Немецкая мечта

Ольга Геннадьевна Шпакович, 2021

Авантюрно-приключенческий роман, написанный на основе реальных событий. Действие разворачивается в Германии и охватывает период 1992–2013 годов. В романе прослеживаются судьбы эмигрантов из стран СНГ, подробно, от лица очевидца, описывается криминальная деятельность русской мафии в Германии, в деталях показывается жизнь, скрытая от общества. Главный герой, Марк Могилевский, в возрасте 18 лет вместе с родителями выезжает из России в Германию, где его отцу, учёному, предлагают контракт в компании DLR. Марк воспринимает свой переезд из России, в которой уже начались смутные 90-е, в благополучную Европу, с энтузиазмом. Однако немецкая мечта ускользает от него. Он оказывается без документов, денег, поддержки родителей, постепенно опускается на самое дно, втягивается в криминал, знакомится с представителями русской мафии в Германии… Какие ещё приключения и испытания пережил он в Германии, и сбылась ли его «немецкая мечта»? Содержит нецензурную брань. [i] Комментарий Редакции: Как розовый рассвет вдруг становится сливовым под плотной тенью грозовой тучи, так и жизнь Марка внезапно окрашивается в сумрачные тона. Это – не ровная лента юности, а настоящий зигзаг: кривой, ломкий и несимпатичный. Это – история о молодом человеке, чей шаг в другую сторону однажды стал роковым.[/i] Роман «Немецкая мечта» удостоен 3 места на конкурсе «Лучшая книга года 2022» (Германия).

VII

Уже совсем стемнело, когда Светка начала приготовления. Она нарядилась в сетчатые чулки, напялила туфли на платформе, короткую кожаную юбку чёрного цвета, красный топ, больше похожий на бюстгальтер, обнажающий плоский животик, в уши вставила крупные пластиковые серьги с какими-то переливающимися стекляшками. Затем она уселась перед зеркалом и стала наносить боевой раскрас: на скулы — тёмные румяна, на веки — фиолетовые тени, на длинные ресницы — тушь толстым слоем, отчего ресницы казались выше бровей. Брови она насурьмила, на губы нанесла коричневую помаду. Так она выглядела намного сексуальнее, гораздо старше, и уже не производила впечатление подростка. При этом Светка заметно нервничала, да и я, честно говоря, тоже. Только Тарас сохранял спокойствие. А нервничали мы из-за Ульриха. Он-то пока не знал о нашем договоре.

Но вот и Ульрих явился, оповестив о своём приходе резким звонком в дверь. Светка так и замерла, остекленевшими глазами уставившись в зеркало. Мы с Тарасом переглянулись и пошли в прихожую. Мой приятель рывком распахнул дверь, на пороге стоял рыжеватый, накачанный парень с недобрым взглядом маленьких глаз. Я заметил, что Тарас окинул его оценивающим взглядом. Но перевес явно был не в сторону немца.

— Мне Лану, — сказал он на немецком.

Поскольку Тарас немецкий на тот момент совсем плохо знал, объясняться пришлось мне.

— Лана занята, — заявил я.

— Позови, — кивнул в сторону её комнаты Ульрих.

— А ты кто такой?

— А ты?

— Я её друг, — заявил я. — И мне не нравится, что к моей девушке ходят мужчины.

— Позови Лану! — стал раздражаться сутенёр и попытался оттеснить меня от дверей.

Но в этот момент плечом к плечу рядом со мной встал Тарас, сложив на груди руки. Ульрих, видимо, связываться c ним поостерёгся.

— Лана! — крикнул он.

— Ты слышал? — ворчливо ответила ему Светка. — У меня парень! А ты geh weg (отвали)!

— Понял? Иди отсюда! — подхватил я.

Ульрих продолжал нерешительно топтаться на месте, не зная, как поступить. Но, видимо, в итоге решил не отступать без боя и стал наскакивать на меня, размахивая кулаками. Пока я оценивал ситуацию, Тарас схватил сутенёра за грудки и, приподняв, выставил за дверь. При этом униженный и разъярённый немец молотил руками по воздуху, стараясь достать Тараса, и в итоге задел его по лицу, за что молниеносно получил апперкот снизу в челюсть, упал, распластался на лестничной клетке, а Тарас с грохотом захлопнул за ним дверь. Уффф! Серьёзного мордобоя не получилось, и на текущий момент тема с сутенёром закрыта…

— Ушёл?! — настороженно спросила Светка.

— Выкинули, — небрежно ответил Тарас.

Светка взвизгнула и, выскочив из комнаты, повисла сначала на мне, потом на Тарасе.

— Спасибо, мальчики! Ну, а теперь — пора! Время — деньги!

— Чего делать-то надо? — перешёл на деловой тон Тарас.

