Небо в подарок

Рина Лесникова, 2018

Сатура Приатт боится и ненавидит драконов. История Сатуры – история девушки, семью которой убил дикий дракон. Каждый молодой дракон на учёте, его развитие и взросление происходит под неусыпным контролем родственников, а первый оборот происходит под контролем самых старших и опытных членов семьи. Зачастую на обороте присутствует сам император Бренсторгхад. Первый оборот – это всегда праздник, но, вместе с тем и тяжёлое испытание. Перед тем, как это должно случиться, молодые драконы удаляются далеко в горы, где совсем нет людских поселений. Там их всегда сопровождают те, кто может проконтролировать оборот и удержать от безумств, которые в пылу эйфории первого полёта может натворить такая громадина.

Глава 1

— Сатура, тебя срочно вызывает директриса леди Роэна, — раздался от двери голос госпожи Крайт.

Девчонки, старательно выводящие в тетрадях сложные слова драконьей письменности, проводили подругу завистливыми взглядами. Ещё бы! Шли последние дни занятий в этом году. До окончания учёбы осталась всего неделя, и через неделю за ними тоже приедут родственники и заберут на каникулы — последние каникулы перед выпуском из пансиона. Если за Сатурой приехали раньше срока, значит, случилось что-то особенное. Может, родители подыскали ей жениха, как Рози Стелни полгода назад, и прямо сейчас их будут знакомить? Вот бы хоть краем глаза глянуть на него! Глянуть и успокоиться, выяснив, что жених Сатуры не первой молодости и с заметным брюшком, которое так и норовит вывалиться из-под шёлкового кушака, как это было в случае с женихом Рози. Не то, чтобы они желали сокурсницам обязательного плохого мужа, нет. Просто каждая свято верила, что её муж будет самым красивым и родовитым. По аудитории побежал шепоток предположений, для чего же вызвали одну из них.

— Пишем, пишем, девочки! — мисс Тюиль, преподающая в пансионе основы драконьей культуры и письменности, постучала указкой по столу.

Ученицы дружно уткнулись в свои тетради — уютный пухленький вид и румяные щёчки преподавательницы были обманчивы — мисс Тюиль была очень строга со своими подопечными.

Сатура, пожалуй, даже больше подруг недоумевала, зачем же её вызвала директриса. Даже если стало известно про лаз, что они отыскали с Мирой и Лайсой в самом дальнем углу пансионского сада, и сбегали через него в лес, то вызвали бы всех троих. И потом, леди Роэна никогда не вызывала с занятий для того, чтобы отругать и наказать нерадивых воспитанниц. Для этого у неё был выделен специальный час — строгий час, как называли его ученицы. Родители не могли за ней приехать — в своём последнем письме мама сообщила, что они с папой и младшим братом Далем заедут за ней через неделю, ровно к моменту окончания занятий и началу каникул, а потом все вместе поедут в Нерайду — столицу империи. В Нерайде жила папина вдовая младшая сестра, с которой они не виделись много лет. Тётушка Раина давно звала племянницу к себе погостить, убеждала, что только в столице можно найти самую лучшую партию, и что нечего такой прекрасной девушке прозябать на задворках империи. Но мама и, особенно, отец, скептически относились к таким предложениям, и отпускать Сатуру в город соблазнов, как многие называли столицу, не спешили. Но настало время, и Далю нужно было определяться, где же он продолжит учебу. Младший брат бредил карьерой армейского генерала, и не хотел слышать ни о чём другом, кроме как о военном училище самого императора Бренсторгхада. Так что мальчику предстояла тяжёлая работа — поступить в училище, патронируемое самим императором, было не так–то просто. А родители и, особенно, Сатура, будут развлекаться и, об этом не упоминалось напрямую, но подразумевалось — искать ей жениха, чтобы через год, когда дочери исполнится восемнадцать, и она окончит курс обучения в пансионе леди Роэны, благополучно выдать её замуж за достойного человека.

Про обещания тётушки познакомить её с самыми достойными молодыми людьми Сатура не успела додумать, так как путь до кабинета директрисы был пройден. Госпожа Крайт как–то особо сочувствующе, что ей было совсем не свойственно, глянула на девушку и открыла перед нею двери, приглашая войти.

