По ту сторону Тьмы. Книга первая

Евгения Владон, 2023

Вы когда-нибудь просыпались там, где не должны были проснуться?.. После чего уже хотели бы проснуться по-настоящему, но, увы. Реальность то, что воспринимает наш мозг, или всё куда сложнее, как нам кажется или представляется?Мия тоже не ожидала очнуться в мире, который не узнавала, но при этом испытывала необъяснимое чувство дежавю. Особенно к определённым лицам и связанных с ними вещам. Осталось теперь только узнать, что же это за реальность, кто такой Князь, и зачем она ему понадобилась в его жуткой Тёмной Башне на той стороне Тьмы.

Часть первая. Где-то там…

1.1

Один или пару раз (Мия точно не помнила), ей и вправду снился необычный град, с высокими стенами, круглыми башенками и огромным центральным куполом из чистого злата. Сам город проступал из облаков и над ландшафтными равнинами на приличном отдалении. Тогда Мия летала высоко над землёй среди клубов то ли густого тумана, то ли тех же облаков, подобно ребёнку в детских сновидениях.

Ей и раньше снились города, в которых она никогда раньше не бывала (хотя вполне могла их видеть где-нибудь по телевизору или в фильмах), но их необычные улицы, бульвары, парки и набережные всё же оставляли в памяти девушки неизгладимые впечатления, как если бы она гуляла по ним в реальности. Причём она так же могла летать над ними, как и над этим далеко не современным градом, больше похожим на ожившую картинку со страницы фэнтезийной истории. Как и пытаясь вспомнить увиденное во сне в мельчайших деталей, после пробуждения…

Пробуждение…

Какое интересное слово.

Обычно она никогда не спала в автобусах или поездах среди бела дня. Но в этот раз Мия всё же отключилась. Как надолго? Этого она уже никогда не узнает, поскольку проснуться ей пришлось в разгар шокирующего безумия и полного хаоса, когда автобус перевернулся…

И, нет, он не просто перевернулся. Его крутануло в «воздухе» несколько раз, как если бы его затянуло в воронку смерча или водоворота, поэтому все, кто находился на тот момент в его чреве, ощутил себя буквально грязным бельём внутри барабана стиральной машины. Испуганные или даже истошные крики с нечеловеческими воплями. Не менее оглушающий грохот со сводящим сума скрежетом, лопающихся со всех сторон металлических стен. Но и эта какофония так же резко оборвалась, как и взорвалась до этого в голове Мии, будто выстрелом в упор (или ударом огромного колокола по затылку), едва автобус перестало крутить по асфальту, как пустую жестяную банку из-под собачьей консервы. Хотя сам автобус продолжал ещё какое-то время «скользить» с выворачивающим оцепеневшее сознание скрипом на боку по непонятной и явно каменистой поверхности, пока гравитация с силой собственной тяжести не остановили его уже окончательно.

Где-то с полминуты (а может и больше) Мия не могла понять, где находится. К тому же, её чем-то неслабо придавило, распластав или выкрутив в неудобной позе между спинками сидений и навалившихся сверху вещей (возможно и чьих-то тел вдобавок). Когда автобус перестало крутить в воронке «кроличьей норы», тогда-то девушку и перестало мотылять по салону в том хаотичном коловороте, в эпицентре которого она пробудилась после очень даже приятного сна.

Теперь же её буквально припечатало к той стене массивного транспорта, который прочёсывал своим немаленьким боком, как брюхом, пересечённую местность неизвестной ей локации. И, кажется, она прижималась всё это время щекой к ледяному стеклу, которое, каким-то чудом так и не лопнуло, а ей после этого не снесло голову о ближайшую кочку или встречный на пути камень. Зато Мия прочувствовала каждой клеточкой парализованного тела и трение автобуса о землю, и его угрожающую тряску с частью веса, которое в любой момент могло обрушиться на неё сверху и расплющить в прямом смысле данного слова, как букашку о стекло.

