Край черных магнолий

Ольга Вешнева, 2022

Как поступить, если предал любимый? Взять и сбежать от него подальше. Волшебный курортный город – не худшее убежище, пусть он и полон опасностей.Странные и жуткие дела в нем творятся. Могущественная темная магия скрывает следы жестоких убийц. Но друзья всегда помогут, да и новая любовь не за горами.

Глава 4. Знакомство

Свернув на улицу Магнолий, я поняла, почему Владимир Ильич назвал ее самым страшным местом. Улица была тупиковой, длинной и темной, без единого источника света, кроме полумесяца, спрятавшегося в вершинах деревьев. По одной ее стороне тянулся неприветливый лес, а по другой — аллея отцветших магнолий. Вдоль высоких осиновых заборов кудрявилась живая изгородь из гранатовых кустов, терновника и пестролистного барбариса. Над остро заточенными пиками осиновых заборов виднелись крыши стареньких домов, как и заборы, похожих друг на друга.

Я оставила Козленка на обочине и пешком отправилась к дому номер тридцать два. Нелепо, словно олигарх в компании бомжей, смотрелся трехэтажный кирпичный коттедж в ряду облезлых домишек. Его черепичная крыша, мощные пластиковые окна, рольставни, балконы и веранда, увитая плетистыми розами, нарушали унылую однообразность пейзажа. Серебристый осиновый забор был высотой под три метра.

Подкрадываясь к калитке, я придерживала в сумке заговоренный кол. Более солидное оружие: пистолет с разрывными пулями, начиненными осиновым концентратом, таилось в наплечной кобуре под курткой.

Будь я умной вампиршей, близко не подошла бы к этой крепости. В округе полно шатких домов с проржавевшими решетками или ставнями на паре петель. Их и человеку легко свернуть. О магической защите коттеджа нечего и говорить. Разумеется, она была, и неслабая. Вампиры съели Ломакиных, считая, что богатые люди вкуснее бедняков?

Калитка открылась с протяжным скрипом, едва я прикоснулась к деревянной ручке. Подозрительная деталь разогрела охотничий пыл. Я бесшумно подбежала к веранде и притаилась за аркой, увитой плетистыми розами.

Послышались мужские шаги: слишком тихие для человека, но слишком шумные для вампира. Я замерла перед атакой.

— Кто здесь? — на крыльце показался растерянный парень в светлой замшевой куртке, серых джинсах и темно-серой майке. — Господа вампиры, кто из вас немедленно не унесет отсюда ноги, тот будет испепелен и разлетится фейерверком по ночному небу! — мельком осмотрев сад, воскликнул он.

Волшебный камешек в его ладони излучал яркий белый свет. Вспомнив прописную истину, что кровопийцам неподвластна магия, решила обнаружить себя.

— Я человек, — выбралась из колючих зарослей. — Испепелять меня необязательно.

— Поверю на слово, — парень диковато посмотрел на меня.

— Светлана Челкашина. Оперативник Тринадцатого отдела ФСБ, — поднявшись на крыльцо, я сунула ему под нос раскрытое служебное удостоверение. — Я приехала в Волочаровск убивать вампиров!

— Звучит грозно… Добро пожаловать в Волочаровск.

— Спасибо, — я попыталась улыбнуться и перестать сверлить его воинственным взглядом.

— Тихон Таранский. Индивидуальный предприниматель, — с заметной робостью парень подал мне руку, и я вложила холодные пальцы в его теплую ладонь.

Сделав легкий намек на рукопожатие, он подтянул меня на площадку крыльца, ближе к себе. Мы встали друг напротив друга на одной линейной плоскости.

Тихон произвел на меня приятное впечатление, хоть и бушевала еще во мне раскаленная магма негативных эмоций. Он был довольно симпатичным, его аккуратное округлое лицо выражало добродушие и подкупающую простоту. Движения были плавными и изящными. А его большие ясные глаза… Я еще не видела таких невероятных глаз — серых с мерцающими в свете луны серебристыми искорками. Тихон их вытаращил от удивления или испуга, но быстро успокоился. Он продолжил наблюдать за мной открытым, приветливым, и все же слегка настороженным взглядом, а серебринки в них по-прежнему мерцали.

“Вампир? — меня смущало необъяснимое свечение его глаз, — Не может быть! Ему ведь жизнь не надоела. А может, может?” — засунув мысленную тавтологию вглубь сознания, прислушалась к интуиции — тишина.

— Значит, вы прибыли из Москвы. Из беспокойной златоглавой столицы, — выпуклые губы Тихона расплылись в сдержанной улыбке. Скрывает острые клыки?

Я хотела взять заветный кол из сумки на плече, но подумала, как неэтично это будет выглядеть, и опустила руку.

— Людмила, сестра покойного Льва Андреевича, попросила меня присмотреть за домом, — Тихон пригладил короткие темные волосы, местами слипшиеся от геля для укладки. — Я здесь временно живу. Поливаю цветы, стерегу имущество.

