Запретные сети

Ольга Волкова, 2019

Он – восточный принц. Она – дочь двух кровей. Восточные легенды гласят, что танец живота способен лишить мужчину рассудка. И легенда воплотилась в реальность. Невероятный чувственный круговорот событий сталкивает героев лицом к лицу, раскрывая истинное отношение друг к другу. Но так ли легко им дастся спокойное счастье, когда вокруг кипят семейные тайны и их разборки? Ведь всё тайное всегда становится явным. Роковые ошибки родителей в прошлом всегда имеют отклик в будущем их детей. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Самир

Любая тайна подобна песчинке, затерявшейся в огромных песках, но стоит буре пронестись по просторам, где сильные ветра оставляют за собой видимый след, и та самая песчинка либо остаётся на поверхности, либо навсегда исчезнет среди других. Я нутром чувствую, что эта буря близится, но не понимаю, в каком направлении она ударит по моей семье. Бахтияр слишком долго управлял нами, манипулировал моим отцом, но, главное, он не может властвовать надо мной, и именно в этом было моё преимущество перед ним, а теперь между нами встала Амина. Кузен воспользуется любой возможностью, чтобы отомстить мне за его позор среди местной элиты, даже солдаты остались верны своему истинному правителю, но не фальшивке. До сих пор меня останавливает только то, что брат может здорово опозорить весь наш род — благородную династию Кхан.

Подъезжаю к дому, где проживает семья Амины, намереваюсь поговорить с её отцом, назначить калым с его стороны, обговорить все детали, чтобы после у семьи жены не было никаких обид. В голове так и не укладывается эта мысль, что я приехал просить руки у господина Фархада. Конечно, я знаю, что он далеко не из бедных людей, но за свою дочь он попросит самую максимальную цену. А главное, мне бы хотелось поговорить с Аминой, возможно, она вовсе не готова к такому повороту событий, но это единственный способ уберечь её от рук Бахтияра.

— Господин, Кхан, — приветствует Фархад, затем приглашает меня в дом, направляясь в его кабинет. Уверен, до него уже дошли слухи о моем предстоящем визите. — Не ожидал вас так скоро.

— Салам алейкум, — приветствую его в ответ и кланяюсь, выражая почёт и уважение. — Я к вам с деловым предложением. Но, с вашего позволения, хотел бы сначала переговорить с Аминой, — прошу у её отца личной встречи. Фархад уставился на меня, будто бы я оскорбил его этими словами, затем я добавляю: — Конечно же, в присутствии её матери или сопровождающей.

Фархад кивнул, затем позвал одну из прислуг, велел пригласить Амину и его первую жену Рамилю.

Пока мы ожидали их в кабинете, хозяин предложил чай, приготовленный из тростникового волокна и листьев лаванды, вкус совершенно неожиданный: из сладко терпкого сочетания, напиток раскрывался цветочным ароматом.

— Я слышал о вашем конфликте с кузеном, — начал Фархад, наслаждаясь вкусом чая, затем смотрит мне в глаза, ищет свои собственные ответы, на которые даже у меня нет и своих. — Ты ведь знаешь, что Амина не чистых кровей.

Я киваю головой, затем, поставив на столик чашку, сложил перед собой руки, обдумывая слова, которые хочу произнести в слух.

— А разве сейчас это имеет значение?

Фархад не двусмысленно уставился на меня, на лице удивление.

— С каких пор правящая династия принимает не чистых? — вопросом на вопрос отвечает мужчина. Затем усмехается и тоже ставит на стол чашку.

— Разве мы говорим об арабских скакунах, раз вы сравниваете своё же дитя, — отвечаю Фархаду. Он, немного обдумав свой ответ, вздохнув, отвечает.

— Глупо считать, Самир, что это сравнение абсолютно эгоистично с моей стороны, — разводит руками, — но такова реальность, друг мой. Женщины всегда подобны товару, и чем чистокровнее её родословная, тем выше цена.

Меня возмущает сам факт, что Фархад ведёт со мной переговоры, будто продаёт свои услуги. Этот человек всегда был мне омерзителен, а сейчас это чувство утроилось. Амина никогда не говорила о своей семье и жизни в целом, возможно, просто я не задавал ей подобных вопросов. Теперь мне дико не хватает этих крупиц, чтобы защитить девушку от лап своего кузена, и похоже ещё и от отца.

