Поэзия Крыма

Сборник, 1909

Вакханалия природы и жизни создала из Крыма бриллиант, трепетный, переливчатый; природа и жизнь стянула на небольшое пространство все, что у неё было красивого, радостного и скорбного и здесь, в Крыму, создала свой пантеон… А люди, увлеченные природой, входят в калейдоскоп и переливаются в смене лиц и одежд, здоровых и больных, гаснущих, расцветающих и цветущих. И вот – поэты, чуткие, глубже воспринявшие природу и жизнь, запечатлели свои настроения, свои переживания в музыкальных стихах. Они пришли разные, со своеобразными душами и создали ряд танцующих образов и звуков. Подойдите к ним ближе, остановитесь над ними, над их восприятиями, и поэты заразят Вас своими переживаниями, углубят Вас, а тогда и море, к небо, и скалы, и берега, цветы и любовь – все будет цельнее, глубже. Поэты создадут гамму настроений, заставят пережить полнее и цельнее всю красоту, все обаяние, все разнообразие Крыма. И многое, что скользнуло бы по мозгу, затаится в его извилинах, начнет расти и расцветет в прекрасный цветок очарования…

Князь П. Вяземский

Месячная ночь

Там высоко в звёздном море,

Словно лебедь золотой,

На безоблачном просторе

Ходит месяц молодой,

Наш красавец ненаглядный,

Южной ночи гость и друг;

Всё при нём в тени прохладной,

Всё затеплилось вокруг:

Горы, скаты их, вершины,

Тополь, лавр и кипарис

И во глубь морской пучины

Выдвигающийся мыс,

Всё мгновенно просветлело —

Путь и тёмные углы,

Всё прияло жизнь и тело,

Всё воскреснуло из мглы.

С негой юга сны востока,

Поэтические сны,

Вести, гости издалёка,

Из волшебной стороны,—

Всё для северного сына

Говорит про мир иной;

За картиною картина,

Красота за красотой:

Тишь и сладость неги южной,

В небе звёздный караван,

Здесь струёй среброжемчужной

Тихо плачущий фонтан.

И при месячном сиянье,

С моря, с долу, с высоты

Вьются в сребреном мерцанье

Тени, образы, мечты,

Новых чувств и впечатлений

Мы не в силах превозмочь:

Льёшься чашей упоений

О, таврическая ночь!

Вот татарин смуглолицый

По прибрежной вышине,

Словно всадник из гробницы,

Тенью мчится на коне, —

Освещённый лунным блеском,

Дико смотрит на меня,

Вдруг исчез! И море плеском

Вторит топоту коня.

Здесь татарское селенье:

С плоской кровлей низкий дом

И на ней, как привиденье,

Дева в облаке ночном:

Лишь выглядывают очи

Из накинутой чадры,

Как зарницы тёмной ночи

В знойно-летние жары.

Возвращаясь из Кореиза

Усеяно небо звёздами,

И чудно те звёзды горят,

И в море златыми очами

Красавицы с неба глядят;

И зеркало пропасти зыбкой

Купает их в лоне своём

И, вспыхнув их яркой улыбкой,

Струится и брызжет огнём.

Вдоль моря громады утёсов

Сплотились в единый утёс:

Над ними колосс из колоссов

Ай-Петри их всех перерос.

Деревья, как сборище теней,

Воздушно толпясь по скалам,

Под сумраком с горных ступеней

Кивают задумчиво нам.

Тревожное есть обаянье

В сей тёплой и призрачной мгле;

И самое ночи молчанье

Несётся, как песнь по земле.

То негой, то чувством испуга

В нас сердце трепещет сильней;

О ночь благодатного юга!

Как много волшебного в ней!

«Слуху милые названья…»

Слуху милые названья,

Зренью милые места!

Светлой цепью обаянья

К вам прикована мечта.

Вот Ливадия, Массандра!

Благозвучные слова!

С древних берегов Меандра

Их навеяла молва.

Гаспра тихая! Красиво

Расцветающий Мисхор!

Ореанда, горделиво

Поражающая взор!

Живописного узора

Светлый, свежий лоскуток —

Кореиз, звездой с Босфора

Озарённый уголок.

Солнце, тень, благоуханье,

Гор Таврических краса,

В немерцающем сиянье

Голубые небеса!

Моря блеск и тишь, и трепет!

И средь тьмы и тишины

Вдоль прибрежья плач и лепет

Ночью плещущей волны!

Аюдаг

Там, где извилины дороги

Снуют свою вкруг моря сеть,

Вот страшно выполз из берлоги

Громадной тучности медведь.

Глядит налево и направо,

И в даль он смотрит свысока,

И подпирает величаво

Хребтом косматым облака.

В своём спокойствии медвежьем

Улёгся плотно исполин,

Любуясь и родным прибрежьем

И роскошью его картин.

Порой — угрюмый он и мрачный,

Порой его прелестен вид,

Когда, с закатом дня, прозрачной

Вечерней дымкой он обвит.

Порой на солнце в неге дремлет

И греет жирные бока;

Он и не чует, и не внемлет,

Как носятся над ним века.

Вотще кругом ревёт и рдеет

Гроза иль смертоносный бой,

Всё неподвижно, — не стареет

Он допотопной красотой.

Наш зверь оброс зелёной шерстью!..

Когда же зной его печёт,

Спустившись к свежему отверстью,

Он голубое море пьёт;

Сын солнца южного! На взморье

Тебе живётся здесь легко,

Не то, что в нашем зимогорье,

Там, в снежной ночи, далеко,

Где мишка, брат твой, терпит холод,

Весь день во весь зевает рот,

И, чтоб развлечь тоску и голод,

Он лапу медленно сосёт.

И я, сын северных метелей,

Сын непогод и бурных вьюг,

Пришлец, не ведавший доселе,

Как чуден твой роскошный юг,

Любуясь, где мы ни проедем,

Тем, что дарит нам каждый шаг,

Я сам бы рад зажить медведем,

Как ты, счастливец Аюдаг!