Лисий хвост. Крепость гремящего ущелья. Книга третья

Петер Клуг, 2020

Прошло уже почти 15 лет с той страшной ночи, когда жизнь Хару и его семьи была разрушена князем острова Оленя. Кицунэ, получившая смертельные раны в схватке с вероломными родственниками, все эти годы является к нему бестелесным видением. Подросший сын всё больше отдаляется от людей, погружаясь в тайны мира духов и оборотней, ведомый матерью. Вопрос «а что дальше?» звучит всё чаще и чаще и не только из уст друзей, но и у Хару в голове. И тут по пути на запад Империи ему встречается настоящая, живая девушка. Пусть она вся затянута в доспехи, побрита наголо и рубит головы направо и налево. Но она живая и она рядом….

V

Хару забылся тревожным сном лишь под утро. Ему снилось зарево огромных пожаров, уничтожающих всё на своём пути. Он задыхался в дыму, прорывался вперёд, пытаясь выбраться из пламени, которое всё догоняло и догоняло его, не отставая ни на шаг. Он бежал по коридорам какого-то замка, давно забытого, оставшегося в другой жизни. Вдруг он оказался в своих покоях и понял, что это замок Шика.

Кругом толпились какие-то люди, их лица казались знакомыми, но имена давно выветрились из его памяти. Они были встревожены и всё убегали куда-то навстречу огню, пытаясь защитить Хару. Он попробовал остановить их, однако они не слышали его и стремились встретить пламя лицом к лицу. Хару кричал им, хватал за руки. Всё напрасно.

— Ты не спасёшь их, — раздался рядом с ним голос.

Хару в то же мгновение узнал этот голос и обернулся. Кицунэ стояла в шаге от него, переливаясь серебристым светом. От неё исходила прохлада, и в этой душной атмосфере сна она, казалось, принесла с собой и свежий воздух.

Они обнялись. Хару поцеловал её в губы и словно выпил живительной воды. Огонь и гибнущие товарищи остались где-то позади. Теперь он видел себя вместе с женой на лесной лужайке. С неба смотрела луна, и её призрачный свет озарял лишь небольшой пятачок, на котором стояли они. Лес возвышался чёрной стеной, но в нём не было угрозы, скорее — таинственность.

— Ах, милая моя Кицунэ, это сон или ты и вправду со мной?

— Я с тобой. Но во сне.

— Почему ты так редко приходишь ко мне? Ты была со мной тогда в юрте?

— Да, я была с тобой. Прости меня, мой милый, но мне нужно очень много сил, чтобы прийти к тебе хотя бы во сне.

— Шима говорит, что ты часто снишься ему. Он так изменился за последнее время. Я очень беспокоюсь о нём.

— Не волнуйся, Хару. Я стараюсь как можно чаще приходить к сыну. Прости, но моих сил и способностей хватает только чтобы прийти к одному из вас. Шима нуждается во мне больше, чем ты. Я должна научить его многому.

— Но Билигма учила его…

— Билигма хорошая женщина, но она не знает и десятой доли того, что знаю я. Ведь я, а не она, черпаю силу из мира духов и животных. А в Шиме дарование очень велико. Это нельзя отбросить и забыть. Он должен научиться пользоваться своим даром. И я могу ему помочь.

— То, что сделал Шима в Сатыше, когда управлял сотнями волков, было страшно. Ему не составляет труда приказывать самым разным зверям, и они слушают его. Мне кажется, он пока сдерживает себя, нащупывает тропинку, а когда найдёт её и ощутит силу, он может не удержаться. Сила вскружит ему голову. Я говорю с ним, но, мне кажется, что он не слушает меня. Кивает из уважения и любви, при этом думая о чём-то своём.

— Хару, тебе придётся смириться с тем, что наш сын необычный человек. Ему предуготовано великое будущее. Мы оба должны лишь помочь ему раскрыть свои таланты. Ты столько лет защищал его в одиночку, жил лишь ради него. Теперь я тоже пытаюсь сделать всё, что могу, дать те знания, которые ты дать никак не можешь.

— Твои слова, Кицунэ, справедливы, но мне отчего-то становится грустно. Будто я выполнил свою задачу и могу отойти в сторону.