— Но она же ваша дочь, неужели вас смущает сам факт, что посмел назвать своей невестой?

— Вот именно, посмел, — Фархад уставил на меня указательный палец, — Самир, вы совершенно забыли об истинных традициях нашей страны. Живёте по современным меркам, — затем замолкает, — Амина выросла не здесь, и некоторые обычаи для неё до сих пор в диковинку. Конечно, для меня это честь, если её мужем станет один из вас…

Не успев дать ему договорить, прерываю.

— Что значит один из нас?

— Династия Кхан действительно устоявшаяся, и мне это только на руку, — пожимает плечами.

— Не понимаю, о чём вы, — продолжаю смотреть на Фархада, жду его продолжения, но он молчит.

— Мне не важно, кто возьмёт её в жёны, ты или Бахтияр, — вот так просто говорит Фархад, словно не о дочери идёт речь, а о скоте, выставленного на базаре. Мне стало противно, хотелось встать и врезать старику за такие обидные слова, произнесённые о своей собственной дочери. — В любом случае, Амина получит вашу фамилию, возможно, даже подарит наследника. Кто знает?

— В чём же ваша выгода, — если Фархад решил играть в партию, тогда и я составлю ему компанию. Не дело, когда оппонент остаётся в одиночестве. Фархад вновь ухмыляется, кладёт ногу на ногу, хозяин почувствовал своё преимущество, но пока сам не знает, что это далеко не так.

— Ну сам подумай, тебе она станет первой женой, само собой право первенства, хотя, — мужчина закинул голову, словно что-то вспомнил и теперь обдумывает свои мысли, — что касается права первенства, как долго Бахтияр намерен оставаться на нынешнем посту?

— Столько сколько потребуется, — коротко отвечаю, не желаю сидеть и развивать эту тему дальше, чем положено. Если Фархад заговорил таким тоном, наверняка, по элите слухи разнеслись о внезапном изменении решения права унаследования трона, конечно, многим пришлось не по душе подобное решение моего отца, но цена есть молчание, и будет она действительна до тех пор, пока в ней есть необходимость.

Фархаду мой ответ категорически не понравился, но не решился мне перечить. Я понимаю в чём состоит его выгода от этого брака, расширятся возможно ведения собственного бизнеса, круг лиц увеличится в трое, а то и больше, связи и возможности — все это идёт в придачу с титулом королевской семьи. Люди жестоки по-своему, алчны, готовые пойти по родным головам, лишь добиться заветной цели. И этот мужчина, сидящий передо мной, глубоко верующий Аллаху и чтящий наши традиции, говорит о выгоде, когда как меня отчитал за современность. Мысленно смеюсь над ним, а сам продолжаю сидеть, теперь уже в напряжении. Постепенно возрастает злость и желание, как следует объяснить этому старику о всех гранях королевской семьи, что он далеко не так представляет о радужной жизни с такой привилегией. Так же, как и мой кузен, ослеплённый этой властью и жаждой главенства.

— Что ж, Самир, сейчас я не могу тебе что-то ответить, дать гарантии. — Фархад разводит руками, когда говорит о гарантиях, последнее слово заставляет меня обратить на это внимание.

— О каких гарантиях вы говорите, господин Фархад?

Старик ухмыляется, вновь берёт свою чашку, подносит к губам, причмокивая, смакует его вкус.

— Ну, ты ведь понимаешь, что Амина далеко не традиционная девушка, и какой образ жизни вела в России, где у женщины гораздо больше вольности, чем здесь, — подмигивает глазом, намекая, что его дочь может быть не девственницей. Я продолжаю молча смотреть на мужчину в упор, боюсь реально сорваться, сейчас жалею, что приехал без своего отца, возможно его мудрые слова могли бы заткнуть эту продажную сволочь. Как будто сейчас имеет значение является ли девушка нетронутой. Чем же мужчины отличаются от женщин, когда не хранят себя для благоверной. Безумие, и только.

— У вас есть сомнения в собственной дочери, Фархад? Или, полагаете, мать Амины недостаточно получила за связь с вами, — начинаю давить на старика, зная некоторую подноготную о нём. Фархад краснеет на глазах от злости, затем встаёт, и я одновременно вместе с ним. Мужчина направляет на меня указательный палец, рука дрожит, понимаю, что задел очень личную тему, но удар всегда наносится ответным поражением.