Через пять минут мы вышли на улицу, загрузились в мою машину и поехали туда, куда указала нам наша новая подруга. Мы приехали в квартал, где в этот поздний час как раз разгоралось хмельное веселье. Многочисленные кабаки зазывали посетителей ярко светящейся, мигающей рекламой. Группки молодёжи с громким смехом переходили из одного бара в другой или просто прогуливались. Мы припарковались у одного из баров. Светка сказала, чтобы я оставался в машине, а Тараса взяла с собой. Я знал, что сейчас она возьмёт себе бокал коктейля и будет сидеть за барной стойкой, посасывая коктейль через трубочку и призывно покачивая ножкой в сетчатом чулке. На неё будут глазеть подвыпившие мужики, а Тарас сядет где-то в сторонке с пивом, в состоянии повышенной готовности.

Я не прождал и получаса, как из бара вышла Светка, повиснув на подвыпившем толстяке лет сорока. Их сопровождал Тарас. Все трое загрузились. Тарас — на переднее сидение, а парочка — на заднее.

— Трогай! — распорядился клиент, махнув мне рукой, и продиктовал адрес. Я понятия не имел, куда ехать, о чём и сообщил Светке на русском. Она что-то проворковала своему кавалеру, в ответ он промычал нечто нечленораздельное, и мы тронулись, а он, воркуя со Светкой, время от времени пьяным голосом кричал:

— Nach links! Nach rechts!.. Hier… — наконец объявил он.

Я припарковался. Они трое вылезли из машины и скрылись в подъезде многоквартирного дома. Через несколько минут Тарас вернулся, сел рядом со мной и помахал перед моим лицом бумажными купюрами.

— Аванс! — объявил он. — Кое-как ему объяснил, чего мне от него надо, спасибо, Светка помогла. Вылупил на меня глаза: видно, здесь не принято предоплату делать. А мы люди учёные, деньги — вперёд.

Тарас выразительно посмотрел на часы.

— Время пошло.

Мы закурили. Некоторое время сидели молча. Не знаю, о чём думал Тарас, а я испытывал лёгкий мандраж, так как до сих пор мне не приходилось заниматься такими делами, от которых, к тому же, попахивало криминалом. При этом я чувствовал ответственность за эту, доверившуюся нам, девчонку. Каково ей, бедной, сейчас с этим жирным кабаном, да ещё на его территории, за закрытыми дверями… Случись что — мы и помочь-то не сможем. Я поделился своими мыслями с Тарасом:

— Я вот думаю, как ей не противно с этим старым вонючим козлом?

— Это её работа, — пожал плечами Тарас, — а работа всегда противная.

— Кошмар, — передёрнуло меня, когда я представил, как она сейчас лежит под пьяным пузатым немцем.

— Не парься, — хлопнул меня по плечу Тарас. — Да, не очень приятно… Зато она работает — денежки для нас зарабатывает, а мы тут сидим — бамбук курим. А когда кто-то делает противную работу, а ты денежки получаешь, это уже бизнес.

— Как она не боится? — продолжал я удивляться.

— Этим делом пугливые не занимаются, — заметил Тарас.

Когда время вышло, он отправился за нашей подружкой. И вскоре вернулся с ней. Она невозмутимо уселась на заднее сидение.

— Дай сигаретку, — обратилась ко мне хриплым голосом.

Я протянул ей сигарету и зажигалку. Тарас сел рядом со мной и демонстративно пересчитал деньги.

— Ну, что делать будем? Обмоем первую получку? — спросил Тарас.

— Не, — возразила Светка. — Чего мы там заработали? Так, слёзы… Поехали за новеньким.

— Как скажешь.

Мы вновь двинулись в сторону злачного квартала. Дальше события развивались по тому же сценарию: Светка с Тарасом скрылись в тёмном, вздрагивающим от пульсирующей светомузыки, изрыгающим сигаретный дым и звуки хмельного веселья, чреве очередного бара, я прикорнул на руль своего верного железного коня, мандраж после первой сделки прошёл, нервное напряжение сменилось ватной усталостью, я стал проваливаться в сон… Однако поспать мне не дали — в стекло боковой двери постучали, так как, понимая, что засну, я закрыл двери на предохранитель… Из обволакивающего сна я вывалился в реальность, нажал на кнопки предохранителей боковых дверей, и в салон машины загрузились: Тарас — на переднее сидение, и на заднее — Светка с молодящимся «мальчиком» лет сорока пяти — в прикиде неформала, с ультрамодной стрижкой и поджарой фигурой. Он оказался русским.

— Здорово! — заплетающимся языком проговорил он.

— Привет, — ответил я. — Куда едем?

Он назвал адрес.

— Слышь, мужик, я город плохо знаю, — признался я, — давай так — ты говори, куда поворачивать — я поверну.