В кабинете, кроме самой леди Роэны, сидел незнакомый мужчина в тёмно-сером камзоле, тёмных, почти чёрных брюках и с внушительным портфелем на коленях. Даже без этого портфеля в нём безошибочно можно было узнать стряпчего — чернильные пятна на пальцах и запах бумажной пыли, казалось, навсегда въелись в его кожу.

— Здравствуйте, — сделав положенный случаю книксен, поприветствовала Сатура леди Роэну и её гостя.

При виде этого человека недоумение Сатуры только возросло. Для чего он приехал? Пока девушке не исполнилось восемнадцать, и она не стала совершеннолетней, все дела вёл папа, да и какие у неё могут быть дела?

— Добрый день, Сатура, — к удивлению ученицы, леди Роэна даже вышла из-за своего монументального стола, женщина зачем-то передвинула с места на место идеально лежащие папки, поправила подаренный кем-то из благодарных родителей учениц громоздкий письменный прибор, Сатура подумала, что сейчас она примется стирать рукавом несуществующую пыль, но директриса, тяжело вздохнув, продолжила: — Вот, Сатура, познакомься, это господин Рюи — стряпчий, — мужчина сделал вид, что привстаёт со своего стула и слегка наклонил голову, подтверждая, что стряпчий Рюи — это именно он, — господин Рюи имеет, что тебе сообщить, — неуклюже закончила она свою речь, после чего подошла к девушке, дотронулась, до её руки и сдавленно произнесла, — крепись.

Неприятный холодок, что зародился где-то в районе груди при виде незнакомого мужчины, после последних услышанных слов стремительно разросся. Онемели губы, кончики рук, а на месте позвоночника образовалась огромная ветвистая сосулька, что быстро раскидывала свои морозные щупальца по всему телу.

— Видите ли, мисс Приатт, — ожидаемо скрипучим голосом начал господин Рюи, — на имение, в котором проживали ваши родные, а именно Ригор и Леона Приатт, а так же их сын, а ваш брат — малолетний Даллен Приатт — так вот, на имение было совершено нападение дикого дракона.

— Что? — воздуха в лёгких хватило только на это короткое слово.

— На имение напал дикий дракон, — повторил стряпчий.

— И что? — незаметно для себя Сатура схватила за руку стоящую рядом леди Роэну.

— Имения, как такового, больше нет, — сообщил господин Рюи, — и всех, кто в нём находился, тоже нет, — стараясь добавить печали в сухой, как ветер пустыни голос, закончил он.

— Совсем? — разум отказывался верить в услышанные слова.

— Ваши родители и брат погибли, — стряпчий склонил голову в знак печали.

— Этого не может быть, они обещали приехать за мной через неделю, — Сатура пыталась зацепиться за прошлое.

— Они не смогут сдержать своё обещание, мисс Приатт, — каждое слово мужчины было словно удар по крышке гроба, в котором были похоронены родные Сатуры и её надежды на будущее.

— Мама, папа, — нестерпимо яркий свет, льющийся из окна, постепенно мерк, пока совсем не погас.

***

Очнулась Сатура от гадкого запаха, что нещадно пробивался в нос, заставляя морщиться. Отчего же так не хочется приходить в себя? Что же такое случилось, что разум отказывается воспринимать произошедшее? И неужели ужасные слова того бумажного человека, что ждал её в кабинете, правда? Как могло такое случиться, что её любимые мама и папа, её маленький братишка — озорник и проказник Даль — погибли?

— Откуда мог взяться дикий дракон? — спросила Сатура, как будто это было самое главное, что она хотела узнать.

— Его уже уничтожили, — сообщила директриса, как будто это могло как-то уменьшить горе девушки.

— Откуда он взялся? — Сатура обхватила себя руками и стала медленно раскачиваться вперёд и назад, находя успокоение в противном скрипе кресла, в которое её поместили.

— По этому поводу начато расследование. Дело взял на контроль сам император, — оказывается, господин Рюи по-прежнему находился здесь же, — появление дикого дракона — это вопиющий факт, прежде всего, пятнающий честь императорской семьи.

