d’Рим

Ринат Валиуллин, 2019

«Все дороги ведут в Рим». Что это? Город-мечта или город-сон?.. Как с ним связаны самые громкие убийства XX века? И что страшнее – преступление или последующее за ним наказание – стать самым обычным человеком, погрязнуть в трясине быта, без права на мечту? Но чем ярче мечта, тем проще нажать на курок. Тем ближе Рим. Именно Рим вечным стечением обстоятельств открыл героине романа глаза на свое истинное предназначение. Всякий раз, оказываясь в Риме, она приближалась к своей мечте настолько, что казалось, протяни руку – и достанешь. Но с мечтами никогда не было так просто, а с женскими – тем более. И вот она уже снова вглядывалась вдаль, высматривая в оптический прицел новую жертву, спрашивая себя постоянно: «И почему для достижения мечты мне приходится заниматься бог знает чем?»

Норма

— Народ, закурить не найдется? — остановил толпу знакомый голос.

— Найдется.

— Можно, я две возьму?

— Бери.

— Они же у тебя последние.

— Бери, чего уж там, тебе же нужно, — скомкав пустую пачку, кидает ее на асфальт.

— Зачем ты так? Есть же урна.

Зельда нехотя подбирает сломанный бумажный футляр. Глаза не находят урну. Кладет в карман. «Я и есть урна».

— Спасибо, а спичка есть?

Народ недовольно чиркает зажигалкой. Зельда затягивается, вторую сигаретку прячет в карман.

— Ну, бывай, пока. — Выдыхает в лицо дым, потом пытается развести его руками, извиняясь.

— Пока, — толпа втянула плечи в воротник и пошла дальше.

Только дым в толпу, что прошла.

— Как голова? — спросила Зельда у Нормы.

— Прошла, но неизвестно куда. Отпустило на время. Хорошо, когда тебя никто не знает, — ответила себе Норма. В руках тлел огонек, который не хотел становиться костром.

— Думаешь, позвонит?

— Позвонит, если не думать. А я дура — думаю. Мужики, где они? Сначала подбросят, потом забывают поймать. Ему нужно подкожное, а мне внутривенное…

Клен положил уставшие красные ладони на воздух. Каштаны аплодировали. На улице было тепло. Августом дуло в лицо. Из дула — освежающий ветер. Деревья швырялись листьями и каштанами, фонари брызгались апельсиновым соком, выжигая в Норме негатив. Тот изворачивался, словно ужаленная змея, позвоночник сам собой выпрямлялся, поднимая настроение все выше на лифте, где у него последний этаж, пентхаус. Оргазм — самая верхняя площадка, там бассейн, там бармен с коктейлями на любой вкус, там официантка, нега принесет тебе его, тут звонок, и тебя катапультой прямо с лежака обратно в полумрак в койку, где утром разбудит телефонный звонок.

«Это будет фотограф, которому я обещала сессию, или репортер из Time. Хорошо, когда тебя никто не знает и никому до тебя нет дела».