— Ты заявился ко мне в дом, просишь благословения Аллаха и разрешения на женитьбу, и смеешь мне указывать на мою жизнь! — Фархад сорвался на крик, но мужчина не решается пересечь черту, после которой обратного пути не будет. В этот момент заходят Амина с Рамилей, обе испуганные, смотрят на Фархада, пытаясь предугадать его поведение. Рамиля моментально опускает глаза, когда встречается с чужим мужчиной, но не Амина. И меня берёт гордость за эту девушку, но, к сожалению, не её отца. От подобного и открытого отказа подчиняться правилам дома, где она живёт, Фархад не на шутку разозлился.

— Амина, опусти глаза, — рычит он, но она даже не пошевелилась выполнять его приказ. Фархад подошёл к ней, я же стою на месте. Даже, если мне хочется наградить старика хорошей поркой за ужасное обращение к дочери, я не имею права хозяйничать в его доме. — Опусти глаза, девчонка, и где твой платок, неблагодарная?!

— Нет, — коротко отвечает она. — Моя мать никогда не опускала перед тобой глаза, не жди, что я стану это делать.

— Твоя мать, — рычит Фархад, ноздри раздуваются от частого дыхания, — твоя мать сама выбрала эту учесть. И ты нарываешься получить по заслугам, как и она.

— Ты до сих пор не можешь простить её, за то, что не родила наследника, — Амина тоже уже не сдерживает своих эмоций, Рамиля пытается остановить девушку жестами, дёргает за кисть, но та не реагирует на её предупреждения.

— Не смей произносить этих слов в моём доме, девчонка, или ты забыла, я могу вспомнить, как ты опозорила мою семью, работая моделью, напоказ выставляя своё тело, словно продажная шлюха, — Фархад выплёвывает всю скопившуюся злость на дочь, но Амина лишь кивает головой, как бы показывает отцу своё недовольство, за обидные слова. Она достойно принимает его словесные удары.

— Я выживала, как могла. Спасибо, отец, навсегда усвоила урок, — тихо произнесла она, лишь одним им известно о каком уроке идёт речь. Фархад лишь фыркнул. — А ты бросил меня и мать на растерзание в эту никчёмную жизнь, — Амина отходит немного в сторону, так, чтобы увидеть меня, затем говорит:

— Самир, я принимаю твоё предложение.

Я стою неподвижно, понимаю, если скажу слово поперёк, Фархад не согласится на сделку, и Амине достанется больше, чем она сможет вынести.

— Уже, не принимаешь, — рычит Фархад, — лишь я имею право распоряжаться твоей судьбой, а ты примешь её такой, как я посчитаю нужной.

Столько злости и ненависти девушка слышит от своего родного отца, но Амина лишь выставила вперёд подбородок, ещё сильнее разозлив Фархада. Замечаю, что мужчина сжимает кулаки, пытается обуздать в себе свою злость, но у него ничего не выходит, только решает замахнуться, я тут же хватаю его за руку, предотвращая удар. Амина тем временем, приготовившись получить за отказ, закрыла глаза, но затем распахнув их, испытала облегчение, а после неуверенность. Ясно, за девушку никто не смел заступаться раньше, и одному Аллаху известно, сколько она натерпелась от собственного отца.

— Фархад, — держу его за руку, предупреждаю о последствиях, — я пришёл смотреть не на то, как вы преподаёте своим членам семьи уроки.

Вырвав свой локоть из моего захвата, Фархад вернулся на место, молча сел и приказал всем остальным усесться.

— Мне нужно переговорить с Аминой лично, — напоминаю ему. Старик зло уставился на меня, затем отвечает:

— Разговаривать будете при мне.

— Фархад, — Рамиля осмелилась обратить на себя внимание. Бедная женщина запугана до смерти, но я чувствую, что на мужа всё же повлиять может, потому как в глазах Фархада пронеслась искорка мягкости, когда услышал голос своей жены. — Позволь молодым обсудить этот важный шаг. Тем более в моём присутствии.

— Амина, — теперь мужчина обращается к своей дочери, — Не забывай, что ты пока принадлежишь моей семье.