— Конечно, это не так, мой милый, — Кицунэ поцеловала Хару и заглянула ему в глаза, — ты нужен Шиме.

— А тебе?

Кицунэ не ответила.

— Ты мне нужна. О, Небеса! Тоска разрывает мне душу!

Она обняла его и промолвила серьёзно:

— Я люблю тебя. Моё человеческое тело мертво. Самое большее — я могу изредка приходить к тебе во снах. Но сейчас я буду использовать все свои силы, чтобы наставлять нашего сына. Пойми, это важнее. Мы ещё увидимся, любовь моя!

Сказав это, Кицунэ растаяла.

Хару остался на лужайке один. Слёзы бежали по его щекам, сердце готово было разорваться от неизбывной тоски и печали. Свет луны стал меркнуть, и вскоре Хару остался в совершеннейшей темноте.

Ему хотелось сейчас лишь одного — чтобы его тоска закончилась. Неважно как, пусть даже со смертью. Как было бы прекрасно сейчас просто умереть и избавиться от всех напастей.

Не в силах больше выносить душевные терзания, Хару закричал и проснулся.

— Отец, тебе привиделся кошмар? — шёпотом спросил Шима. Он приподнялся на локте на своём ложе. Все остальные ещё спали. В окно пробивался серый рассвет.

— Да, сын, это был ужасный сон, — проговорил Хару тихо, утирая холодный пот со лба.

Шима лёг на бок и устремил внимательный взгляд на отца. Тому показалось, что сын догадывается о чём-то.

— Ты ведь часто видишь мать во сне? — прошептал Хару.

— Да. Это лучшее, что может присниться мне.

— Она тебя учит всем этим премудростям с животными?

Шима кивнул.

Хару покачал головой и всё так же тихо сказал:

— Я ничего не понимаю в этом. Меня просто беспокоит, что такие умения могут тебе повредить.

— Не волнуйся, отец, это часть меня. Естественная часть. Она не может повредить.

— Надеюсь.

— А тебе приснилась мама?

— Да. Она редко снится мне.

— И что там было во сне? Она говорила с тобой?

Хару почему-то не смог сказать всю правду:

— Мне приснилась ночь, когда враги напали на нас в покоях замка. Был пожар и битва.

— И мама погибла.

— В моём сне она просто ушла.

«Скоро, отец, я смогу отомстить нашим недругам, и ничто не спасёт их», — подумал Шима, но вслух ничего не сказал.

Лян Се склонилась над картой. Рядом с ней стояли два старших офицера и тоже внимательно рассматривали большой лист бумаги на столе.

Бессонной ночью она с Хару видела далёкое зарево, а утром — облака чёрного дыма. Все худшие предположения оказывались реальностью. Уже несколько часов Лян Се держала совет со своими помощниками.

Они разместились на площадке башни, закрыли люк и яростно спорили, то и дело поглядывая на юго-запад, где клубился и уплотнялся чёрный дым.

— Это горит Нандун! — убеждённо доказывал один из офицеров.

— Не может этого быть! Кто мог поджечь целый город? Это же столица всего западного края! — убеждал другой.

Лян Се молчала и качала головой. У подножия башни толпилась сотня её солдат, среди которых затесалась дюжина кочевников и этот странный Хару. Как он говорил сегодня с ней! Ах, это никак не шло у неё из головы.

Она вновь наклонилась над картой и начала размышлять, что это могло бы гореть, и что нужно предпринять. После бессонной ночи, после многих утомительных дней, похода, её голова была как в тумане. Лян Се видела перед собой рисунки и пометки, расстояния, горы и леса, Красную реку, стену Дракона, но всё это никак не выстраивалась в чёткую картину, оставаясь в тумане, сколько бы она ни напрягала зрение и разум.

Лян Се вновь наполнила кружку крепким чаем, сделала глоток, и на пару мгновений её взор словно бы прояснился, но этого было недостаточно.

Два её помощника продолжали бесконечный спор, такие же уставшие, как и их командир. В люк снизу постучали, и, не дожидаясь ответа или разрешения, кто-то начал открывать его.

