Поэзия Крыма

Сборник, 1909

Вакханалия природы и жизни создала из Крыма бриллиант, трепетный, переливчатый; природа и жизнь стянула на небольшое пространство все, что у неё было красивого, радостного и скорбного и здесь, в Крыму, создала свой пантеон… А люди, увлеченные природой, входят в калейдоскоп и переливаются в смене лиц и одежд, здоровых и больных, гаснущих, расцветающих и цветущих. И вот – поэты, чуткие, глубже воспринявшие природу и жизнь, запечатлели свои настроения, свои переживания в музыкальных стихах. Они пришли разные, со своеобразными душами и создали ряд танцующих образов и звуков. Подойдите к ним ближе, остановитесь над ними, над их восприятиями, и поэты заразят Вас своими переживаниями, углубят Вас, а тогда и море, к небо, и скалы, и берега, цветы и любовь – все будет цельнее, глубже. Поэты создадут гамму настроений, заставят пережить полнее и цельнее всю красоту, все обаяние, все разнообразие Крыма. И многое, что скользнуло бы по мозгу, затаится в его извилинах, начнет расти и расцветет в прекрасный цветок очарования…

Граф П. Бутурлин

Крымские песни

I

На мягкой синеве полуночных небес,

Как семь алмазов, искрятся стожары;

В объятьях тёмных гор, где дремлет тёмный лес,

Лениво грезя, замерли Байдары.

Исчезла жизнь, и сон — и вечный сон царит;

Лишь только изредка в дали туманной,

В таинственной дали, протяжно прозвучит

Обрывок песни жалобной и странной.

II

О, верно, верно, вы давно забыли

Тот славный вечер у Гурзуфских скал!

На небе тучки алые застыли, —

Недвижные, как будто ветер спал, —

И в бледном море, где волна дремала,

Румяный отблеск их играл,

Как розовый отлив средь бледного опала…

Казалось, сумерек сиреневая тень

Мрачила, летний, не осенний день!

Сидели мы, где плющ и виноград покрыли

Когда-то с гор скатившийся обвал,

Где а́йвы плод благоухал

И жёлтый дрок так дерзостно сиял.

Сидели мы одни, о чём-то говорили…

И по небу скользил тончайший серп луны…

Вы всё забыли, нет сомненья,

(Он так давно померк, тот вечер упоенья),

И я забыл, как забывают сны,

Наш тихий спор без увлеченья,

Да понимал ли я, что милые уста

Шептали в этот час, — час нежный, как мечта?

Мне слишком хорошо всё помнится блистанье

Той молодой луны, плодов благоуханье,

И жёлтый дрок… и ваша красота!

III

Бледное море под бледным дождём!

Грустен сегодня напев твой смиренный;

Нет ни угроз, ни отчаянья в нём:

Точно печали поры отдалённой

(Блёклые грезы о блёклом былом!)

Вспомнило море…

Старое, старое, полузабытое горе!..

О, и в душе сиротливой моей

Старое горе опять пробудилось, —

Прежде, — давно, — на весне моих дней,

Пышной надеждой оно засветилось…

Нет и следа от потухших лучей!

Ропщет ненастье!

Старое, старое, полузабытое счастье!..

IV

Волны бросаются жадной грядой;

Буря шумит и растёт непогода.

Берег исчезнет под чёрной водой:

Волны бросаются жадной грядой.

С хохотом дико сливается вой,

Словно безумно страдает природа;

Волны бросаются жадной грядой,

Буря шумит и растёт непогода.

V

В тени кипарисов угрюмых

Блестят жемчугом миндали,

Счастливые юной отрадой,

Отрадой воскресшей земли.

Грустят о зиме кипарисы:

Бывало, от этих ветвей,

От зелени этой печальной

Казалась земля веселей.

Теперь кипарисы забыты

В весенней отраде земли:

Они безобразно чернеют!..

Блестят жемчугом миндали.

VI

Ночь кончилась уже; давно рассвет сереет,

Но дню как будто лень открыть свои глаза.

