Попаданки убегают в полночь, или Академия кривых зеркал

Оливия Лейк, 2021

Проснуться среди ночи и узнать, что мир совсем не таков, каким кажется – есть! Удивленно хлопнуть ресницами, когда именно на тебя возложат миссию спасти Равновесие – пожалуйста! Светлые и Темные опять что-то не поделили? А как же бла-бла-бла, что свет и тьма идут рука об руку? Что у всего должно быть две стороны? Интриги и козни сильных мира сего, а разгребать кому? Мне?! Нет уж! И вообще, я не хочу никого убивать и умирать тоже не хочу, и тем более не хочу влюбляться! Особенно в Его Милость Темнейшего. Но кто ж меня спросит!

Глава 5. Испытание силы, воли, сердца.

Я, сложив руки на груди, смотрела на древнее пророчество. Оно было выбито над входом в холл памяти.

Она грядет и день несет,

Иные силы обретет.

Конец миров, погибель здесь

И лишь…

Сегодня мы должны пройти испытание силы, воли, сердца. Победитель будет один. Мне было страшно и, читая вновь и вновь слова пророчества, сил совсем не прибавлялось. Я давно выучила его наизусть, но не могла оторвать глаз от витиеватых рун, заменившей мне привычную кириллицу.

Кассандра была довольна моими успехами, даже высокомерно заявила, что амулет смог обмануть чашу выбора. Что он принимал в себя знания и магический след, остававшийся от энергии темных, и помог мне пройти отбор. Ну-ну. Я скептически скривилась. Возможно, это и так, но мне не нравилось, когда меня макали головой в мою никчемность.

— Никчемна ли я? — тихо спросила, ища ответ в древних стенах. Они много знали и много помнили. Может, и меня запомнят? Так, кажется, у кого-то начинается мания величия. Не буду показывать пальцем.

— Ты что застыла? — услышала сзади. Илу, положив руки мне на плечи, стала рядом и шепотом заговорила: — Вы не должны будете сражаться друг с другом, но… — Она замялась, словно то, что хотела сказать, тайна. — Мы же темные, от нас можно всякое ожидать. Никого не слушай и не доверяй.

— Даже тебе? — не выдержала я.

— Ты полукровка, но я все равно люблю тебя.

Она чмокнула меня в нос, и мы, обнявшись, пошли на выход. Избранных уже ждут.

Портал, закрученный в лихой вихрь, поглотил меня моментально — куда это они меня хотят забросить? Не на Землю, случаем? — и выкинул без намека на деликатность! Проживал и выплюнул — видно, я такая невкусная! И выплюнул где-то в горах. Я осмотрелась: горы как горы, ничего особенного. Красиво, конечно, но… Горячая волна сбила ударом под дых — я упала на четвереньки и увидела узкий лаз. Это мне туда что ли?

«Туда-туда», — отозвалось чутье. Я мешкала всего мгновение, затем осторожно протиснулась в расщелину в твердом камне. Не скажу, что я уж совсем не спортивна, но ни туризмом, ни прочей физической подготовкой не занималась. Мой максимум — пробежка от дома до университета, если в метро аврал. Я не умею отжиматься, зато могу станцевать, если понадобится, конечно.

Спустившись, я прошла по узкой тропе и очень быстро оказалась в каменном мешке: сверху, снизу, по сторонам — монолит из неопределенной горной породы и узкий, но достаточно высокий проход дальше. Не знаю, как назвать — шестое чувство или что? — но я поняла, что вон там, в этой пещере, произойдет самое главное.

Хотелось ли мне идти? Вообще нет! Но какие варианты?! Оставаться здесь в четырех стенах — тут и клаустрофобия, и с кислородом проблемы возникнут обязательно. Интересно, бессмертные норны как переживают нехватку воздуха? Ах, и где эта Ариадна со своей нитью, когда она так нужна…

— С богом, — шепнула я и шагнула в темноту.

