился Гомер. — А я называю это человеческим дерьмом. Людей становится все больше и больше, перерабатывающие комбинаты не справляются с потоками отходов. Ничего не остается, как вывозить его за пределы гиперполиса и сваливать там…

Вскоре мы летели над огромными крышами небоскребов. Они были похожи на острова правильных геометрических форм, покрывающие унылое, негостеприимное море.

— Скоро моя транспортная база, — Гомер виновато посмотрел на меня. — Мне запрещено брать на борт пассажиров. Поэтому нам надо расставаться. Где бы ты хотел сойти?

Я пожал плечами.

— Мне все равно.

— Скоро будет удобная вершина одного мегаскреба. Ты мог бы сойти там.