Самой не верится

Ольга Безденежных (2024)

Перед читателем детские, юношеские годы, первая любовь, радости, разочарования и потери Анны Михайловой; странные, даже необыкновенные, случаи из жизни членов семьи этой женщины. Анна Андреевна уже бабушка, но ещё молода душой, активна. После смерти супруга она посвящает всё своё время воспитанию внука Владика, помогает семье дочери по хозяйству. Неожиданная любовь меняет привычный жизненный уклад Анны. Избранник героини — писатель, которому она понемногу рассказывает о своём прошлом. Анне Андреевне самой не верится, что из нехитрых историй, которыми она делилась с Егором Андреевичем, получилась целая книга из двух частей: «Красивая Фрекен Бок» — о судьбах разных людей, порой странно переплетающихся, но неизменно имеющих отношение к семье главной героини, «Про Владика» — рассказы из жизни внука Анны Андреевны, которые с удовольствием прочитают как сами дети, так и взрослые, заскучавшие по детству. Семья — главное, что ценит главная героиня и все герои книги.

Новенький

Мне было четырнадцать лет, когда к нам в класс пришёл новенький. Его родители по долгу службы перевелись в столицу с Дальнего Востока. Как в то время водилось — может, и сейчас такое есть, не знаю — все девчонки влюбились в новенького. Имя у него было, самое что ни на есть простое, Паша. Незадолго до знакомства с ним мы на уроке домоводства слушали рассказ трудовички про детали одежды. Одной такой деталью был воротник «апаш». Нам понравилась история про этот воротник, особенно то, что рубашки с ним носили парижские хулиганы. И хоть новенький ни капельки не был похож на хулигана, почему-то стал он сразу зваться Апашем. Я порой кричала ему по дороге в школу: «Апаш, постой! Вместе пойдём». И мы шли рядышком.

Апаш словно не замечал, какой он красивый. Не замечал, я думаю, оттого, что был копией своего отца и привык к внешности. Когда его отец пришёл впервые в школу, с нашей классной случилось заикание. Будучи старой девой, ещё мечтающей о семейном счастье, так как было ей, наверное, лет сорок, она буквально слетела с катушек, разглядев в отце Апаша все те черты, о которых грезила. Отец Апаша был мужчиной высоким, статным, носил военную форму.

И ещё его возил на машине личный шофёр.

Апаш засмеялся, когда я его спросила про машину. Я ведь подумала, что это их личная машина. Но оказалось, что машина государственная, своей машины у них нет. И вообще ничего своего нет. Даже квартира была у них служебная. Апаш грустно сказал тогда: «Выйдёт отец на пенсию, и останемся мы без ничего. Придётся к бабушке в деревенский дом ехать жить».

Ни с кем из девочек он дружить не стал, к каждой относился ровно. Помогал с задачками, рисовал стенгазеты. Любил волейбол. Вот, пожалуй, и всё. Как-то я увидела его вместе с женщиной неземной красоты. Её белокурые волосы длиной до пояса развевались на ветру, переливаясь в солнечных лучах. В туфлях на очень высоких и тонких каблуках она держалась уверенно и буквально летела, а не шла. Придя домой, я померила мамины туфли. Хоть и был каблук невелик, да и форма у него казалась более устойчивой, пройтись в них я не смогла, почти сразу подвернув ногу. Я поставила туфли на место, но мама всё равно заметила, что туфли стоят не так, и пожурила меня за то, что надеваю не свои вещи без спросу.

Чтобы не повторился казус с туфлями, я стала дома учиться ходить на цыпочках. Шла по коридору и представляла, что иду в босоножках на шпильке. Возможно, я бы так и научилась ходить в невидимой обуви, но вдруг мне приснился сон. Во сне я разговаривала с той самой красавицей. Не помню о чём, но ноги у меня были обуты в валенки. Во снах я, естественно, не разбиралась. Зато страшилок знала уйму — мы с девчонками периодически устраивали себе щекотание нервов пересказыванием историй, от которых шевелились волосы. Так вот, в одной из услышанных незадолго до сна страшилок, девочка летом ходила в валенках, потому что у неё на ногах выросли копыта. Это случилось от того, что она позавидовала красивым ногам подружки.