Не так уж много было в империи Сааддах драконьих семейств. Каждый молодой дракон на учёте, его развитие и взросление происходит под неусыпным контролем родственников, а первый оборот происходит под контролем самых старших и опытных членов семьи. Зачастую на обороте присутствует сам император Бренсторгхад. Первый оборот — это всегда праздник, но, вместе с тем, и тяжёлое испытание. Перед тем, как это должно случиться, молодые драконы удаляются далеко в горы, где совсем нет людских поселений. Там их всегда сопровождают те, кто может проконтролировать оборот и удержать от безумств, которые в пылу эйфории первого полёта может натворить такая громадина. Старшие драконы поднимаются в небо вместе с новым собратом и контролируют его полёт. Впервые обернувшийся дракон, вполне резонно почувствовав свою силу, старается подавить слабого разумного, что пытается взять верх над их общим телом. Новообращённым правит одно желание — покорить или уничтожить всё, что он видит. Даже нескольким взрослым драконам приходится несладко, пока они приводят в чувство нового члена своего небесного братства. Старшие драконы порой по нескольку суток, поочерёдно сменяя друг друга, летают рядом с воинственно настроенным подопечным, вступают с ним в схватки, порой наносят серьёзные раны и получают раны сами. Их цель — не пустить молодого к землям, где живут люди, иначе… люди дракону не соперники. И только окончательно обессилев или же поняв, что есть рядом другая сила, могущая превзойти его, молодой дракон опускается на землю. Так продолжается до тех пор, пока новообращённая рептилия не поймёт, что и он не всесилен, что и над ним есть высшая сила, и сила эта — его разум. Только тогда, когда разум человеческой и драконьей ипостаси приходит в полное взаимодействие, новый член драконьего сообщества покидает дикие горы.

Появление дикого дракона может означать только одно — первый оборот кого-то из молодых произошёл вне внимания драконьего сообщества. Скорее всего, дело не ограничилось гибелью семьи Сатуры и слуг, что проживали в имении. До того, как его уничтожили, ошалевшая от нахлынувшего чувства свободы рептилия вполне могла сровнять с землёй несколько поселений.

— Дикий дракон убил моих маму и папу. И Даля, — жуткие факты, даже озвученные, никак не желали укладываться в голове. — Всё закончилось. И для них и для меня всё закончилось, — Сатура говорила будто сама с собой, совсем не обращая внимания на присутствующих хозяйку кабинета и гостя, принесшего ужасную весть. — Как же теперь жить? И зачем? В чём они провинились? Даль так хотел поехать в столицу. Вы знаете, — девушка полубезумными глазами глянула на собеседников, — мы все должны были поехать в столицу! А сейчас… что мне делать сейчас?

— Именно за этим я и прибыл сюда, мисс Приатт, — господин Рюи обрадовался, что женская истерика закончилась, так толком и не начавшись, и наконец-то можно приступить к делу. — Я прибыл по поручению вашей тётушки баронессы Санаи. Она просила передать, что будет рада принять вас в своём загородном доме, что находится совсем недалеко от столицы, и оказать вам покровительство.

— Я не хочу в столицу без мамы и папы, я лучше вернусь домой, в наше имение, — упрямо проговорила Сатура.

— Мисс Приатт, поймите, на имение напал дикий дракон, его нет.

— Я поняла, что дракона уничтожили, — еле слышно прошептала девушка.

— Мисс Приатт, дракона уничтожили, это верно, но прежде он уничтожил имение. Полностью, — даже в словах такого сухаря, как господин Рюи, прозвучало сочувствие.

— Мамы нет, папы нет, Даля нет и нашего имения, где мы были так счастливы, тоже нет. Осталась только я.

— Ну почему же, мисс Приатт, я же говорю, ваша тётушка будет рада принять участие в вашей судьбе. Если вы не будете против, я хотел бы отправиться в столицу уже сегодня.

— Отправляйтесь, я не против, — отстранённо кивнула Сатура.

— Э-э, видите ли, — возразил стряпчий, — по поручению баронессы, назначенной вашей опекуншей, я приехал, чтобы забрать вас из пансиона и доставить в её имение, где вам и предстоит жить до замужества.

— Я должна попасть на похороны! — девушка с отчаянием глянула на директрису, но поймав её сочувствующий взгляд, умоляюще добавила: — Или хотя бы глянуть на могилы.

— Мисс Приатт, там не осталось ничего и никого. Некого хоронить после нападения дикого.

— Драконы, как же я, оказывается, ненавижу драконов, — изо всех сил сдерживая подступающие слёзы, пожаловалась Сатура неизвестно кому.