— Не вопрос… Давно здесь? — спросил тот.

— Нет, первый месяц.

— Откуда?

— Из Французского легиона, — ответил я.

— Круто… Чё не взяли-то?

— По зрению.

— А! Понятно… А я тут уже двадцать пять лет. Родители в шестидесятых переехали. Они музыканты. Поехали на гастроли — и не вернулись. А потом и я подтянулся.

— Тоже музыкант?

— Ага… А это… из Союза откуда вы?

— Из Новосиба, — ответил я. Тарас предпочёл промолчать.

— А я из Киева! — весело отозвалась Светка.

— А я из Питера! — вторил ей клиент и, пьяно потянувшись, расцеловал её, а по-моему, больше обслюнявил своими мокрыми, большими, как у телёнка, губами. Светка при этом игриво хохотала.

— Ты просто секс-символ! — вопила она, притворно отталкивая своего кавалера.

— Ребята, где такую фрейляйн откопали? — уставил на нас осоловелые глаза этот стареющий мальчик. — Как раз в моём вкусе! Я же педофил… ну-ну, шучу, я детей не трогаю, просто вкус у меня такой — люблю, чтобы как будто ребёнка трахаю, чтобы у девочки ни сиськи, ни письки… Знаете, у меня и книга любимая — «Лолита» Набокова…

— Куда едем? — прервал я его пьяный базар, подъехав к перекрёстку.

— Направо, — махнул рукой наш пассажир.

Приехали быстро. Жил музыкант, читающий «Лолиту», в фешенебельном районе. Троица исчезла в подъезде шикарного дома. Вскоре из него вышел один Тарас, плюхнулся на сиденье рядом со мной и показал деньги.

— Сразу всё заплатил.

— Гут, значит, можно расслабиться.

Через час Тарас пошёл забирать Светку, но вернулся один.

— Кончить, говорит, не может. Попросил ещё час. Ну, я ему сказал, что деньги вперёд. Вот, — он продемонстрировал новую пачку купюр.

— Повезло, — только и мог сказать я.

Ещё через час Тарас отправился за Светкой и на этот раз вернулся уже вместе с ней. Она выглядела усталой, тушь размазалась, помада — тоже. Усевшись в машину, выругалась:

— Вот козёл! Чулок мне порвал.

— Ничего! — Тарас провёл ей купюрами по вздёрнутому носику. — Он нам столько отвалил, что на новые чулки тебе хватит.

— Это точно, — беспечно кивнула Светка.

Прежде, чем вернуться домой, мы решили отметить благополучное завершение нашего первого рабочего дня и, припарковав машину, завалились в бар неподалёку от нашего дома. Возможно, он не отличался такой крутизной, как те злачные заведения, в которых наша подружка снимала своих клиентов, зато и ценник там наверняка был более гуманный, и народу не так много, так что мы без труда заняли уютный столик, заказали какие-то блюда, нам не известные, главное при их выборе была цена — чем дороже, тем, наверное, вкуснее, и вообще, круче — хотелось почувствовать себя «белыми» людьми, хозяевами жизни, а в качестве напитков заказали пару бутылок виски. В итоге половину мы не съели и не выпили. После этого дня, богатого на треволнения, дико захотелось спать… Светка потребовала прямо тут же разделить деньги, после чего мы вернулись домой и завалились спать с сознанием выполненного долга…

Однако выспаться нам не удалось. В полдень мы проснулись от грозного стука в дверь.

— Мальчики, посмотрите, кто там! — раздался сонный голос Светки.

— Может, не надо? — промычал Тарас.

— Надо-надо! Вдруг это хозяин. Если не откроем — он сам откроет.

Тарас, чертыхаясь, поплёлся к дверям.

— Кого чёрт принёс? Выспаться не дадут… — ворчал он. — Моя голова сейчас взорвётся.

Я чувствовал себя примерно также. Проклятый вискарь…

— Wer? — спросил он не очень любезно.

— Дверь открой, — тихо ответили из-за двери на русском, — а не то взломаю.

Произнесено это было так, что Тарас беспрекословно открыл. Мы со Светкой, встревоженные, одновременно выползли в прихожую. Светка — в неглиже, кутаясь в свой драный плед. Отодвинув Тараса, в прихожую вошёл невысокий парень, с подтянутой спортивной фигурой, чёрненький, с нервными правильными чертами лица и карими, миндалевидными глазами, глядевшими мрачно и недоверчиво. Одет он был, и вообще выглядел так, словно сошёл с обложки модного журнала. Захлопнув за собой дверь, он сделал неуловимое движение — и в его руке возник маленький, словно игрушечный, пистолет.

— Руки! — скомандовал он.

Мы подняли руки.

— Давайте в эту комнату, быстро! — кивком головы он указал нам на комнату Светки.