Показалась голова Хару. Он полностью открыл люк и выбрался на площадку.

— Что ещё? — спросила Лян Се, стараясь придать голосу твёрдость и бодрость. — Что тебе, Хару? Не видишь, у нас идёт совет.

— Вижу, но совет ваш затянулся. Всё утро вы пытаетесь прийти к какому-то решению, а время идёт. Не знаю, что вы решили, но я хочу напомнить тебе, госпожа, что ты обещала сегодня же утром выслушать нас и рассудить. Не пора ли сделать это? Мы пойдём своей дорогой, а вы — как пожелаете.

Лян Се устало вздохнула.

— Мне сейчас не до вас. Ты сам видишь этот дым на горизонте. Похоже, что горит город. Может быть, это даже сам Нандун.

— Тем более, ни у кого из нас нет лишнего времени. Вы должны сами для себя скорее решить, что вы будете делать дальше, а я должен спасать моих людей. Давай закончим с этим, госпожа. Я просто попрощаюсь с тобой, и всё.

— Постой-ка! Вы всё ещё под арестом, так что никуда ни ты, ни твои друзья не уходите. Ждите, когда я освобожусь и займусь вами.

— Ты нарушаешь своё слово, госпожа!

— Вовсе нет! Когда я пообещала тебе, ситуация была иной. Сейчас всем стало очевидно, что идёт война. В таких условиях я не могу рисковать и просто так отпустить вас.

Хару не скрывал своего разочарования.

— В таком случае, я тоже поучаствую в вашем совете. Может быть, тогда всё сдвинется и мы начнём действовать.

Лян Се фыркнула и отошла в сторону, приглашая Хару движением руки к столу.

— Как занятно, ты и карты читать умеешь, а говоришь, что простой человек. Думаешь, этим ты убеждаешь меня в том, что ты не лазутчик?

— Ты права, госпожа, я лазутчик. К тому же ещё и полный болван, который вот так легко выдаёт себя. Я ведь уже сказал тебе, что я не степняк, а прибыл с Островов. Я из благородной семьи и много чего умею. Верни мне меч, сама убедишься.

— А без меча?

Лян Се подпрыгнула к Хару и нанесла удар, чтобы свалить его. Тот увернулся и отпрыгнул назад, недоумённо глядя на женщину. Её офицеры обнажили мечи. Командир знаком показала им не вмешиваться.

— Госпожа, ты что, хочешь драться? Чего ради?

— Хочу показать тебе, кто здесь главный!

Лян Се и Хару обменялись ударами. Тот и другая уклонялись и уходили в сторону, блокировали, и ни один удар не достиг цели. Противники отпрянули в стороны.

— Послушай, госпожа, давай договоримся. Если ты не сможешь одолеть меня, то я подойду к карте и дам свой совет, а ты его выслушаешь и не отвергнешь сразу же. Хорошо?

— Идёт!

Ещё одна серия ударов. Женщина дралась отменно, её стиль был отточен и очень агрессивен. Принц больше оборонялся, стараясь уловить слабые места. Когда-то его обучали лучшие бойцы острова Оленя, но с тех пор он нечасто дрался голыми руками. Обычно с ним был меч, с его помощью дело решалось куда быстрее.

Хару в какой-то миг пропустил один удар и упал на спину. Лян Се торжествующе вскрикнула и бросилась на него. Принц откатился под стол, вынырнул с другой его стороны и вскочил на ноги. Однако женщина одним махом перемахнула через стол и приземлилась рядом с пленником. Тот толкнул её как раз в миг, когда её ноги только-только коснулись пола.

Лян Се потеряла равновесие и начала падать, пытаясь удержаться, сделала шаг назад, ещё один, и опрокинулась через низкий бортик между зубцами башни.

Все трое мужчин кинулись за ней, но первым оказался Хару. К счастью, офицер успела ухватиться за край декоративного карниза в кирпич шириной, который окружал башню немного ниже зубцов.

Принц протянул руку. Лян Се зло сверкнула глазами, подтянулась, легко забралась на карниз, встала на нём, без труда балансируя. Потом так же молча подпрыгнула, перевернулась в воздухе и оказалась в безопасности на площадке.