***

В столицу господин Рюи и Сатура смогли отправиться только следующим утром — девушка твердила, что непременно должна надеть чёрные траурные одежды. Выяснилось, что во всём пансионе чёрное платье было только у сторожихи госпожи Риды, что много лет жила в привратницкой заведения. Но, в отличие от высокой и тоненькой Сатуры, сторожиха была женщиной очень плотной и низенькой, чем весьма напоминала пыхтящий шарик. Леди Роэна глянула на воспитанницу, безучастно стоящую в чёрном балахоне с плеч госпожи Риды, покачала головой, и сообщила, что она не может отпустить одну из лучших своих воспитанниц в таком виде. Что бы ни случилось, но выпускницы её пансиона должны выглядеть безупречно. К большому неудовольствию господина Рюи, пришлось спешно перекрашивать одно из дорожных платьев самой Сатуры, что и задержало их отъезд.

Саму поездку девушка почти не запомнила. Она садилась в экипаж, выходила из него, когда господин Рюи звал пообедать, или же они останавливались на ночлег в придорожных гостиницах. Не осталась в памяти ни сама дорога, ни комнаты, в которых она ночевала. Порой сложно было вспомнить, ела ли она что-нибудь. Даже великолепные цветущие сады, что пышным облаком раскинулись вокруг столицы, про которые так много рассказывала мама, и которые Сатура так мечтала увидеть, остались незамеченными. Господин Рюи не пытался скрыть облегчённого вздоха, когда к концу третьего дня поездки путешественники достигли загородного поместья баронессы Санаи, и он смог передать подопечную в руки заботливой родственницы.

— Моя девочка, — баронесса Санаи — красивая моложавая женщина лет тридцати пяти — промокнула жёстким кружевным платочком сухие глаза, приложилась аристократически бледной щекой к щеке Сатуры, изображая родственный поцелуй и повела её в дом, — какое же это горе для нас, — голос тётушки дышал трагизмом. — Бедный Ригор, бедная Леона! А малыш Даллен? В чём они провинились перед богами? Как же мы теперь будем без них? Такое горе, такое горе!

Сатура могла бы возразить, что тётушка долгое время обходилась без присутствия брата и его семьи, но зачем? Ни родителей, ни Даля уже никогда не вернуть, всё остальное не важно. Она покорно шла за не умолкающей ни на секунду баронессой и мечтала только об одном — лечь где-нибудь в тёмном уголке, свернуться клубочком и никого не видеть. Совсем никого.

–…сезон только начинается, — словно сквозь вату, прорывался голос тётушки. — Ты как раз вовремя. Какое счастье, что портниха мадам Жози — моя хорошая подруга! Да, дорогая, не удивляйся, мы не снобы, и позволяем себе дружить с простыми людьми! Так вот, о чём это я? Ах, да, платья. Мы завтра же пригласим мадам Жози, и она пошьёт тебе что-нибудь на первое время. Когда, говоришь, прибудет твой гардероб? Впрочем, не важно, столичная мода так быстро меняется, вряд ли твои платья подойдут для тех приёмов, что мы с тобой будем посещать. КарИ будет твоей горничной, — баронесса обратилась к служанке, терпеливо поджидающей их в гостиной, куда они вошли. — Кари, проводи мою дорогую племянницу в комнаты, что для неё подготовили. Иди, дорогая, отдохни с дороги, завтра у нас будет насыщенный день, — покровительственным взмахом руки девушки были отпущены.

Подъезжая к дому, Сатура не обратила внимания, какой же он большой. Это она поняла только после того, как опять пришлось долго идти за изнывающей от любопытства горничной в противоположное крыло. Наконец, Кари остановилась перед одной из дверей и, приоткрыв её, пропустила молодую хозяйку вперёд.

— Ванна уже готова, мисс Приатт, — почтительно произнесла она. — Давайте, я помогу вам снять платье и помыться, а потом принесу ужин.

— Да, хорошо, Кари, — только сейчас Сатура поняла, как же хочется очутиться в горячей ванной, ведь ей не удавалось помыться все три дня, что они провели в дороге.

Горничная ожидаемо охнула, когда освобождённые из тугого пучка золотистые волосы с лёгким шорохом рассыпались по плечам госпожи.

— Мисс Приатт, — выдохнула она, — с восхищением оглядывая стройную фигурку, шагнувшую к ванной, — да вы красавица! Вы же затмите всех-всех столичных дам! И все-все кавалеры будут у ваших ног!