Первое, что ощутила, ужасную сырость. Под ногами хлюпала вода, шершавые стены были мокрыми и холодными и жутко давили на мою и без того израненную психику. Хорошо, что я надела высокие кожаные сапоги: если бы еще и ноги промокли, то все, я бы перестала играть в эти игры! Да, храбриться я умела, особенно, когда никакой видимой опасности, кроме сырости и затхлости, не наблюдалось. Но я прекрасно помнила: первое испытание — сила. Физическая или магическая — неважно, главное, показать ее. А как быть, если нет ни того, ни другого? Надеюсь, ловкости и смекалки будет достаточно…

Я ощутила раньше, чем увидела: тоннель заканчивался — в лицо дыхнуло свежестью. Это хорошо, потому что вода доставала мне почти до колен. Еще немного и высокие ботфорты, одолженные у Илу, намокнут и изнутри тоже.

Небольшое плато, на которое я вышла, было все также в пещере, но своды много выше, воздух свежее, а узкая кладка вдоль стен позволяла обойти текучий ручей. Я пойду за водой — куда-нибудь да выйду. Но лучше идти по суше, верно ведь?

Я резко обернулась, услышав странный шорох. Мне послышалось? Или нет? Осмотрелась. Все было тихо, но как-то тревожно. Сглотнув вязкую слюну, я постаралась успокоиться: ну что здесь может быть такого страшного? Черт, Дьявол, Дестра! Да здесь, что угодно может быть!

Шорох повторился, а потом я услышала треск. Никогда не слышала, как трещат хвостами гремучие змеи, но сразу узнала звук. Оборачиваться и проверять не стала: у меня сапоги, а змеи летать не умели, и вообще, лучше прикинусь одуванчиком. Но для верности погладила длинный кинжал, висевший на поясе в кожаных ножнах. Нам пятерым разрешили взять оружие: нож, меч, копье. Копье оказалось больше меня, меч я даже поднять не смогла, осталось только колюще-режущее приемлемых размеров.

Я не торопилась, осторожно шагая по узкой тропке. Шаг, два, пять — у меня в запасе вечность. Отчего-то вспомнились слова Илу: испытания нас не убьют, но больно будет. Эх, как бы обойтись без этого самого «больно»? Придумать я не успела — женский крик эхом ударил в каменные своды. Я побежала.

Вода в ручье стала глубже, точнее нет, сам ручей превратился в темное озеро, в середине которого я увидела барахтающуюся Дору. Ее словно бы что-то удерживало, не давая уцепиться за камни и подняться на тропу.

— Держись! — крикнула я, ухватившись за острый булыжник и свесившись вниз, к самой кромке воды.

— Не могу! — Дора тянулась ко мне, но пальцы соскальзывали, а ее затягивало в темную пенящуюся воду.

— Давай! — Я сама практически упала в озеро, но мне удалось ухватиться за ремешок на ее руке. Что есть мочи потянула, пока наши пальцы не сомкнулись на запястье друг друга. — Есть! — воскликнула я, когда помогла Доре оказаться на камнях.

— Спасибо, — выдохнула она и что есть силы толкнула меня в воду. Ах ты ж сучка кудрявая! — Ничего личного, полукровка, — бросила Дора и побежала по тропе.

Я убрала выбившиеся из хвоста налипшие пряди. Вот так и помогай людям, то есть темным норнам. А потом снова услышала треск. О-оу… Я резко развернулась в воде, стараясь грести к «берегу» и не выпускать из виду огромную тварь, нависшую надо мной. Василиска заказывали? Да-да, я поклонница «Гарри Поттера», но на его месте никогда не мечтала оказаться!

Гигантский змеиный язык попробовал воздух возле меня, а вертикальные зрачки гипнотизировали. Я совсем не герпетолог, но такие глаза указывают на ядовитость особи, нет?

Я притаилась, вжимаясь в каменный берег. Зрачки хоть и вертикальные, но взгляд, хвала всему, чему можно молиться, в камень не превращал, да и размеры чудовища были скромнее. Такая приличная анаконда с огромными клыками.

— Гото-фа умерр-еть?

Черт, да она еще и разговаривает!

— Я — нет.