Амина с ненавистью в глазах проводила отца, когда тот покидал кабинет.

— Амина, — зовёт Рамиля, — я же просила тебя не перечить ему, ну хоть меня не подставляй, прошу тебя.

Девушка сжалилась перед женщиной, обняла и теперь уже обратила внимание на меня.

— Самир, прошу прошения за эту выходку, — она кланяется головой передо мной. Я встаю с дивана и становлюсь на одно колено перед ней. Рамиля отошла в сторону, дав нам возможность переговорить наедине, я благодарен этой женщине за эту возможность. Беру Амину за руки, сжимаю крепко, они настолько шелковистые и мягкие, я бы сказал могли с уверенностью посоревноваться с шёлком и бархатом. Ведь Амина далеко не брезгует работать руками, её сад на центральной площади живёт только благодаря её душе.

— Ты уверена, что готова пойти на это? — задаю единственный вопрос.

Амина колеблется.

— Самир, я боюсь лишь того, что последует после нашего соединения. Понимаю, ты сгоряча назвал меня своей невестой, — улыбается мне, но в глазах печаль, я ещё крепче сжимаю её руки в своих, смотрю в эти загадочные карие глаза, которые весь вечер манили своим таинством. — Возможно, даже жалеешь теперь, но, как истинный мужчина не отступишь, и не откажешься от своих слов.

— А как же тот поцелуй, Амина, — шёпотом напоминаю о волшебном мгновении, — неужели этого недостаточно, чтобы выяснить, сможем ли мы преодолеть эти препятствия.

Амина качает головой, как бы безмолвно говоря, что понятия не имеет.

— Если ты дала согласие только для того, чтобы сбежать из дома, — с некоторым огорчением произношу слова, — тогда я помогу тебе это сделать. После заключения договора о браке, ты получишь свободу.

Я опускаю её руки, встаю с колена, на душе тяжело, что девушка не испытывает ко мне абсолютно ничего, для неё я своего рода отличный билет к свободе.

— Самир, — она встаёт и обнимает меня, притягивая мою голову ближе к своей, и почти у губ шепчет, — то мгновение навсегда в моём сердце.

Глава в глаза, момент утерянный вновь объял нас вместе.

Я затаил дыхание, готовый принять её губы в новом, так нужном мне, поцелуе, чтобы вновь воспроизвести в памяти её сладкий вкус, но затем, увидев нашу тесную связь, Рамиля срывается с места и почти отдёргивает Амину из моих объятий.

— Амина, о Аллах, за что ты меня наказываешь, послав эту непослушную девочку, — Рамиля отводит её в сторону и в эту секунду входит Фархад.

— Жду твоего отца и советника, но не раньше, чем через три дня. Даю тебе эти дни на размышления, — с ухмылкой произносит свою речь, — вдруг всё-таки одумаешься.

— Моё решение не подлежит обдумыванию, господин Фархад, — киваю головой. — Если передумаете вы, — я замолкаю, смотрю на Амину, а она на меня, — тогда я выкраду её. И у вас уже не будет никаких прав ставить мне условия, и уж о королевском титуле вы навсегда забудете.

С этими словами я покидаю дом своей невесты. По пути к своему, набираю на приборной панели автомобиля, номер телефона своего друга.

— Салам алейкум, Максим, ты ещё в Абу-Даби? — с ходу задаю вопрос. В телефонной трубке слышу дыхание, затем последовал ответ:

— Самир, что конкретно тебе от меня нужно, — коротко и ясно Максим обрубает меня на полпути, бес действительно пребывает в собственных проблемах.

— Насколько помню, ты сейчас по обмену тут, — начал я, Максим перебивает.

— Что-то я не помню, чтобы говорил об этом тебе, — затем снова молчит, — Опять в игрушки играешь? — отчитывает меня друг.

— Ну, ведь должен же был я знать по какому поводу мой друг ошивается в моих краях, — отшучиваюсь, — а если серьёзно, мне нужна твоя помощь.

— Уж кто бы мне помог, — на выдохе произносит Максим, я уставился на панель, не веря своим ушам, что услышал от беса крик безысходности.

— С тобой все в порядке? — задаю ему вопрос.

— Более чем. Не бери в голову. — Вот теперь я узнаю своего друга молчуна. — Могу подъехать через пару часов. Будет удобно?

