Самой не верится

Ольга Безденежных (2024)

Перед читателем детские, юношеские годы, первая любовь, радости, разочарования и потери Анны Михайловой; странные, даже необыкновенные, случаи из жизни членов семьи этой женщины. Анна Андреевна уже бабушка, но ещё молода душой, активна. После смерти супруга она посвящает всё своё время воспитанию внука Владика, помогает семье дочери по хозяйству. Неожиданная любовь меняет привычный жизненный уклад Анны. Избранник героини — писатель, которому она понемногу рассказывает о своём прошлом. Анне Андреевне самой не верится, что из нехитрых историй, которыми она делилась с Егором Андреевичем, получилась целая книга из двух частей: «Красивая Фрекен Бок» — о судьбах разных людей, порой странно переплетающихся, но неизменно имеющих отношение к семье главной героини, «Про Владика» — рассказы из жизни внука Анны Андреевны, которые с удовольствием прочитают как сами дети, так и взрослые, заскучавшие по детству. Семья — главное, что ценит главная героиня и все герои книги.

Высокий мыс

Никак не ожидали мы с Валерой, что встретимся с Апашем ещё. Но Земля не просто круглая, она водой покрыта более чем на семьдесят процентов. А нам что нужно? Кому что, а нам с Валерой уж очень хотелось этой воды, то бишь моря. Родители обычно возили нас в Анапу. Там всё было заранее договорено с бабой Нюрой, которая сдавала нам небольшой домик на территории своего сада. Места у бабы Нюры было полно, а жильцов и того больше: кровати стояли даже в проходной комнате. Но это в большом доме.

Нам очень нравился наш малюсенький домишко. Вернее, «халупка», так называл его папа. И нравилось, что у нас за домиком свой летний душ, никто не мешает. Бывали, правда, порой на постое у бабы Нюры жильцы с такими крикливыми младенцами, что их было слышно даже в нашем домике. Мама только вздыхала и сетовала на то, что грудничков возят на юг в жару.

Мама моя была акушеркой, но я долго думала, что она медсестра. Мечтала, что вырасту, мне тоже выдадут белый халат, шапочку, и я буду похожа на маму. Папа усмехался:

— Будет кому меня лечить в старости.

Однажды — нам тогда лет по десять было — когда мы упаковали чемоданы и понесли бабе Нюре ключи от домика, та рассмеялась:

— Ну вот, только Муська окотилась пять минут назад, акушерка нам уже не нужна.

Я запищала от восторга:

— Ой, покажите котиков!

Мы ждали прибавления кошачьего семейства весь отпуск и думали, что не дождёмся. Но баба Нюра строго сказала, что нечего таращиться на котят, они только родились.

Сидя на заднем сидении автомобиля, который папа заблаговременно заказал, плотно прижавшись к маме, так как рядом с Валерой стояла корзина с фруктами, я тихонечко спросила её:

— Какая акушерка не нужна бабе Нюре?

И вот тут я узнала, что мама по профессии не медсестра, а акушерка. Мне это слово отчего-то не понравилось, и я продолжала считать, что мама работает медсестрой. Бабушка моя, мамина мама, тоже работала в медицине. Правда, бухгалтером. Помню, как она подарила мне большие счёты, и мы с Валерой возили на них кота по двору.

Но это всё отступления. Вернусь в то лето, когда мы окончили школу, я поступила в медицинское училище, а Валера — в авиационный институт. Освоив первый курс, мы отправились с родителями на море. Баба Нюра, как обычно, приготовила нам «халупку», и мы с удовольствием в ней разместились. Нам казалось, что хозяйка сдаваемого нам жилья совсем не меняется. У неё даже сарафаны были похожи один на другой — штапельные, цветастые, разлетайкой. От этого думалось, что она из года в год ходит в одном и том же одеянии.

В первый же день Валера с улицы завалился в домик с выпученными глазами:

— Однако чего только на свете не бывает!

Мама, нарезая салат, оторвалась от дела:

— И что же такое бывает, что ты так вытаращил глаза? До сих пор только Аня у нас этим грешила.

Валера развёл руками, а потом правой рукой махнул куда-то в неопределённом направлении:

— Там Апаш.

Я вскочила с продавленного дивана:

— Апаш? Тут? Он тоже приехал?

Валера снова развёл руками:

— Они тут живут.

И мы побежали туда, где Валера встретил Апаша. Увидев высокого загорелого и уж очень красивого парня, я остолбенела от неожиданности. А потом бросилась ему на шею:

— Апаш! Ура! Мы тебя нашли!

Тот рассмеялся, показав свои ровные, красивые, ставшие ещё белее на фоне коричневой кожи, зубы:

— Разве от вас скроешься? Даже на Высоком мысе нашли меня.

Я удивилась:

— На каком ещё мысе?

Апаш пояснил, что «Ана-па» переводится как «Высокий мыс». И всё сразу стало понятно.

Мы потащили Апаша в наш сад, сели под акацией на облезлую скамейку и принялись расспрашивать его обо всём, что на ум пришло.

Оказалось, что отец у него не застрелился, а друг отца случайно убил его на охоте. Целился в лося, а попал в отца. Откуда взялась та история с наградным пистолетом, неизвестно. И Апаш даже был не в курсе, что ходили такие слухи. У его сестры жених был родом из Анапы, и они приняли решение на семейном совете, что нужно теперь держаться вместе. Из мужчин в семье остался только Апаш, который был ещё школьником, поэтому жених Светланы предложил ей руку и сердце, а также поддержку всем Чайковским. Да, у Апаша была такая вот красивая фамилия. Он рассказывал, что его сначала хотели назвать Петром, но дед поставил на этом жирную точку, обрубив: «Одного Петра достаточно для истории. Пусть свою историю пишет». Посему мальчика назвали Павлом, как раз в честь того самого деда.