Змееподобное чудище оскалилось и, разинув пасть, бросилось на меня. Я резко нырнула. Идея не самая лучшая: бегать от змеи в воде — трижды ха! Выплыла чуть в стороне, едва не запутавшись в мощных кольцах — длинная зараза!

Я шумно вдохнула и подтянулась на руках, выбираясь на камни, острые и большие. Тварь хвостатая молниеносно кинулась за мной — я едва успела отскочить за высокий камень.

— Те-пее нее спряя-тт-а-ть-сяя…

Это я уже поняла, поэтому рывком достала кинжал из ножен и смело вышла из укрытия: сейчас или никогда. Игра в кошки-мышки вымотает только меня, а еще нужно умудриться отрубить змее голову. М-да, задача.

— Слаб-ффая полу-кк-ро-фф-ка…

— Скилла не хватает говорить нормально? — Я прикусила язык: дерзить чудовищу — плохо, Лиза, очень плохо. Змея приготовилась к нападению, но не быстрому: она играла со мной и для пущего эффекта затрещала хвостом. Так, мне пора трубить отступление.

— Ах! — воскликнула я и сделала самое ошеломленное и испуганное лицо. — Что это?!

Это не могло сработать, но эта тварь невиданная выросла не в московском дворе с оболтусами и шалопаями, любившими хватать за нос и делать «сливку» зевакам вроде меня. Змея качнулась и грациозно обернулась, а я, удобней перехватив кинжал, прыгнула на мощное тело. Это единственный шанс. Надеюсь, отражения тоже бессмертны. Помоги мне боже!

Чудище зашипело и булькнуло, когда я с остервенением всадила нож в основание шеи. Мои удары были хаотичными, но я не останавливалась ни на мгновение, даже тогда, когда ее выступающие клыки впились мне в руку. Больно! Как же больно, твою мать! А еще мощные кольца сдавливали ноги — я была близко к голове, но недостаточно, чтобы змея не могла обвить хотя бы часть меня. Было больно и страшно, но я продолжала пробивать красно-белую чешуйчатую кожу — никогда не видела такого окраса. Хотя что я знала о змеях?! Внезапно крепкая хватка ослабла — я снова почувствовала свои многострадальные конечности, потом чудовище вместе со мной рухнуло в воду.

Проверять, мертво ли оно, я не стала. Наоборот, улепетывала, аж пятки сверкали. Быстрыми частыми гребками доплыла до камней — воды стало еще больше — и выбралась.

— Так-то, анаконда недоделанная! Я на верхушке эволюции, и меня не сожрать! — с этими словами я обернулась и ахнула по-настоящему.

Вместо огромной змеи в воде вниз головой лежала женщина. Ее бледная кожа отчетливо выделялась на темной глади, а алые длинные волосы живописно раскинулись по поверхности.

Это что такое?! Оборотень, что ли?! Но как же?! Это я, получается, убила вроде как наполовину человека?! Или норна? Как же их разобрать-то?! Я ринулась обратно — нужно помочь… Но вовремя остановилась и попыталась мыслить рационально: могу ли я помочь ей в данных условиях? Нет. Могу ли я помочь себе? Да, черт их всех побери, я просто обязана спасти себя!

— Извини, — шепнула я и бросилась вверх по тропе.

Ноги ощутимо дрожали — видно, это существо мне что-то передавило. Только что можно передавить в голени? Глупыми мыслями я пыталась отвлечься от «убийства». Со мной столько всего произошло за пару месяцев, что я здесь, но это происшествие было самым страшным. Меня чуть не убили, пусть и не взаправду. А я? Я убила ее тоже понарошку? Ведь понарошку, да? Разве это все может быть правдой? Это очень странное чувство: верить и не верить одновременно; понимать и принимать и с такой же силой отрицать эту реальность. Кажется, мне самой грозит биполярное расстройство личности. Я даже рефлексирую как-то вяло и отстраненно. Где-то внутри даже разрасталось чувство, что этот мир мне странно близок, но я не понимала чем.