Хару и младшие офицеры перевели дух.

— Прости меня, госпожа, я не хотел угрожать тебе, не хотел подвергать опасности.

Та отмахнулась и чётким шагом прошла к столу. Карта съехала вниз со столешницы, Лян Се поправила её и разгладила.

— Что ждёшь, Хару? Иди сюда, смотри. Ты, можно сказать, выиграл.

Чувствуя неловкость, принц подошёл и встал рядом с женщиной. Он наклонился над картой и принялся вглядываться в изображения гор и рек, холмов и дорог на нескольких склеенных между собой больших листах бумаги. Стена Дракона была нарисована в верхней трети карты, чётко разделяя два мира: юг и север, великую империю и дикие степи, населённые разобщёнными племенами.

Через пару минут Лян Се прервала молчание:

— И каково же твоё мнение, великий стратег?

— Я не говорил, что я великий стратег. Я сказал, что тоже могу быть полезен сейчас, когда вы никак не можете прийти к решению.

— Ну ладно, так что же ты предлагаешь?

— Я скажу, но прежде спрошу ещё раз: ты отпускаешь нас, как обещала мне ночью?

— Нет, не сейчас. Я не отказываюсь от своих слов. Но теперь всё слишком усложнилось. Как только я буду уверена, что ваша компания не представляет угрозы для нас и империи, вы будете свободны. Возможно, это произойдёт уже скоро, но пока вам придётся смириться и ждать.

Хару покачал головой. Он не стал более настаивать на своём. Вздохнув, он промолвил:

— На мой взгляд, у нас не так много возможностей. То зарево и клубы дыма, что мы видим, судя по всему, означают, что горит город Нандун. Насколько я знаю, это большой город, столица Западного края. Возникает вопрос: что такого случилось, что полыхает обширный древний город? Ответ очевиден: идёт война. Вряд ли его подожгла имперская армия, значит, это сделали ваши недруги. Следующий вопрос: что стало с гарнизоном и населением? Они могли пасть в бою, могли отступить, могли присоединиться к тем, кто захватил город. Ты сама говорила о том, что в здешних областях дезертирство не редкость. Куда могли отступить остатки гарнизона и армии, если она была? Только на восток. На юге им мешает Красная река. Они не стали бы отступать к северу, это не имеет смысла: здесь они оказались бы прижаты к стене Дракона без снабжения и без малейшей возможности отступать дальше. Как и мы сейчас. Если мы останемся здесь, укрепимся в башне, то мы заранее обречены на поражение. Никто ведь даже не знает, что ваш отряд здесь. Да, сотня человек может какое-то время продержаться, но оставаясь в этой башне, вы не защищаете ничего. Вашим врагам даже не обязательно связываться с вами. Они устремятся на восток, в богатые области, к столице империи. А что вы защитите, оставаясь тут? Проход в степь?

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Хару, — согласно кивнула Лян Се. — И каков же твой вывод?

— Вы должны отступить куда-то, где сможете воспрепятствовать движению врага, и где повысятся шансы на то, что вы встретите другие отряды, а то и целую армию, с которыми сможете соединиться. Ведь куда-то же должны были отойти остатки гарнизонов. Не все ведь бежали, кто-то остался верен императору.

— И вновь я соглашаюсь с тобой, господин с острова Оленя, ты и впрямь можешь давать дельные советы. Не понимаю, как ты собираешься переубедить меня в том, что ты лазутчик.

— Ты хочешь, чтобы я умолк? Пожалуйста, я помолчу, а вы продолжайте ваш спор. Может быть, к вечеру договоритесь о чём-нибудь.

— Ладно, говори дальше, — махнула рукой Лян Се, — просто я всё меньше понимаю, кто ты такой.

— Неважно, кто я. Поверь, я не опасен для тебя и твоей страны.

— Но ты ведь хочешь обезопасить своих друзей?

— Конечно.

— Значит, ты должен был бы настаивать на том, чтобы мы оставались в башне. Здесь у вас есть шансы просто удрать в степь.

