Самой не верится

Ольга Безденежных (2024)

Перед читателем детские, юношеские годы, первая любовь, радости, разочарования и потери Анны Михайловой; странные, даже необыкновенные, случаи из жизни членов семьи этой женщины. Анна Андреевна уже бабушка, но ещё молода душой, активна. После смерти супруга она посвящает всё своё время воспитанию внука Владика, помогает семье дочери по хозяйству. Неожиданная любовь меняет привычный жизненный уклад Анны. Избранник героини — писатель, которому она понемногу рассказывает о своём прошлом. Анне Андреевне самой не верится, что из нехитрых историй, которыми она делилась с Егором Андреевичем, получилась целая книга из двух частей: «Красивая Фрекен Бок» — о судьбах разных людей, порой странно переплетающихся, но неизменно имеющих отношение к семье главной героини, «Про Владика» — рассказы из жизни внука Анны Андреевны, которые с удовольствием прочитают как сами дети, так и взрослые, заскучавшие по детству. Семья — главное, что ценит главная героиня и все герои книги.

«Не встречайтесь с первою любовью»

Заметив, что мороженое в моей креманке совсем растаяло, Апаш барским жестом подозвал всё того же официанта и ткнул в меня пальцем:

— Даме вот этой — мороженого. Самого вкусного. Усёк?

Я засопротивлялась:

— Не хочу больше, спасибо.

Но паренёк уже ушёл, а Апаш снова разливал коньяк и меня не слушал. Когда он опять выпил, мне принесли мороженое, украшенное черешенкой и орешками, и я вновь завела разговор:

— Апаш, так вот, я тут с мужем, позавчера тебя увидела, и сегодня забежала на минутку узнать, как у тебя дела. Я же тебя с того самого лета и не видела больше. Ты тогда учился…

Апаш перебил меня:

— Учился, да не доучился. Бросил я это дело, Ань. Кому оно надо? Вон я, безо всякого образования имею и где жить, и что поесть, и выпить, причём вкусненько.

Понимая, что он пьянеет всё больше, я не стала ждать очередной его тирады и напрямую спросила:

— Почему ты не писал мне? Вернее, почему не ответил на моё письмо?

— Кто, я? — непонимающе уставился на меня Апаш.

— Да, ты. Я уже готова была трясти его за плечи от злобы и ненависти. — Я ждала ответа, а ты даже не отреагировал.

— Малыш, какое письмо? Я же писал тебе, я помню.

Я сложила руки в замок:

— Я была беременна и написала тебе об этом.

Он, казалось, облегченно вздохнул:

— Ах, это. Так я это… не помню, малыш. Но были какие-то обстоятельства.

Он снова выпил коньяку и хлопнул себя по лбу:

— Так, вспомнил. Ну, там такое дело, в общем, выяснилось, что батя мой и вправду сам того, а не на охоте.

Он много и беспорядочно жестикулировал, как все алкоголики. Теперь Апаш ещё сильнее размахался руками:

— Я тогда, короче, узнал…

Он прервался, так как в поле его зрения попал официант:

— Неси коньяк! — приказал Апаш.

Я поёжилась: столько выпивать до обеда, а потом работать до глубокой ночи, это, конечно, в таком возрасте, возможно, и получается. Но явно долго продолжаться не сможет.

Апаш забубнил:

— В общем, я как узнал, что он — сам себя, то я был в полной нирване. Мир рухнул, малыш. Потом узнал, что там ещё были всякие проблемы у него. Я в жизни так, малыш, разочаровался, ты не представляешь. Кинул я взор на институт, махнул рукой и свалил. Мне твоё письмо пацан потом привёз, да только я уже с горя замутил с одной бабой. Ой, пардон, девушкой. И она мне начала руки выкручивать, типа «хочу ребёнка, хочу ребёнка», и тут твоё письмо. Я, в общем, в жизни разочаровался.

Я за это «в общем», за пьянство, за неприглядный облик окончательно разозлилась на него:

— А не слишком ли много событий для такого небольшого периода?

Апаш, дождавшись очередную порцию коньяка, на этот раз закусил дольками лимона, отправив в рот сразу несколько, прямо пальцами собрав их с блюдца:

— Да, событий много было.

Я удивлённо уточнила:

— Но ведь ты потом даже никогда не попытался узнать, как моя жизнь и что с ребёнком.

Апаш погрозил пальцем:

— А вот это не надо. Я был в Москве осенью, видел тебя, не было у тебя никакого живота.

Я даже закашлялась от услышанного:

— Как? Почему я не знаю, что ты был в Москве?

Апаш пожал плечами:

— Потому что я просто подъехал с товарищем к твоему дому, сидел в машине и ждал. Потом ты вышла, вся такая на шпильке, в джинсах. Я сразу просёк, что ты пошутила.

— Дурак ты, Апаш, — сказала я.

Поднялась и пошла к выходу. Не заплатив. Пусть сам расплачивается. Не могла оставаться тут даже минуту. По пути мне пришлось обойти его сестру, которая спешила к Апашу:

— Павлик, ты снова нажрался, сволочь! — кричала она. — Я тебя убью. Вали отсюда к такой-то матери!

— Светик, прости, я задумался и не заметил, — канючил железнозубый Апаш и почему-то ржал при этом, периодически икая.