— Боюсь, что мне придется вас выселить. Людмила Андреевна сдала мне дом. Странно, что она не предупредила о моем приезде.

— Видимо, забыла в скорбной суете. Или решила, что мы навряд ли нанесем друг другу вред, хотя бы и моральный, — Тихон осуждающе взглянул на мою беспокойную руку, инстинктивно потянувшуюся к пистолету в кобуре.

Я сцепила руки над пупком.

— Пройдемте, — Тихон галантно открыл передо мной дверь. — Я старался не менять обстановку. Большинство вещей на своих местах, как в тот трагический вечер, — он поторопил меня приглашающим жестом.

— Надо пригнать машину, — отступила я, — чтобы ее не увели.

Странное предчувствие не советовало мне следовать за Тихоном. Вроде бы с ним все было в порядке в том плане, что он не мог быть вампиром. На нем дорогая одежда, неподходящая для охоты — такую потом фиг отстираешь, понадобится химчистка, и промокшие от росы замшевые ботинки. Ровный золотистый загар на коже. Но почему-то я не торопилась оказаться с ним один на один в узком пространстве прихожей. Странно. Я успею его убить, если он покажет клыки. Мне не впервой…

— Хорошо. Я открою ворота, — Тихон не стал мне перечить. Не напомнил о том, в Волочаровске даже закоренелые преступники не бродят по ночным улицам, — и пойду восвояси.

— Тихон! Оставайтесь в доме до утра! — окликнула я его.

Что я сказала? То что надо! Нельзя выставлять человека на ночную улицу, подвергать смертельной опасности.

Я загнала Козленка на спортивную площадку перед домом. На влажной газонной траве одиноко лежал футбольный мяч. В мыслях возникли призрачные силуэты отца и маленького сына, играющих в футбол. Нелегко будет привыкнуть к тому, что место преступления временно станет моим домом.

— Вам помочь? — Тихон забрал у меня тяжелый пакет.

— Возьмите продукты. Остальное полежит в машине до утра. Незачем возиться с баулами поздней ночью, — я не подпустила его к арсеналу.

Но и оставить боеприпасы в “Уазике” не осмелилась. Прихватив спортивную сумку с оружием, я вошла в дом вслед за Тихоном, фиксируя внимательным взглядом каждое его движение.

— Тут был постелен коврик. Темно-синий, — я сравнила реальность с фотографией, запечатленной в памяти.

— Я свернул его и поставил в угол, — объяснил Тихон. — На нем лежала Ника.

Он печально вздохнул.

— Вы хорошо знали хозяев дома? — поинтересовалась я.

— Ломакины были нелюдимы и высокомерны. Общаться приходилось. Дружбы не было. Детей их особенно жаль. Ника была веселой, озорной девчушкой. Мечтала быть самой красивой на выпускном балу, похожей на принцессу эльфов. Ее бальное платье все висит в шкафу.

— Вам нелегко здесь находиться? — я заметила, что Тихону с трудом дается каждое слово о хозяевах коттеджа.

— Да, но… Разве мог я отказать в помощи Людмиле Андреевне? Признаться, я здесь вроде как в изгнании живу. Скрываюсь, — он потупил взгляд.

— От кого? — меня всю передернуло, как будто внутри сдвинули тяжелый рычаг и пустили ток. — Коллекторы достали?

— От житейских неурядиц. Вы проходите сразу на кухню. Там, если желаете, мы посидим, побеседуем, помянем прежних хозяев дома.

Я не послушалась и медленно вошла в просторную гостиную. Включила перламутровую люстру с круглыми подвесками.

Основу интерьера составлял малазийский гарнитур из массива гевеи: высокий сервант и две угловых витрины с посудой и статуэтками, наборная секция для техники и книг, в ней стоял большой плоский телевизор, три высоких стула с красной обивкой, плетеное кресло-качалка, журнальный стол, заваленный газетами. На широких белых подоконниках яркими заплатками пестрели цветочные горшки. В них что-то бурно зеленело, не цвело. Над диваном висели две картины. На одной был изображен летний сосновый лес, а на другой — освобождающаяся от ледяной корки река.

Запятнанный кровью коричнево-красный ковер с восточным орнаментом, на фотографиях лежавший на паркетном полу, теперь был свернут и приставлен к стене.

— Вы пока осваивайтесь в новом жилище, располагайтесь. Я спущусь в подвал… Лев Андреевич был признанным мастером виноделия, — Тихон проводил меня на кухню, освещенную стеклянным абажуром. Сквозь матовое зеленое стекло виднелись поджарившиеся сверчки. — Здесь много сверчков. Постарайтесь не чесаться во сне, когда они будут по вам ползать. Кусаются как звери. Хуже всего, если вопьются в нос. А еще они стрекочут по ночам. Так что привыкайте к соседству.

— Вывести их нельзя? Фумигатором или еще чем.

— Бесполезно. Новая партия прибежит с улицы, — и Тихон ушел в подвал.

Чудесный городок! Местные сверчки — и те кусаются! Лучшее место на свете. Ага!