— Верно. Но моя честь не позволяет мне давать дурной совет, когда я вижу и знаю, как можно дать совет хороший. Принимать его или нет, решай сама. Ты — командир, и ты ведёшь своих людей. А совет мой таков: веди отряд на юго-восток, вот к этой крепости. Полагаю, что и другие остатки армии будут стекаться к ней.

Хару ткнул пальцем в карту. Лян Се пригляделась. Принц указывал на крепость Гремящего ущелья.

— Почему сюда? — неуверенно спросила она. — Её можно обойти, оставить в тылу и двигаться дальше к столице.

— Можно, но это будет недальновидно. Насколько я вижу по этой карте, крепость стоит на двух берегах реки, между которыми натянут подвесной мост. Это единственный мост до самого Красного города.

— Ну и что же? — вмешался в разговор один из офицеров. — Перебраться через реку не сложно. Лодок и паромов достаточно.

— Но только над этим ущельем есть мост, по которому можно легко перебрасывать сколько угодно войск в какое угодно время дня и ночи. — отвечал Хару. — По мосту люди перейдут за несколько часов, а на лодках будут переправляться пару дней. Любой толковый полководец поймёт, что такую ценность нельзя оставлять в руках неприятеля.

— Значит, твой совет — идти к этой крепости? А если она уже взята? Не лучше ли отступить дальше на восток? — спросил второй офицер, и Лян Се согласно кивнула.

Хару развёл руками и спросил в свою очередь:

— Я не могу этого знать. Можно лишь предполагать. Однако скажите мне, с кем может идти война? Насколько я понимаю, это мятежники?

Лян Се нервно дёрнулась и неохотно проговорила:

— Скорее всего. Слухи о восстании ходят уже давно. Но мы оторваны от мира, верных известий не получаем уже очень долго. Вероятно, мятеж оказался более крупным, чем мы думали.

— Что ж, если речь идёт о мятежниках, то вряд ли они способны быстро перебрасывать свои войска силы. Думаю, если вы не будете терять времени, то доберётесь до крепости раньше них.

Лян Се коротко кивнула Хару. От неё вновь повеяло холодом. Она попыталась придать своему голосу жёсткость:

— Благодарю за советы. Не сочти за грубость, но сейчас мы будем принимать решение без тебя, только офицеры моего отряда.

Хару ухмыльнулся сдержал улыбку, слегка поклонился и покинул площадку. Он спустился вниз и вышел из башни. Здесь его поджидал Мэргэн. Степняк сидел на каменной лавке и держал в зубах длинную трубку, посылая колечки дыма вверх.

— Как там наша сумасшедшая?

— Как и всегда. С ней невозможно говорить. Ничего не хочет слушать. Я думал, ночью я смог убедить её.

— Ха! Видно, дружище, ты неправильно убеждал!

— Видимо, я не смог найти правильные слова…

— Да не в словах дело! Ты порой как ребёнок! Дураку понятно, что эта баба бесится лишь оттого, что у неё мужика давно не было. Вот у неё голову и сносит. Мог бы быть понятливее, Хару, глядишь, уже избавились бы от неё.

Хару вспыхнул.

— Мэргэн, что ты такое говоришь! Я женатый человек!

Степняк с жалостью посмотрел на друга.

— Давай пройдёмся, — предложил Мэргэн и поднялся на ноги.

Двое мужчин прошли мимо разрушенных строений, где когда-то был маленький посёлок, мимо колодца в его центре, и поднялись на небольшой холмик, где росла одичавшая вишня. На деревьях ещё виднелись остатки высохших ягод, до которых не добрались птицы. Воины не обратили особого внимания на двух пленников. Люди находились в возбуждении, ожидая, чем закончится совет их командиров.

С холмика можно было видеть три тёмных силуэта на вершине башни: два крупных, и один тонкий и лёгкий.

— Хару, — начал Мэргэн, — послушай меня, так нельзя.

— Что нельзя? — сразу начал горячиться принц.

— То нельзя. Ты мужик в расцвете сил. Где твоя женщина?

— Моя женщина? Погибла. Соединилась с рекой. Нет её в этом мире. Она в мире духов. Вот где моя женщина, — односложно отвечал Хару. Его голос слегка звенел от злости. — Разве ты не знал этого? Мне казалось, я рассказывал.