Последняя звезда дрожит и чуть светлеет,

Как неупавшая ещё с ресниц слеза.

В ущельях Яйлы на верхушках леса

Туман цепляется, как тонкая завеса.

Но кончился рассвет; от крайних волн победно

До высшего хребта, как розовый поток,

Сверканье хлынуло, и ночи призрак бледный

На западе исчез; весь в пурпуре восток…

И свежий воздух дышит сладострастьем,

И жизнь не кажется трудом, а только счастьем.

VII

Чуть рябится, всё проникнуто лучами,

Фиолетовое море;

Плещутся дельфины резвыми стадами

На просторе;

И вокруг утёсов строем безмятежным,

Гимн таинственный рифмуя,

Вал за валом умирает с звуком нежным

Поцелуя.

Хмурятся утёсы, как во дни ненастья.

Что им яркость волн, иль ласка!

Словно сердце, для которого и счастье —

Только сказка!

VIII

Хоть в Ялте крокусы ещё не зацвели,

В горах фиалками леса благоухали

И в горы далеко с тобою мы пошли.

Последний снег белел над Учан-Су вдали;

Залив у наших ног синей был синей стали;

Дул свежий ветер, — волновал леса

И взбил тебе так мило волоса!

Нам было хорошо, и мы не говорили:

Да и к чему слова!.. о, крепко мы любили.

Ты помнишь ли тот день? Таких лазурных дней

Не видит Север наш холодный и ненастный.

Весна прелестна там под мягкой синевой,

Как очи русых дев, сребристо-голубой;

Но старца дочь она и плод любви бесстрастной.

Её, почти без солнца и без нег,

Не тёплый дождь родит, а талый снег.

А наше счастие? оно ль не роза юга?

Не там, не там, — а здесь мы поняли друг друга.

IX

Фруктовые сады меж тёмными лесами

По скатам Яйльских гор в сиянии луны

Белеют лёгкими, как бабочки, цветами.

И, мило убрана той дымкою весны,

Как ха́нша юная чадрою серебристой,

Таврида нежится у дремлющей волны,

И, глядя в мраке вод на лунный след лучистый,

Влюблённо слушает, как первый соловей

Поёт свой первый гимн полуночи душистой.

О чём, о, птиц поэт, о, мощный чародей,—

Загадочный рапсод, то страстный, то

печальный, —

Поёшь ты в тайнике скрывающих ветвей?

Увы! кто может знать! А песнь в ночи

кристальной

Звенит и ширится: за трелью льётся трель

И ночь звучна тобой, о, лирик идеальный!

О, пой, о пой ещё… про сладострастный хмель

Любви и юности, про счастье иль про горе…

Не всё ль равно? лишь пой!.. Вокруг цветёт

Апрель,

Луна меж звёзд плывёт в безоблачном просторе,

Пахучий воздух спит и вздохами волны

Напеву твоему так нежно вторит море;

И в этот дивный час, средь чуткой тишины,

Ты нужен, как душа, как смысл, как выраженье

Красы, которой мир и небеса полны.

Пой, пой, ещё… твоё живое вдохновенье

Не только ночь живит; но и людских сердец

Усталость ты бодришь, даруя упоенье.

Ты каждому твердишь, о, вкрадчивый певец,

Ту сладостную песнь, ту сказку упованья,

Которой жаждет он, как отдыха боец:

Где скорби слышатся ответные рыданья,

Там счастью чудится надменною мечтой,

Что с ним ликуешь ты всей бурей ликованья.

Пой! тонет жизнь, как чёлн под ярою волной,

И грёза вдаль летит, оперена тобой!..

X

О, море, о песенник — море!

О, дымчато-синие скалы!

О, рощи, где с лаврами шепчется ветер

Про чудную быль героических дней! —

Восторгов неведомых сладость

Вы, щедрые, мне даровали,

И путник случайный у ног кипарисов

Тавриды я сердце своё схоронил!

В стране долгих зорь и метелей,

На родине нашей унылой,

Я вспомню с мучительной радостью пленных

И солнце, и вас… и её поцелуй!