Видимо, именно поэтому она и не сумела пошевелиться, когда всё наконец-то закончилось и её накрыло какой-то неестественной, будто оглушившей до полной контузии тишиной. На самом деле, ей просто не хотелось шевелиться. И не из-за того, что в подсознании всплыло одно из главных правил при авариях, почерпнутых ею на уроках первой медицинской помощи — никогда не трогайте пострадавшего и не перемещайте его с места на места до приезда скорой, дабы не усугубить его состояние или вовсе не убить из-за возможного внутреннего кровотечения. Просто сейчас она ощущала себя и вправду, как во сне, где порою не чувствуешь собственного тела, как и не имеешь никакого понятия, кто ты или что. Хотя при этом прекрасно осознаёшь, что это всего лишь сон.

— Эй!.. Все живы? — чей-то мужской и явно до смерти перепуганный (и при этом немало удивлённый) голос попытался пробиться до слуха Мии сквозь плотную пробку то ли реальной контузии, то ли присыпавших её сверху вещей, а то и всего сразу. Она почему-то решила, что голос принадлежал водителю, нехило ошарашенного только что пережитой им катастрофы и тем фактом, что он каким-то чудом остался в живых и, скорей всего даже, невредимым.

— Что случилось?.. Как такое вообще могло произойти?..

— О, боже!.. Боже! БОЖЕ!

— Кто-нибудь… Помогите! Ради всего святого! Помогите!

–…Марти! Где ты? Ты меня слышишь? О, господи! МАРТИ!

Постепенно гул жалобных, чаще стонущих или причитающих голосов начал множиться, нарастать и усиливаться, подобно снежной лавине или тому же хаосу. Правда, на этот раз, акустическому. Хотя движения с поползновением выживших пассажиров тоже принялись к нему подключаться, но пока ещё не достигая характерной вибрацией местоположения Мии.

Девушка всё же сумела пересилить парализовавшее её оцепенение, хотя бы для того, чтобы убедиться, что она в действительности не спит. Притом, что больше всего ей сейчас хотелось выяснить, насколько относительно или не относительно она цела и в каком процентном соотношении плачевного состояния на данный момент пребывает.

Она открыла глаза, несмотря на тот факт, что просто до безумия боялась это делать. Ведь её совершенно не радовала переспектива оказаться в кромешной тьме, под неподъёмными завалами чужого багажа. Задыхаться от паники и осознания, что её могут не услышать или не найти, не хотелось в эти и без того убийственные секунды от слова совсем. Но, как ни странно, чудо не миновало и её.

Ей кое-как всё же удалось определиться и в самом пространстве, и даже пошевелить руками. Да, небольшая боль (очень сильно приглушённая адреналином, который всё ещё пульсировал в висках вместе с сумасшедшей аритмией и шипящей кровью), будто электрическим импульсом прошлась через тело девушки насквозь и чуть ли не все нервные окончания. Но на сумасшедшие спазмы, вырывающие из горла нечеловеческие стоны, они совершенно не походили. Мия даже ненадолго удивилась. Хотя онемение, охватившее практически все части тела, вполне могло притупить любую боль, в том числе и от переломов костей.

— Помогите!.. — ей пришлось набраться сил и побольше воздуха в лёгкие, чтобы хоть что-нибудь выдавить из себя. Пусть поначалу и казалось, что голос у неё пропал вместе с немалым количеством притупившихся эмоций. — Я здесь! Кто-нибудь… Меня кто-нибудь слышит?

Да, её услышали. И, конечно же, помогли вылезти из-под завалов. Даже если бы ей и не удалось ни до кого докричаться, её бы всё равно откопали. Если и не сразу, то чуть позднее. Если и не сами пассажиры, то уже совсем другие «спасатели»…

— Это просто немыслимо… Как такое вообще могло произойти?..

