d’Рим

Ринат Валиуллин, 2019

«Все дороги ведут в Рим». Что это? Город-мечта или город-сон?.. Как с ним связаны самые громкие убийства XX века? И что страшнее – преступление или последующее за ним наказание – стать самым обычным человеком, погрязнуть в трясине быта, без права на мечту? Но чем ярче мечта, тем проще нажать на курок. Тем ближе Рим. Именно Рим вечным стечением обстоятельств открыл героине романа глаза на свое истинное предназначение. Всякий раз, оказываясь в Риме, она приближалась к своей мечте настолько, что казалось, протяни руку – и достанешь. Но с мечтами никогда не было так просто, а с женскими – тем более. И вот она уже снова вглядывалась вдаль, высматривая в оптический прицел новую жертву, спрашивая себя постоянно: «И почему для достижения мечты мне приходится заниматься бог знает чем?»

Рим. Пьяцца делла Република

Я прибыла из Парижа на поезде. Борис встретил меня на вокзале Термини. Мы тепло обнялись. Вокзал не только место расставаний, но и встреч, однако холодок от первых дает о себе знать, поэтому я вжалась в Бориса всем своим телом.

— Замерзла, что ли? Так приятно впилась в меня, будто приехала из зимы. Холодный вагон?

— Нет, вокзал.

— Извини, не успел нагреть. Но снаружи — лето, пошли, — взял он меня в охапку и скоро мы оказались на улице. — Отчего такая суета, будто перед Новым годом?

— Все ждут чудес.

— Но ведь взрослые же люди.

— Взрослым чудеса нужны даже больше, чем детям, потому что после тридцати без чуда — никуда.

— Я прямо чувствую, что без чуда мне уже никуда, — приобнял Борис Анну.

— Сколько автобусов!

— Пятьсот.

— Ты уверен?

— Площадь Пятисот, она так и называется, в честь пятисот итальянских солдат.

— Которые истекли здесь кровью от эфиопских шотелов и гураде где-то в конце девятнадцатого века.

— Я вижу, ты тоже в теме? Любишь оружие?

— Историю, — соврала Анна, неравнодушная к оружию. Каждый раз, оказываясь здесь, я слышу звон металла и вижу реки крови. Я прямо представляю, как все это было.

— Как?

— Жарко, пыльно, больно и грязно. Но благо водопровод уже был изобретен. Он смывал самые трагичные факты из истории Римской империи, словно для этого и был придуман.

— Интересно, я как-то не задумывался над этим, но что-то в этом есть. Термы Диоклетиана, — указал Борис на массивное здание темно-кремового цвета. — Здесь воины отмывались от кровавых разборок, — сыронизировал он.

— Вот почему такой цвет, теплый, хочется прямо потрогать. Что за камень?

— Кирпич, — чуть замешкавшись, ответил Борис.

— Кирпич? Есть такой камень? — улыбнулась Анна. — Хотела бы дома такие обои.

— Если только в погребе, — покачал головой Борис.

— В винном?

— И в невинном тоже. Хотя погреба все виновны. Хочешь перекусить? — посмотрел в мои глаза Борис. — Я хотел сказать — выпить.

— Хочу, но, может, прогуляемся немного? Расскажешь мне что-нибудь. Ты же местный.

— Я боюсь, что ты все знаешь.

— Не бойся, это случайность.

— Пьяцца делла Република, — по-итальянски озвучил он.

— Красноречиво, как эти симпатичные домики. И фонтан посередине, чтобы охладить пыл.

— Пыль, — улыбнулся Борис. — Искупнемся?

— Может, потерпим до Треви? — поцеловала я Бориса в щеку. — Здесь же русалки.

— Я вижу, ты скучала.

— Нет, работала… Ты бы какую выбрал? — предложила я свой вариант «а ты скучал»?

— Может, ту, что верхо́м? — ответил, что «скучал, не то слово», Борис.

— Ну да, верхо́м будет быстрее. Но сегодня мне бы хотелось растянуть удовольствие, — улыбнулась Анна. Именно эта довольная улыбка ярче слов показала, что имела в виду девушка.

