Падший

Рене Ахдие, 2020

Селина чудом выжила после страшных событий в соборе Сен-Луис. Ради спасения Себастьяна ей пришлось пожертвовать своими воспоминаниями. Но и Себастьян заплатил непомерную цену за любовь к Селине: его прокляли и обратили в вампира. Теперь договор между Падшими и Братством оборотней нарушен. Новая война между заклятыми врагами неизбежна. Чтобы не потерять Селину навсегда, Себастьян должен найти бессмертного разрушителя Сюнана. Только он способен избавить юношу от проклятия.

Одетта

Картина, представшая перед Одеттой, была жизнерадостной.

Три юные девушки стояли за окном магазина, а свет заходящего солнца наполнял все вокруг. Приглушенный смех наполнял пространство, смешиваясь с шорохами распаковываемых посылок, коричневая бумага летела во все углы еще не приведенного в порядок нового помещения. Иногда среди этой суеты и суматохи показывался щенок корги, который, звонко тявкая, дергал оберточные ленты, пытался жевать выброшенную бумагу, а потом подкидывал ее в воздух и радостно повизгивал.

Изящная девица с личиком в форме сердца и яркими голубыми глазами — ее звали Филиппа Монтроуз — приняла деловитую позу: руки уперты в бока, бровки сдвинуты, незнакомая Одетте товарка с медной кожей и черными волосами, напевая себе под нос, бодро сновала за прилавком, разбирая коробки с лентами и пестрыми тканями. И хотя обе девушки были сосредоточены на работе, их глаза оставались напряженными, то и дело возвращаясь к бледной подруге, устроившейся в уголке и устало улыбающейся, несмотря на синяки под глазами.

Одетта вздохнула, продолжая наблюдать за этой мизансценой, стоя в тени навеса у здания через дорогу.

Селина выглядела куда лучше, чем неделю назад, когда Одетта тайком навещала ее в последний раз. Однако прекрасная юная девушка очень похудела, роскошные изгибы ее тела как будто истаяли. И она по-прежнему двигалась очень осторожно, морщась почти при каждом движении; на рану у нее на шее были наложены швы, а правая рука безучастно болталась сбоку.

— Прошло всего две недели, — раздался мужской голос за плечом у Одетты. — Подожди, пусть пройдет еще немного времени. — Шин Джейяк остановился рядом с ней. — Несмотря на свой внешний вид, она правда выздоравливает. Люди куда упрямее, чем нам порой хочется думать.

— Это ты расспрашивал про Селину в больнице на прошлой неделе? — пробормотала она.

Он ничего не ответил.

Одетта скривила губы, косясь на него.

— Мне сказали, что джентльмен, не пожелавший раскрывать своего имени, приходил узнать о здоровье мадемуазель Руссо. — И несмотря на то что в голосе Одетты проскользнула усмешка, ее черные глаза оставались добрыми. — Я даже не ожидала, что тебя будет так сильно волновать благополучие какого-то смертного, Джейяк.

— Она немало значила для Бастьяна. — Костяшки пальцев на его левой руке побелели. — И Найджел не имел права причинять вред, который причинил, ни одному из них.

Одетта сглотнула, чувство вины снова начинало просыпаться внутри нее.

— Это была не твоя вина.

— И тем не менее. — Он сделал вдох. — Она уже лучше спит?

— Ей до сих пор снятся кошмары. Санитар в больнице сказал мне, что она просыпалась с криками почти каждую ночь перед тем, как ее не выписали три дня назад.

Джей помрачнел:

— Никодим наложил на нее чары лично. Воспоминания не должны причинять ей беспокойство.

— Ты же слышал рассказы о солдатах, которые лишались рук или ног во время сражений, а потом все равно ощущали конечности после потери. — Одетта уставилась на Селину, когда та встала и подошла к Пиппе, чтобы помочь с посылкой, за что получила выговор от подруги за то, что таскает такие тяжести. — Может быть, она просто слишком многого лишилась, — закончила фразу Одетта.

Они оба повернулись, когда мальчишка пробежал мимо них, ветер растрепал уложенные складки юбки Одетты и подол пальто Джея. Громкий смех срывался с губ мальчишки, пока его друг несся следом за ним. Напевавшая себе под нос брюнетка за витриной на другой стороне улицы выглянула в окно, чтобы тоже взглянуть на происходящее.

— Нам лучше уйти, пока никто не заметил нашей любознательности, — проворчал Джей.

— Еще минутку.

Выражение его лица немного смягчилось.

— Разумеется. Сколько тебе угодно.

Одетта вскинула брови.

— Осторожно, mon cher grincheux^[51]. В один прекрасный день я могу обвинить тебя в сентиментальности.

— Я жду здесь не ради ее благополучия.

— Да неужели? — ухмыльнулась Одетта.

Он уставился на шрамы на тыльной стороне своей ладони.

— Ты помнишь тот вечер, когда мы отправились на поиски Мо Гвай?

Одетта кивнула, посерьезнев.

— Ты сказала, что обыщешь все земли со мной. Что сожжешь колдуна в пепел за то, что он сделал со мной, — продолжал Джей. — Потому что я твой брат.

Одетта снова кивнула, ком встал у нее поперек горла.

— Селина Руссо тебе небезразлична. — Он сделал паузу. — Ты моя сестра, Одетта Вальмонт. До скончания времен.

Не говоря ни слова, Одетта потянулась и взяла его за руку. Джей вздрогнул, но потом переплел свои покрытые шрамами пальцы с ее пальцами. Совсем не характерный для Джейяка жест, который тронул Одетту в том месте, где когда-то билось ее сердце, и магия темного дара заставила кровь в ее груди бежать быстрее.

— Ты когда-нибудь желал что-нибудь изменить в своем прошлом? — спросила она, когда они продолжили наблюдать за тремя особами, занятыми попытками обустроить магазинчик. — Жалел о чем-нибудь?

— Бессмертная жизнь слишком длинная, чтобы зацикливаться на сожалениях.

— Я пригласила Селину в наш мир, — вздохнула Одетта. — Быть может, если бы я этого не сделала, ничего из тех ужасных событий не случилось бы.

— Может быть. Однако решением самой Селины было отказаться от воспоминаний.

— Разве? — спросила Одетта едва слышно. — Бастьян сказал, он бы предпочел настоящую смерть.

— Он всего лишь мальчишка. Мужчина не прячется от своих страхов. Он встречает их лицом к лицу.

— Хотелось бы мне сделать его снова мальчишкой.

— Тогда получается, ты хочешь его уничтожить. — Голос Джейяка прозвучал резко.

— А ты сам когда-нибудь мечтал быть уничтоженным? Или мечтал вернуться к более простой, легкой жизни?

— Нет. — Он встретил взгляд Одетты, яростный огонек метался в его темных глазах. — Потому что тогда бы я никогда не встретил свою семью. Не нашел свою бы цель. Для меня это награда, достойная того, чтобы вытерпеть сотню тысяч порезов и утратить каждый осколок моей проклятой души.

Одетта сжала его руку.

— Вот видишь? — сказала она. — Какой ты сентиментальный.

Нечто похожее на ухмылку растянуло губы Джея. А потом рука об руку они ушли из своего тайного наблюдательного пункта, скрывшись в сгущающейся тьме аллей.

Примечания

51

Мой дорогой ворчун (фр.).