Постепенно, накал страстей тоже поубавился, и кто ещё совсем недавно бился в истерике от пережитого кошмара, уже просто шмыгал носом и пытался, во что бы то ни стало, выбраться наружу. Самые активные и максимально уцелевшие, практически не сговариваясь, приняли на себя ответственность за остальных менее удачливых пассажиров, коих постепенно, но, не слишком затягивая по времени, один за другим вытащили из автобуса через аварийный люк на крыше, у которого, видимо, ещё во время кручёного штопора по асфальту, попросту оторвало «дверцу».

— И где мы теперь?..

— У кого-нибудь тут ловит связь?

О своём сотовом Мия вспомнила уже после того, как выбравшись наружу из тёмного чрева междугороднего автобуса, принялась вместе с остальными выжившими растерянно оглядываться по сторонам. А, судя по количеству прибывающих пассажиров, уцелели практически все — около двух дюжин человек, включая водителя. Даже пёсик какой-то пожилой и очень похожей на Джессику Лэнг дамочку, коего заметно успокоившаяся хозяйка уже успела вытащить из повреждённой переноски, теперь во всю с ним сюсюкалась и тискала в своих ревностных объятиях от переизбытка чувств. Будто никого ценнее и важнее на данный момент, кроме как этого пучеглазого и дико трясущегося грифона с тёмно-шоколадным окрасом для неё больше не существовало.

Хотя, возможно, так оно и было. Странно, что эта давно немолодая женщина, которой явно уже перевалило за три четверти века, вдруг стрельнуло в голову в столь сумасшедшую августовскую жару пуститься через целый штат к чёрту на кулички. Не хватило денег на эконом-класс в самолёте?

— Что это за место? Долина монументов? Мы что, в Аризоне?

Мия поняла, что её мобильный, скорей всего, затерялся где-то среди прочих перемешавшихся в общей болтанке вещей, вместе с её спортивной курткой и рюкзаком глубоко во внутренностях автобуса. Но лезть обратно так скоро за своим скарбом пока не тянуло. Хотелось хоть немного отдышаться после пережитой встряски и вернуть былую способность к аналитическому мышлению. Желательно здравому и максимально рациональному.

Долина монументов? Или какая-то выжженная под палящим солнцем до бела степь с потрескавшейся землёй (но никак не песком). Где-то на горизонте, с затянутым свинцовой дымкой грозовых туч, кажется, и вправду виднелись верхушки или же просто очертания тёмно-красных останцев (если это действительно были останцы).

Странно. Мия представляла себе долину монументов более скученную и не столь ровную. Да и как их автобус вообще умудрился перевернуться на этой идеально накатанной трассе?

Дорогу девушка тоже видела, включая след, оставленный перевернувшимся автобусом после случившейся с ним катастрофы.

— Вам ничего не кажется странным? — один из пассажиров, пятидесятилетний смуглый мужчина с блестящей лысиной и недельной почти иссиня-чёрной щетиной, тоже внимательно разглядывал местные окрестности, приставив ладонь козырьком ко лбу и болезненно щурясь от ослепительной белизны мёртвой пустыни.

— Вы о том, что здесь нет ни единого столба электропередачи и хоть какого-то дорожного знака? — ему ответил более молодой парень — долговязый растаман с длинными аккурат до пояса рыжими дредами и выгоревшей практически до бела очень куцей бородкой. Молодой человек неопределённого возраста (может двадцати лет, может и тридцати) также оборачивался вокруг своей оси в нескольких ярдах от автобуса, безрезультатно пытаясь поймать на свой сотовый хоть какие-то признаки мобильной связи. Вот только нигде, на весь подпадавший под поле зрения радиус окружавшей их местности, даже на самом дальнем горизонте не просматривалось ни единой вышки базовой станции со стационарными антеннами.

Сплошная пустота. Будто они попали в какую-то никому неизвестную и абсолютно дикую часть страны или зону, отрезанную во всех смыслах от привычной человеческой цивилизации. Или на альтернативную планету Земля, где кроме асфальтированных автотрасс больше не существовало никаких иных благ из современного и всем известного мира.