Рука задрожала, и я закусила губу. Кровь из ран, оставленных оборотнем, уже не текла, но жгло сильно. Неужели действительно ядовитая была? А может, я в змею обращаться начинаю?! Ой, нет! Терпеть не могу пресмыкающихся! Норны, наверное, не могут стать оборотнями, а отражения?! Дестра! И спросить не у кого!

Я слабо улыбнулась. Вот уже и ругаться начала, как все темные. Привыкаю. Резкий порыв ветра ударил в лицо — кажется, скоро выберусь из пещеры! Пара минут, и я пожалела, что вокруг больше нет воды. Огонь. Душный и яростный. Неумолимое пламя сопровождало, сколько видно глазу, высокую крутую лестницу. Сколько здесь ступенек даже представить сложно. И это мне нужно пройти? Серьезно?! С раненой рукой и дрожащими ногами?! Бля… Извините, но никакое «дестра» здесь просто не подходило.

Я стояла, тупо созерцая следующее испытание, пока первая капелька пота не скатилась по спине. Одежда просохла моментально, а волосы даже нагрелись — теперь у меня на голове котелок с раскаленным золотом. Ладно, упасть и больше не подняться я смогу и на ступеньках. Может, там прохладней? Напарилась я в этой бане.

Сначала я шагала бодро, потом волочилась, рукой тянула за штанину, чтобы нога сделала рывок — если за мной наблюдали, то выглядела я презабавно, наверное. Сейчас ползла, просто ползла. Вот тебе и испытание воли. Я не знала, в чем оно заключалось, но предпочитала не останавливаться. Буду ползти, катиться — правда, это только вниз — методично переставлять каждую конечность, но не остановлюсь.

На ступеньках, кстати, кроме меня родной-любимой, никого больше не обнаружилось. Все, видно, уже закончили, одна я улитка. Интересно, как далеко продвинулась? Кажется, что вечность иду. Даже к жару от огненных перил привыкла. Или он стал меньше? Я прислушалась к ощущениям. Стало свежее, или у меня уже галлюцинации на фоне тотального перегрева? А еще рука стала болеть меньше. Я потрогала ее на всякий случай — не отмерла вроде. Пальчиками пошевелить могу. Жизнь налаживается!

Я выпрямилась и зашагала, словно хлебнула водицы из колодца вечной жизни. Не знаю, что это за магия такая, но спасибо. В скорости я достигла мраморной площадки, на которой стояло огромное кривое зеркало и… Лэндо. Что такое не везет и как с этим бороться?.. Вопрос, конечно, риторический.

Он стоял возле зеркала, спиной ко мне и казался очень напряженным, но, заслышав шаги, резко обернулся.

— Полукровка?! — Его губы изогнулись в полуулыбке. — Не ожидал. — И мне эта улыбка не сулила ничего хорошего. В его руке материализовался огненный шар. Лэндо что, из меня барбекю собирается сделать?! Темные, мать их так и эдак! И этот же сделает, не поморщившись. Терпеть ведь меня не может!

И ведь именно эта готовность следовать за целью даже по головам сделает из него в свое время высшего. Поганец. Да и сила у него уже расцвела, а после инициации, скорее всего, станет еще сокрушительней.

Я тоже вздернула подбородок: а что, только этому чистокровному можно аристократическим носом дырку в небе пробивать! Лэндо надменно улыбнулся, и я не смогла не признать, что сейчас он был красив. Красив по-мужски, словно эти испытания преобразили его, закалили силу и волю. Осталось только сердце. Но я сомневалась, что оно у него есть. А еще характер дрянной и вряд ли изменится. Судя по Его Милости Темнейшему, невыносимость у могучих темных довеском к силе шла.

«Ну давай же!» — мысленно крикнула я. Чего тянешь?! У меня уже шуточки заканчиваются. Скоро нервничать начну.

Лэндо странно скривился и погасил шар, бросив:

— И так не пройдешь.

— Почему это? — не выдержала я. Раз меня поджаривать не собираются, может, получится диалог?

— Потому что полукровка.