— Ай, не кипятись! Я не хочу тебе делать больно, но ты должен кое-что понять. Кицунэ больше не с тобой. Умерла она или нет, я не могу понять, да и ты не можешь. В этом мире её больше нет. Так что всё равно, будто умерла. Сколько лет ты будешь изводить себя?

Хару закрыл уши руками, не желая слушать. Однако Мэргэн повысил голос, так что его жестокие слова всё равно долетали до слуха.

— Думаешь, ты всё делаешь правильно? Ни черта подобного! Как поступил бы другой мужчина на твоём месте? Погоревал бы с пару лет самое большее, да и женился бы вновь. А ты что такое удумал: десяток лет! Не хочешь жениться? Изволь, полно баб, которые с тобой и без женитьбы лягут. Я думал, ты хоть в Сатыше себе найдёшь кого-то. Ан нет, он всё верность хранит. По-моему, это глупо с твоей стороны. Я вот, к примеру, сейчас от своей Алтун отдыхаю, может, если кого по дороге встречу, с ней и заведу шуры-муры, может нет. Но ты-то! Ты же свободный мужик!

Хару отнял руки от ушей. В его глазах блеснули слёзы.

— Ну ладно, ладно, — спохватился кочевник, — что ты так расчувствовался!

— Чёрт тебя возьми, Мэргэн! — воскликнул принц. — По-твоему, я никогда не думал о том, чтобы найти другую женщину? Но я не могу, Кицунэ не отпускает меня. Я люблю её, и она меня любит.

— Ну и любите себе друг друга на здоровье, только вот заковыка, Кицунэ твоя не в этом мире. Я не говорю забыть её, просто начни жить дальше. Смотреть невыносимо на тебя!

— Да не могу я этого сделать! Она здесь! И здесь! — Хару дотронулся до груди и головы. — Она ведь не простая женщина была. С колдовством она пришла в мою жизнь, и не уходит.

— А ты хоть попробуй с другой бабой. Вспомни, как это.

— Не хочу, — вымолвил Хару, — не хочу. Ни вспоминать, ни пробовать.

Мэргэн покачал головой.

— Упёртый ты, хуже осла.

Хару устремил взор куда-то перед собой. Слова сами полились из его уст:

— Знал бы ты, как тяжко мне. Кицунэ не ушла совсем. Всё это проклятое путешествие я затеял из-за неё, а вы из-за меня вляпались в неприятности. Она приходила ко мне ночью, несколько раз. Пришла, когда уже столько лет прошло, а я увидел её — и вновь загорелся. Мне казалось, вот подрастёт Шима, станет юношей, женится, и мы будем спокойно доживать свой век за грядой холмов. Что искать? Зачем? Но Кицунэ вернулась, она касалась меня, я целовал её, обнимал. Всё вернулось. Хочу я этого или нет, всё возвращается, не отпускает.

Хару умолк. Его плечи опустились. Уставший и сникший, он сел прямо на землю. Пара слезинок скатилась по его щекам.

— Мэргэн, я очень устал. Мне кажется, что вся моя жизнь — ошибка. Я принц без престола и страны, муж без жены, изгнанник и беглец. Я смог спасти сына, мне казалось, что смог, но я вижу, как он меняется, вижу, что все годы, что он провёл рядом с Билигмой, теперь всё менее важны для него. Шима стал другим. Он говорит, что мать приходит к нему по ночам и учит его. Иногда она приходит и ко мне. Эти ночи сладостны и тоскливы одновременно. Сладостны от того, что моя любимая вновь рядом, но я понимаю, что она неминуемо покинет меня. Но самое главное: как найти Мунку? Где он? Что с ним? Он пострадал из-за меня. И тут я оказался не на высоте. Эта Лян Се, и с ней я не смог сладить. Мне кажется, Мэргэн, я ничего толком не могу сделать, а то, что могу, не имеет смысла и ценности.

Степняк ничего не отвечал на стенания Хару. Он сел с ним рядом и приобнял его за плечо, промолвив только:

— Эх, всё пройдёт, и хорошее, и всякое дерьмо тоже.