Не знаю, кто сочинял эти истории, каким образом они передавались из уст в уста, но это было реально «сарафанное радио ужастиков». Проснувшись, я не вскочила с кровати, а подняла свои ноги и стала их рассматривать. Потом сунула ноги в тапки и понеслась в туалет. В туалете на полотенцесушителе лежали два моих валенка. В мае. Оказывается, мама их туда уже неделю назад положила. Но я этого не заметила. Вернее, наверное, отметила боковым зрением, но не заострила внимания. В итоге страшилка и валенки сложились в дурацкий сон. Я испугалась и решила не ходить больше на цыпочках. Почему-то подумалось, что у меня вырастут копыта, если не стану ходить обычным способом.

Забегая вперед, скажу, что ходить на каблуках я так и не научилась. Максимум, на что я способна, это туфли на небольшой платформе.

Кто была та самая красавица с переливчатыми волосами, я долго не знала. Думала, что это мама Апаша. Оказалось, что сестра. Маму его я впервые увидела на отрытом уроке, это была скромная женщина, похожая на жену Штирлица из сериала.

Я услышала, как класснуха сказала потом в коридоре Виктории Петровне, а по-нашему «Вике-Пете»:

— Вот нисколько на генеральшу не похожа. Что он в ней нашёл?

Я сразу догадалась, что речь идёт про мать Апаша.

Вика-Петя ответила:

— Может, у неё папа маршал, — и они засмеялись.

Я вылезла из-за шторы и поплелась в класс.

Вика-Петя прошипела вслед:

— Подслушивать гадко.

Но я даже не обернулась.

Новенький, хоть и шёл до школы нередко вместе со мной, держался особняком. Но когда наступил день его рождения, пригласил из класса всего троих, в том числе меня. Ещё позвал Любу и Валеру. Ну, Валера — мой брат-близнец, как без него? А Люба — подружка с первого класса. Валера, правда, меня игнорировал — в школу со мной не ходил, списывать не давал, завтрак съедал первым и полностью, даже если это были два последних бутерброда. Чтобы не остаться голодной, я старалась сначала поесть, а потом уже идти в ванную чистить зубы. Не знаю, по этой причине или нет, но к шестидесяти годам мои зубы почти все сохранились, а у Валеры разрушились. Может, вправду зубы надо чистить после еды, а не до неё? Вот и думай что хочешь.

У Апаша, кстати, зубы были, как у индийского актёра — белые, крупные и ровные. Он, правда, мало улыбался. Но когда мы к нему пришли на день рождения, улыбка не сходила с его лица. На столе стояли разные вазы и тарелки. Всё одинаковое. Не белого, а молочного цвета, по краям золотая полосочка и кое-где алые ягодки с изумрудным листиком. Посуду такую красивую я до того раза не видела и залюбовалась. Но что меня особенно удивило — это фруктовый салат. Я в жизни не видела, чтобы фрукты очищали от кожуры, резали и заливали взбитым белком. Это оказалось так вкусно, что мы слопали салат сразу же. Потом мы изображали с Любой «Кабачок 13 стульев» и «пели» в импровизированный микрофон, кружась и пританцовывая. Ребята смеялись над нами. Мама Апаша зашла в комнату и попросила нас сесть на диван, после чего сфотографировала, поблагодарила и вышла.

Мы очень удивились. Но ещё больше удивились, когда спустя некоторое время Апаш принёс нам всем по фотографии. Несмотря на то, что мы с Валерой из одной семьи, каждому досталась фотография. Конечно, мама наша сразу вторую фотографию подарила бабушке. «На добрую память. Валере и Ане по 14 лет, 1975 год» — вот что было написано на обороте.

…Я сидела в чулане. Разбирала узел с вещами, который перевозился с места на место. В частности, от бабушки, из Одинцово, он перекочевал к нам, в московскую квартиру, потом на дачу. И, в конце концов, его увезли в Калининград. Выбросить рука не поднималась, перебрать желания не возникало.

А сегодня вдруг захотелось. Первое, что выпало из вещей, была как раз эта фотография. Оттого и нахлынули воспоминания. Даже про сон с копытами вспомнила. Интересно, где сейчас этот Апаш?

Отец у него застрелился из наградного пистолета, когда мы учились в восьмом классе, и они сразу уехали из Москвы. «Несчастная любовь», — прокомментировала класснуха, но мы ничего не поняли.

Документы Апаша забирать из школы приходила его сестра. Она подстриглась, стала похожа на Ирину Понаровскую, а вблизи оказалась не такой уж симпатичной. Я не помнила, как её зовут. Как там Апаш, спросить у неё мы постеснялись, а он исчез.

Я отложила фотографию в сторонку. У меня есть такая же, эту Валере отдам.