Он не стал пояснять, просто шагнул в зеркало. Я не стала отставать и поспешила за ним. Не знаю, куда подевался Лэндо, но я оказалась на залитой солнцем террасе. На моих руках больше не было следов крови, наоборот, они были чистыми и ухоженными, а пальцы унизаны кольцами с драгоценными камнями. Я осмотрела бледно-розовое платье с пышной юбкой, а мою грудь совершенно точно сжал корсет! Это куда меня занесло? Понять я не успела, меня захлестнули чувства и мысли. Боль, страх, ненависть. Я кинулась на вошедшего мужчину.

— Я не выйду за него! Ты меня не заставишь!

— Успокойся, Лийсан! — прикрикнул отец. — Этот брак спасет тебя от позора…

— Это тебя он спасет! — в отчаянии крикнула я. — Ты продаешь меня! Неужели деньги для тебя главное?!

— Да как ты смеешь! — Он схватил меня за руку. — Спуталась с врагом, легла с ним и теперь хочешь выродка от него родить. Не выйдет!

— Он любит меня!

— Он никого не любит!

Я чувствовала, как боль затопила от этих слов. И сомнения, много сомнений. Не любит… Не любит…

— Пойдешь к знахарке, она избавит нас от проблем.

Я ахнула, размазывая соленые слезы по лицу.

— Нет, ты не заставишь меня… — шепнула бескровными губами, отчаянно комкая розовый шелк платья.

— Я потащу тебя силой! — крикнул отец.

— Папа… — больше я ничего не сказала, кинувшись к увитым плющом перилам. Я умру, но не сдамся. Я умру. Умру…

Стоп! Успела затормозить, когда одна нога перемахнула через бортик.

— Лийсан! — мужчина кинулся ко мне.

— Не подходи! — крикнула Лийсан. — Я прыгну! Ты все равно убьешь меня!

Не прыгнешь! Нет, это не мои чувства! Я — Лиза Соколова, и я никогда не испытывала такой беспросветной боли. Я никогда не теряла надежду! И ты не потеряешь! Ты справишься! Я говорила это своему отражению, пыталась удержать от опрометчивого шага. Мы сильные! А он нас любит и не допустит, чтобы нам было плохо. Я не знала, кто этот «он», но была отчего-то уверена, что это настоящее, эта любовь.

Лийсан, не без моей помощи, осторожно вернулась на террасу, и мы отбросили руки отца. Она упрямо вздернула подбородок, и я улыбнулась внутренне: мы справимся, мы все выдержим, мы будем счастливы.

Выдохнуть я не успела, наоборот, дышала часто, быстро работая лапами. Лапами?! Вокруг лес и звездная ночь. Я остановилась и протяжно завыла, словно бы спрашивая совета о молчаливой луны. Под подушечками когтистых пальцев — мягкая трава и острые камешки, зрение было острым, ночным, а калейдоскоп запахов ошеломлял. Я чувствовала живое тепло собственного меха, пахнувшего ярким мускусом, а мои мышцы были там, где их быть не могло. Выскочив на поляну, я увидела темный мужской силуэт и потерялась в чувствах волчицы.

Я зарычала, припадая на задние лапы, готовясь к атаке. Шерсть на загривке встала дыбом. Я растерзаю его, или умру сама — третьего не дано! Ненавижу! Ненавижу. Ненавижу! Сердце во всех моих ипостасях разрывалось от боли. Я хотела быть с ним, но это безумие! Одержимость! Я покончу с этим! Но почему я не вижу его? Лицо мерзавца, околдовавшего меня, скрыто в неясной мутной дымке. Я тряхнула мордой. Не понимаю, что за морок такой?!

«Это все нереально!» — вдруг поняла, ощерившись еще пуще. Отделить свою личность от сознания волчицы оказалось сложнее. В ней было столько ненависти и страсти, боли и желания, что я, Лиза, или даже Лиса, захлебывалась в пучине отчаяния. Волчица хотела убить этого мужчину, или погибнуть от его руки, но во чтобы то ни стало разорвать пагубную тягу. Она любила и ненавидела одинаково яростно. Но эти чувства не мои. Я, Лиза Соколова, никогда ни к кому ничего подобного не испытывала. Это не моя реальность, но раз я здесь, значит, могу изменить участь своего отражения.