— Ну что ты такое говоришь, Кари, — отмахнулась Сатура, с блаженством опускаясь в воду, пахнущую розовыми лепестками. — Зачем мне затмевать ваших дам? И уж, тем более, мне сейчас не до кавалеров. Думаю, тебе известно, какая трагедия произошла с моими родными.

— Да, простите, мисс Приатт, — горничная сконфуженно смолкла.

— И, пожалуйста, не зови меня мисс Приатт, моё имя — Сатура.

— Хорошо, мисс Сатура, — Кари присела в полагающемся книксене и, сказав, что пошла за ужином, вышла из комнаты, тихо притворив за собой дверь.

Выйдя из ванны, Сатура как будто не заметила воздушное подобие сорочки и халата, что предложила ей услужливая Кари, и горничной пришлось спешно распаковывать небольшой саквояж, привезённый гостьей с собой и доставать из него привычную для неё одежду — хлопковую сорочку длиной до пят и такой же халат.

— Баронесса будет недовольна, — вздохнула Кари, убирая кружевные вещицы, которые хозяйка щедро пожертвовала своей провинциальной родственнице.

— Да, конечно, благодарю, — невпопад ответила Сатура и невидящими глазами воззрилась на поднос, что принесла служанка.

— Я… пойду? — горничная испугалась, а вдруг племянница хозяйки не в себе? Отказалась от таких замечательных вещей, благодарит её вместо того, чтобы испугаться гнева госпожи и одеться, как подобает родственнице аристократки. Точно! Горе лишило её разума.

Уже поздно вечером баронесса вызвала к себе Кари и поинтересовалась, как устроилась племянница, всё ли ей понравилось.

— Да, леди Санаи, мисс Приатт устроилась в комнатах, — служанка потупилась.

— Ну, что ещё? Договаривай! — хозяйка нетерпеливо топнула ногой в изящной атласной туфельке.

— Она… она отказалась надеть ту сорочку и пеньюар, что вы передали для неё, — как бы извиняясь, но ни в коем случае не жалуясь, сообщила горничная.

— Отказалась? Гордая. Это хорошо, наша порода! Я тоже никогда не любила вещи с чужого плеча. Ничего, завтра придёт эта болтушка Жози с кучей помощниц и ворохом тканей, и мы приведём дорогую племянницу к соответствующему нашему положению виду. Думаю, из неё может выйти что-то приличное. Такое, что будет не стыдно показать и самому императору. Эх, где мои молодые годы, — баронесса мечтательно закатила глаза, уходя в воспоминания.

— Миледи, — горничная неуверенно мялась, не зная, как озвучить свои предположения, но и оказаться в эпицентре споров хозяйки и её странной племянницы не хотелось.

— Ну что тебе? — баронесса уже забыла о том, что служанка всё ещё находится в комнате.

— Миледи, это, конечно, совсем не моё дело, но мне показалось…

— Что ещё тебе показалось, глупая девчонка, говори быстрей или уходи! Что? По дому опять бродят привидения?

— Нет-нет, миледи, что вы! Не видела я никаких привидений! Только вот мисс Приатт…

— Ну что с ней?! Скажешь ты, наконец, или нет! — изменчивое настроение хозяйки начало стремительно портиться.

— Мне показалось, что мисс Приатт совсем немного не в своём уме! — выпалила Кари и замерла, ожидая реакции хозяйки.

— Конечно, девочка не в себе, всего три дня назад ей сообщили, что она лишилась родных и имения, в котором проживала, — баронесса вспомнила, что погибшие и её родственники и промокнула платочком краешек глаза, — завтра начнём приводить её в себя. Поверь, несколько платьев, пара-тройка подаренных безделушек, и любое горе покажется преодолимым, — женщина нежно погладила рубин, игриво прячущийся между пышных грудей. — Можешь идти, — она небрежно махнула рукой.

— Не в своём уме она. Да многое ли мужчинам надо от нас, женщин? — хмыкнула баронесса после того, как осталась одна. — Одно и то же, всем одно и то же. И совершенно никого не интересует, есть у нас голова на плечах, вернее, есть ли в ней хоть капелька мозгов, лишь бы та самая голова была симпатичная, а присутствие мозгов мы, умные женщины, вынуждены скрывать. Так что всё даже лучше, чем я надеялась.