— Конечно, жду. — Отключаю на руле кнопку звонка и продолжаю давить на газ, по трассе скорость совершенно не ощущается, и бывает так, словно ты паришь, если полностью погружаешься в это чувство, кажется, время становится не подвластным, но это не так. Время всегда имеет власть над человеком. Пока в настоящем не изобрели машин, благодаря которым мы могли бы путешествовать, и возможно, я бы с удовольствием ею воспользовался, чтобы исправить всю отцовскую заваруху. Подъезжаю к своему дому, ставлю машину во дворе, всегда так делал, хотя мама не любит, когда вид красивых клумб портят железки. Но со стороны мужчины можно ответить и так: это трава портит всю картинку дома и двора, и тем более украшение в виде спорт кара. Сам себе усмехаюсь под нос, хотя душа болит за Амину. Если её отец постоянно терроризирует свою дочь, не понятно, почему мстит за мать и чем вообще ослеплён, ведь Амина — это драгоценный камень, душа, светлая и добрая девушка. И ведь она права, каждый по-своему выживает, Аллах наградил её исключительной красотой, и она смогла ею временно обеспечить жизнь, пока отец снизошёл до неё. Хочу оставить напоследок эту мысль, более детально разобраться и понять истинную причину. Когда я впервые познакомился с Аминой, девушка показалась душевно раненной, но я был слеп тогда, потому как мысли были забиты семьёй Верховских. И упустил момент, ту связь, которую я нашёл, когда, Амина чуть не погибла от передозировки снотворного. Мне показалось, если с ней случится несчастье, то я навсегда потеряю смысл бороться за попытку быть счастливым, но если для Амины счастье — это стать свободной, то кто я такой со своими желаниями, сделаю всё, что потребуется, чтобы она смогла стать счастливой.

— Мама, — кланяюсь перед ней, целую в обе руки. — Я думал, что вы покинули мои владения, ведь отец вернулся.

— Самир, дорогой, я ждала твоего приезда, чтобы поговорить о вчерашнем, давай пройдём в дом, — затем смотрит на мою машину, хмурится, — опять весь вид испортил.

Мы вместе рассмеялись и вошли в гостевую, расположившись на диванах в куче подушек, мама разлила в чашки, заранее приготовленный, чай,

— Не понимаю, как ты успеваешь превращать моё холостятское убежище в дом, будто здесь живёт гарем, — принимаю чашку, благодарю её. Мама, словно наказывает меня, пару раз тряхнула указательным пальцем.

— Уж теперь твой дом действительно наполнится женским ароматом, — начала она, — полагаю, ты уже съездил к Амине?

Согласно киваю головой, но молчу.

— Думаю Фархад не сразу дал согласие, — мама задумчиво разглядывает свою чашку, выискивает всю правду, испив глоток напитка, — Самир, ты действительно намерен жениться, или есть подтекст?

— Амина благородная девушка, которою мы знаем уже не первый год, она добрая и искренняя, в отличие от тех, которых пытаются со мной сосватать.

Мама смеётся, затем встаёт и садится рядом.

— Я рада, что твои глаза, наконец, раскрылись, пусть даже и таким образом, — в голосе грусть.

— Что тебя беспокоит? — задаю ей вопрос, уловив её настроение.

— Бахтияр не остановится, Самир. После свадьбы, я бы предложила вам уехать.

— Нет, мама, — качаю отрицательно головой, — мы никуда не уедим, тем более Фархад ещё не дал согласия и не озвучил условия. Что касается самого Бахтияра, мне все время кажется, что я упускаю какую-то влажную, но очень маленькую деталь, и от этого на душе нет покоя.

Мама сжимает мою руку и смотрит прямо в глаза.

— Я тебе уже говорила, ты слишком зациклился на мести, на справедливости, опусти немного, посмотри, как вода сумеет найти свой путь среди преграды, — Фатима, похлопав меня по руке, встала, — Мы с Баширом не против Амины, дорогой. Иншаалах. Она действительно достойная девушка.

С этими словами и с улыбкой, мама оставляет меня в моём доме. С минуты на минуту ко мне приедет Макс Бесов, для которого я приготовил отличную работу, думаю он не должен отказаться, тем более что ему самому это в будущем пригодится.