«Тише, девочка, — шепнула волчице. — Оставь его. Не делай этого. Нам не станет легче. Любовь и ненависть всегда рядом. У всего должно быть две стороны. Оставь его сейчас». Волчица заскулила, посмотрев на него. Как же она любила. Да, любила и желала его. Это сильнее ненависти. Она развернулась и пружинистым прыжком перепрыгнула через поваленное дерево, скрываясь в лесу.

А я, последний раз вдохнув успокаивающий запах ночи, оказалась в небольшой девичьей спальне. По всем законам логики передо мной должен был предстать мир людей, мой мир! Но это не он. В моем мире нет Светлейшей Кассандры.

Она что-то говорила, но я не могла разобрать слов. Меня пыталось поглотить страшное отчаяние, тоска и разочарование. Но мне легко было их контролировать. За два первых сеанса я научилась отделять себя от отражений. Но я все чувствовала, больно было не меньше. Моя рука, спрятанная под подушкой, сжала нож. Я провела подушечкой пальца по лезвию — на нем были выбиты древние руны. Мы не сможем убить ее, Светлейшую, нашу мать, но, возможно, мы хотя бы привлечем ее внимание. То внимание, которое должен получать ребенок, а не орудие чьей-то мести.

— Ты должна учиться! Должна развивать в себе физические качества. В тебе нет магии, так хотя бы учись быть женщиной! Деон не обратит внимания на такую пресную особу!

Лиса увядала. С каждым словом увядала. Ее свет угасал, а решимость покончить со всем крепла. «Мы не будем этого делать», — шепнула я. Это ничего уже не изменит, но мы хотя бы не растеряем наш свет.

Мы встали, оставляя нож под подушкой, и молча подошли к Кассандре. Как же мне повезло, что мои родители любили меня. Как жалко детей, лишенных тепла и ласки. Светлейшая замерла, всматриваясь в наше лицо.

— Лиса? — Она отчего-то казалось потерянной.

Мы обняли ее. Крепко. Пытаясь достучаться до той, что должна нести абсолютный свет. Светлейшая одеревенела в наших руках, не привыкла проявлять чувства, тем более материнские — я знала это через Лису. Потом обняла нас в ответ и последнее, что я услышала, было:

— Я просто хочу, чтобы ты была сильной.

Мои глаза открылись, вбирая в себя ласковый сумрак лесной поляны. Золотистые лучи закатного солнца бросали на крупные глянцевые листья искры света. Было тепло и легко. Я много узнала и все помнила. Теперь я наконец поняла. У всего должно быть две стороны. Нет тьмы без света. Нет света без тьмы. Я стала обновленной. Словно очистилась. От чего — это сложно было объяснить, но можно прочувствовать. И я прочувствовала, ощутила всю бурю, что бушевала и в Темных, и в Светлых норнах. Но самой яркой, самой яростной была всепоглощающая ненависть к противоположной стороне. Они впитали ее с кровью, молоком матери и памятью. Ненависть взращивали и культивировали, но любой эмоцией нужно уметь управлять и направлять. Ее нужно было обуздать. Обуздать эту жажду в себе самом. Мне, Лизе Соколовой, было легко, но я поняла, что имел в виду Лэндо. Полукровка бы не прошла, не справилась бы, а во мне не было ненависти и злости на Стороны и Равновесие. Я не ненавидела себя. Мое сердце еще не обожгла страстная любовь, а души не отравила черная ненависть. Вероятно, поэтому я смогла пройти и не погибнуть. Не допустить гибели своих отражений. Кроме Лисы. Сейчас ее уже не спасти…

Или ненависть сожрет тебя, или ты станешь сильнее…

Эти слова магической вязью древних рун отпечатались на моем запястье. Я прошла и стала сильнее! Порыв прохладного ветра донес запах травы и дождя, отбрасывая золотистые волосы назад. Мне пора возвращаться. Я смело шагнула в вихрь. Не знаю, что меня там ждет, но больше не боялась.