— Фонтан наяд, — комментировал Борис. Та, что с лебедем, — озерная, вторая — речная с каким-то сомом, третья — верхом на лошади, океанская, четвертая — русалка артезианская, с драконом.

— А как мужчину зовут? — внимательно слушала его Анна.

— Морской Главк.

— Держит всех, — рассмеялась Анна. Настроение ее поднялось в небо так же высоко, как струя фонтана, разбрызгивая улыбки во все стороны. Она любила этот город, этот воздух, которого здесь было в разы больше, чем в других империях. Рим для нее служил той самой кислородной подушкой, которая была ей необходима, чтобы привести себя в чувство после очередного дела. Было не важно, куда идти, красиво — везде, поэтому она даже не спрашивала, а только повиновалась своему гиду.

…Улочки становились у́же, они всматривались в нас все пристальнее, образами мадонн и младенцев. Стоило мне отвлечься на очередное блюдо с архитектурой, как я потеряла из виду Бориса. Впереди никого, только оперный театр. Серые квадратные колонны — я знала, что вот-вот он выскочит на меня из-за одной. Потом будут объятия, долгий поцелуй. Как легко было просчитать мужскую неожиданность. Но нет, Боря оказался тоньше женской логики, вот уже последняя колонна — и никого. Скоро я увидела его сидящим на ступенях храма. Он весело смотрел на меня:

— Базилика ди Санта-Мария-Маджоре.

— Это предложение? — рассмеялась я, присаживаясь рядом.

— Да, выходи за меня, — протянул он мне коробочку.

— Нет, мы так не договаривались. Ты не обижайся, но с тобой я пока могу выйти только из себя. Мне это нравится, но есть еще и другие дела.

— Шучу.

— Нет, все равно спасибо. Не каждый день девушке делают предложение. А что в коробочке?

— Открой.

Я взяла коробочку и открыла, там лежала конфета «Бачи».

— Слава богу, — вздохнула я. — А то я уже начала придумывать, что делать с кольцом.

— Ну, ты уже отказалась.

— При виде кольца — это совсем другое дело. Это гораздо сложнее, — взяла я конфету и вернула коробочку Борису. — Сердце начинает подсказывать громко, облака останавливаются. В общем, тебе не понять, пойдем дальше, — спрятала я конфету в рот и стала за руки поднимать Бориса.

— Заходить не будем? Там красиво.

— Не-не-не-не-не-не-не. Не сегодня.

Мы прошли мимо Богородицы, смотрящей на нас прямо из дверей храма. Позолотили ей ручку, которая уже была натерта тысячами прикосновений. Дева Мария улыбнулась.

— Это ее сын? — спросила я, прикоснувшись к металлической руке.

— Да, Иисус.

— Симпатичная семья.

— Это точно! Как ты съездила?

— Отлично! Была на другом континенте. Дизайн в стиле ампир. Все, больше ничего рассказать не могу.

— Остальное совершенно секретно?

— Мы же договаривались — ты не спрашиваешь меня о работе, я не интересуюсь твоей личной жизнью. Лучше скажи, куда мы идем.

— Есть. Все пути в Риме ведут в траттории.

— Мойте руки перед едой, — Анна нагнулась к маленькому фонтанчику, где ангел лил воду из своих губ, набрала в ладони влагу и окунула в нее лицо.

— Ее пить можно? — наполнила она еще горсть.

— Можно. Хотя я не рискую, — стал он стряхивать случайные капли с платья Анны.

— Я думала, ты рисковый, — вытерла Анна губы.

— Так вот почему ты мне отказала? — улыбался маленькой женской мести Борис.

— Если ты про еду, то я уже готова к лазанье. Все остальное просто обстоятельства.

— Я не верю в обстоятельства.

— Правильно делаешь. Стоит в них поверить, и начинаешь соревноваться. Обстоятельство — это то, что всегда норовит нас обставить. А в лазанью веришь? — вытерла губы ладонью Анна.

— Да, я знаю здесь отличный винный погреб.