Она буквально схватила его за шиворот и стала толкать к машине. С головы её свалился фиолетовый шарф, и белокурые волосы рассыпались по плечам. Она хоть и была полной, но всё же оставалась роскошной женщиной. Вот и волосы казались шёлком, струящимся под солнцем. Сестра Апаша своими холёными руками пригладила своё золотистое богатство, снова намотала шарф вокруг головы, что-то сказала водителю, наклонившись к окошечку иномарки, и вернулась в ресторан.

Мне тоже пришлось возвратиться, увидев, что Апаш не успел заплатить за моё мороженое. Подойдя к официанту, я рассмотрела удивление в его раскосых глазах и уточнила:

— Что-то не так?

— Вы разве не гостья Павла Ильича? — спросил он.

— Нет, — ответила я, чуть помедлив. — Мы не знакомы с ним.

Парень сделал непроницаемое лицо, кивнул и рассчитал меня строго по чеку.

Сестра Апаша в это время шарила за стойкой. Вернее, не то что шарила, а устроила настоящий шмон. Она открывала все дверцы, вываливала какие-то коробочки, бутылочки, вопила, что везде грязь и бардак. То, что в ресторане в это время кроме меня завтракали ещё несколько посетителей, её нисколько не смущало.

Девчонка-официантка, проходя мимо меня, подняла глаза к небу и прошептала мне, словно извиняясь: «Светлана Ильинична сегодня не в духе». В этот момент эта «барыня» схватила за воротник рубашки паренька из числа обслуживающего персонала и так сильно потянула его, что воротник с треском надорвался. Парень отпрянул, а хозяйка, метнув в стену что-то стеклянное, заорала:

— Откуда битая посуда? Что про нас клиенты подумают? Кто не доглядел, что бокал отколот?

«Да уж», — подумала я, — «не просто барыня, а кровавая. Такая и шкуру живьём сдерёт, дай ей волю».

Наконец я покинула это заведение, оставив семейство Чайковских в прошлом навсегда.

Купив каких-то фруктов у женщины на углу и две сосиски в тесте, я поспешила в санаторий. Витя очень любил сосиски в тесте. Немного отвлекусь и расскажу, как он ждал каждый день эти сосиски. Ежедневно на пляже появлялись три женщины средних лет — две брюнетки и блондинка, которые продавали выпечку. Они кричали: «Сосиска в тесте! Горячая пицца!» Периодически рядом с продавщицами появлялся мужчина с сильным акцентом. Он носил фруктовые колбаски на верёвочке и кричал: «Чурчхэлла! Кто купит чурчхэлла, у того сэгодня будэт очэн хароший лубовный дело». И ржал после этого, как конь. Все, кто слышал его впервые, тоже смеялись и зачастую покупали эти колбаски из орехов и виноградного сока.

Так вот, Витя всегда покупал сосиску в тесте у женщины с белыми, сожжёнными перекисью, волосами. Бывало, что брюнетки несколько раз мимо проходили, но он терпеливо ждал «свою блондинку». Он говорил, что у неё очень вкусные сосиски, сразу видно, что она готовит с душой. И тесто у неё лучше. Как-то блондинка не пришла, и Виктор вынужден был купить сосиску в тесте у её напарницы. Он скушал трубочку без удовольствия, подытожив, что приготовлено «так себе».

Интригу держать не буду, просто скажу, что уже перед самым отъездом мы случайно узнали, что все сосиски и пиццы пекут в одном кафе, что притулилось по левую сторону от центрального входа на пляж. Женщины-продавщицы были посредниками — они приходили в кафе, брали сосиски для реализации в розницу. Витя очень расстроился, потому что почти две недели был жертвой собственных фантазий. Но это оказалось и смешно, к тому же добавился эпизод в копилку курортных историй, которые мы рассказывали друзьям после отпуска.

В тот раз я пришла с этими сосисками, Витя так им обрадовался, даже не спросил, куда я ходила. Вскипятив с помощью кипятильника чай, он съел эти две сосиски и стал таким счастливым! Солнце стояло в зените, и мы решили поваляться в номере часов до четырёх вечера. Я лежала рядом с ним, смотрела на него и думала, какая я всё же счастливая, что у меня есть мой Витя, а не какой-то пьяница Апаш.

Тогда у нас и получилась Ленка. Сколько ни считала, выходило, что как раз в тот самый день. Видимо, меня отпустило чувство недосказанности, я вырвалась из пут воспоминаний. Раскрепостилась. Расслабилась.

Позже я поделилась с Виктором, что именно в тот день мы зачали Ленку. Про Апаша я, естественно, умолчала. Виктор любил пошутить: «Это я от двух сосисок в тесте расстарался».

Но это было потом. Спустя много месяцев. А в тот день, выйдя с любимым мужем из номера, на пляж летела, как на крыльях. И вдруг слышу, какая-то женщина кричит другой:

— Лидка! Лидка Друнина, ты ли это? Вот так встреча!

Как устроены земные кладовки памяти, никому не ведомо, но именно в тот день фамилия незнакомой мне Лидки вытащила на свет строки из стихотворения любимого поэта Юлии Друниной «Не встречайтесь с первою любовью».

Я шла, оглушенная этим стихотворением, которое знала наизусть. Одно дело — знать, другое — стать его участником. В тот день я поняла его смысл иначе, примерив на себя.