Мы беспрекословно, пятясь, как раки, заползли туда.

— Да ты кто такой? — попробовал было возмутиться Тарас, больше для порядка.

— Пасть закрой, — бесцветным голосом распорядился незнакомец, входя в комнату следом за нами и не спуская с нас дула своей «игрушки».

— Ты это, пушечку свою спрячь, — проблеял Тарас, не на шутку перепуганный. — Спрячь — и поговорим.

— На пол легли! Тогда поговорим…

Мы беспрекословно улеглись на живот, прикрывая головы руками, словно, вздумай он стрелять, это как-то спасло бы нас…

— Вот теперь можно и поговорить, — незнакомец прислонился спиной к стене, продолжая держать нас под прицелом. — Кто такие? Откуда?

— А ты кто? — взял на себя роль переговорщика Тарас.

— Я от Ульриха. Крыша его. Так что это — пожаловался он. Ну, что скажете в своё оправдание? Или сразу морды вам поломать, раз сказать нечего?

— Я скажу! — осмелела Светка. — Ульрих ведёт себя не по понятиям — деньги не доплачивает, расплачивается мною, руку на меня поднимал… Раньше за меня заступиться некому было, а как с ребятами познакомилась, так и попросила их, чтобы они этого гада послали. Я лучше с ними работать буду.

— Кто такие?

— Я Тарас, он — Марк, — осмелел мой приятель. — Я — с Одессы, он — с Новосибирска. Мы, понимаешь, здесь всего-то пару дней. Из Страсбурга приехали на его вот машине, из Легиона.

— Что? Из Легиона? — мрачная физиономия парня озарилась широкой радостной улыбкой. Пистолет также неуловимо исчез, как и появился. — Ну, это другое дело! Вставайте.

Не понимая, в чём дело, мы с опаской поднялись.

— Давайте знакомиться, я — Кот… Миша Каценштейн.

Рукопожатие его маленькой руки было крепким и энергичным.

Через несколько минут мы уже сидели на диване, на журнальном столике перед нами стояли закуски, которые на скорую руку приготовила Светка, уже успевшая одеться и привести себя в порядок. Кот рассказал, что ему двадцать четыре, он еврей из Гомеля. Отец у него — белорус, мать — еврейка. В детстве его определили в спортивный интернат. Он — мастер спорта по боксу. В Германии он уже три года. Переехал как еврей. Мать же — еврейка, а у евреев национальность определяется по матери, а не так, как у других, по отцу. Потому что, как говорится, нельзя проследить след орла в воздухе и заметить след мужчины в женщине… Такая вот красивая еврейская поговорка. Живёт на социале. А проникся он к нам потому, что сам тоже пытался закрепиться в Легионе. И тоже неудачно.

— Ну его, этого Ульриха, фашиста поганого, — говорил Кот. — Нечего девчонок наших обижать. Так что можете продолжать ваш бизнес. Только много вы на ней, — небрежный кивок в сторону Светки, — не заработаете. Надо вам ещё что-то вдобавок. Готовы? — он сверлил нас своими бархатными, но такими жёсткими глазами.

— Готовы! Чего делать-то надо? — откликнулся Тарас.

— С напёрсточниками поработать вы как?

Мы переглянулись.

— Так там уметь надо, — неуверенно возразил Тарас.

— Вас напёрстки крутить никто и не приглашает. Будете группой поддержки.

— Группой поддержки? — недоумённо переспросил Тарас. — Зачем?

— А затем, чтобы напёрсточнику морду не набили и бабло не отобрали. Ферштеен?.. То-то. А группе поддержки ничего уметь не надо. А захотите сами напёрстки крутить — обучим в два счёта. Главное, желание. Но, пока учитесь, побудете в группе поддержки, проникнитесь, так сказать, напёрсточным духом.

— Мы — за, — подал я голос и за себя, и за приятеля.

— Вот и чудно. Тогда зачем дело откладывать? У нас один перекрёсток не закрыт. Вот мы вас туда и определим. Давайте завтра, часам к двум. В общем, как проспитесь, так вот по этому адресу, — он жестом фокусника извлёк откуда-то карманный блокнот и ручку, черкнул адрес. — Договорились? Вот и ладненько. Тогда я пошёл. У меня ещё, кроме вас, дел полно.

— А с Ульрихом как? — неуверенно спросил Тарас.

— Забудьте про него. Я всё улажу… Короче, до завтра.

Наш новый знакомый сделал прощальный жест рукой и вышел. Мы так и остались стоять, немного обалдевшие.

— Какой мальчик! — подала голосок Светка, закатив глаза.

— Хороша Маша, да не наша, — неудачно пошутил Тарас.

Так мы ещё глубже опустились на социальное дно немецкого общества.