Выяснилось, что Апаш не пошёл по стопам отца, а учится на инженера-химика. Приехал сейчас к маме и сестре на каникулы из Свердловска.

Я радостно закричала:

— Как здорово, что мы тебя встретили в первый день. Будем весь отпуск вместе!

Потом замелькали дни: Валера, как всегда, торчал на рыбалке со своими анапскими друзьями, которых у него за годы отпусков завелось великое множество. Мы же с Апашем ходили на пляж, к нему в гости, вечером гуляли по набережной. Сестра его с мужем купили дом, в котором обосновались, а Апаш жил в квартире мамы, в многоэтажке. Квартира хоть и была большая, богато обставленная, но в ней не ощущался курортный дух. Для меня отдых на море — это простор, сады, запахи и звуки. Конечно же, солнце и небо.

С погодой повезло, шторма не было ни разу, и я уже расслабилась. Я ведь говорила, что непогоду на морском побережье чувствую особенно остро.

Родители однажды купили экскурсию на виноградники, Валера поехал с ними, а я отказалась. К экскурсии прилагалась встреча рассвета, а я поспать люблю. Проснулась я в тот день от того, что кто-то постучал в окно. Спросонья не могла понять, в чём дело, но потом, когда деревянная створка распахнулась, и в неё просунулась рука, сжимающая букет южных цветов, я подскочила на койке:

— Апаш, какая красота!

Выпрыгнув из постели, я оказалась в объятиях Апаша, который уже успел залезть в окно. Это был первый поцелуй в мои восемнадцать лет. И был он таким сладким, что невозможно было оторваться. Цветы рассыпались по полу, как и мои волосы по плечам. Это было самое счастливое утро в моей жизни.

Нацеловавшись досыта, мы побежали на море. Вода была ещё немного прохладной, и Апаш крепко обнял меня на берегу, а потом набросил мне на плечи свою полосатую рубаху. Застегнувшись на все пуговицы, под этой рубахой, которая была мне велика, наверное, на десять размеров, я сняла верх от купальника и повесила его на «грибок». К мокрому телу ткань прилипла и обрисовала мою грудь. Я ощутила, как рука Апаша гладит её. У меня закружилась от счастья голова. Мы целовались и целовались. Потом побежали под перевёрнутую лодку, потому что внезапно начался дождик. Под лодкой было неудобно. Но зато можно было прижаться друг к другу теснее. Пляж мгновенно опустел. Я вспомнила про верх от купальника и выскочила под дождь. Тут же нахлынули воспоминания, как меня, шестилетку, привели на берег моря впервые. Та самая непогода сделала своё дело. Улетучилась моя эйфория, и я вернулась под лодку с мокрым лифом в руке, грустная.

Апаш растерялся:

— Ань, ты чего? Замёрзла, что ли?

Я разрыдалась и уткнулась ему в плечо.

…Как-то Виктор, мой муж, решил покуражиться и заказал, будучи в отпуске, нам по коктейлю «Секс на пляже». Так вот, скажу я вам, ничегошеньки тот специалист, придумавший это самое название, не понимал в том самом действии, которым назвал свой напиток…

Да, это случилось. Был дождь, песок, любовь, страсть. Потом купание в море, по волнам которого всё ещё стучали небесные капли. Постепенно на пляж стали возвращаться курортники, и мы пошли домой. С того дня мы почти не разлучались с Апашем. Но время пролетело достаточно быстро, пришла пора расставания. Апаш попросил мой адрес, пообещав, что будет писать.

Он и вправду сначала писал часто. Коротко. Но пылко.

У меня осталась только пара фотографий с ним. В то время стояли фотоавтоматы в курортных городах, где можно было сделать четыре фотографии подряд. Мы как-то залезли в эту будочку и, дурачась, высовывая языки и кося глаза, сфотографировались за чисто символическую сумму. Апаш разорвал ленту фоток на две половины и отдал мне одну. Оказалось, что отдал он мне частичку себя не только на снимке.

Когда я поняла, что внутри меня живёт маленький человечек, я ужасно испугалась. Написала Апашу, а он не ответил. Писала я ему уже в Свердловск, где он учился. Я написала снова. Но он опять не ответил. Благо мне было уже почти девятнадцать, и я смогла самостоятельно решить этот вопрос. Да, я сделала ту самую операцию, название которой произносить не хочу. Не уважаю себя за этот поступок, раскаиваюсь в нём всю жизнь. А Апаш больше не разу не написал. Зато у меня потом было много сложностей в жизни по причине той операции. Долго с Виктором не могли иметь ребёнка. То, что родилась Ленка, было чудом.

Виктора я впервые повстречала в библиотеке. Он помог мне поднять рассыпавшиеся брошюры, разговорились. Потом проводил до дома. Прямо на дне рождения, когда отмечали моё двадцатилетие, сделал мне предложение. Так сложилась наша с ним «ячейка общества». Любил он меня очень. И я его. Апаша порой вспоминала как что-то далёкое и нереальное. Но, повторюсь, Земля круглая. Была ещё одна встреча. Последняя. И как раз она расставила все точки над той самой буквой.