— И не только об этом. — ответил лысый латинос, хмурясь ещё больше и в какой-то момент застывая на месте будто в оцепеневшей позе.

Мия проследила за его взглядом и поняла, что он смотрит в самый конец той дороги, с которой съехал их автобус, и чья выбеленная под солнцем змеящаяся лента упиралась в край горизонта под небольшим подъёмом вверх где-то в шести милях от места аварии. Вот только понять, ехали ли они туда или оттуда — оказалось той ещё задачкой на миллион долларов.

Как только немолодой мужчина закончил свою задумчивую и ничего не объясняющую фразу, сотовый рыжего растамана неожиданно издал весьма характерный звук вибрации, а после разразился рингтоном-песней от группы Shinedown «MONSTERS».

Вздрогнули, наверное, все, кто находился тогда рядом с ними на расстоянии не менее пяти ярдов, как и резко замолчали, удивлённо оглядываясь к хозяину мобилки и мало что понимая из происходящего, как и сам долговязый.

— Разве такое возможно?.. — пробормотал будто самому себе под нос раста, внимательно вглядываясь в сенсорный экран китайского айфона и явно не решаясь принимать звонок от неизвестного ему абонента.

— Вы собираетесь отвечать или как? — первой не выдержала хозяйка нервничающего грифона, в коем-то веке оторвавшись от своего драгоценного питомца и с нескрываемым раздражением взглянув на малость отупевшего рыжего балбеса.

— Может включить громкую связь? — а это кто-то посоветовал из остальных, выбравшихся наружу пассажиров и потихоньку теснящихся любопытной группкой в сторону «зазвонившей» мобилки.

— Да, точно. — растаман наконец-то очнулся, рефлекторно закивав и принявшись что-то настраивать на телефоне за пару секунд до того, как принял звонок. — Алло! Меня кто-нибудь слышит?

«Что, сладенький? Уже заждался папочку? Ну, потерпи ещё пару минуток, рыжик. Мы уже близко. Очень и очень близко.»

1.2

Казалось, их буквально накрыло куполом гробовой тишины всех без исключения, а некоторые даже застыли в немом молчании с недоумёнными выражениями лиц. Если бы не ехидный и весьма самоуверенный мужской голос с хриплыми прокуренными нотками, раздававшийся из чёрного айфона пугающим доказательством своего реального существования, Мия бы точно решила, что оглохла. А это странное потрескивание, свойственное радиосвязи с характерными помехами в эфире и вовсе выглядело чем-то ирреальным, будто наложенной поверх чистой стерео записи инородной и совершенно не вписывающейся в происходящее звуковой аномалией.

— Кто это?.. С кем я говорю? — растаман пришёл в себя, наверное, самый первый, определённо не зная, как правильно реагировать на услышанное и что говорить в ответ.

От раздавшегося из динамика мобилки скрипучего смеха незнакомца вздрогнули все без исключения, разве что не подпрыгнули на своих местах от неожиданности.

«Скоро узнаешь, сладенький. Меня ты точно ни с кем не спутаешь…»

— Что это всё значит? — в этот раз голос прорезался у пожилой «Джессики Лэнг», видимо, не по собственной воле решившей подключиться к разговору. — Кто вы такой и почему говорите с нами в подобном тоне? Нам, между прочим, нужна помощь! У нас тут жуткая авария произошла, с жертвами и прочим…

«Не переживай, мамочка. Мы уже скоро будем и позаботимся обо всех вас по полной программе. Смотрю, улов нас ждёт сегодня весьма и весьма жирный…»

— Улов? Какой ещё к чёрту улов?.. — кто-то из основной группы пассажиров повторил за незнакомцем услышанное слово, словно и вправду пытался разгадать данную шараду столь незамысловатым способом. Правда, развить свою мысль так и не успел.

— Вон они! — произнёс негромко, но и не совсем уж тихо лысый латинос, который всё это время пристально наблюдал за дорогой у горизонта.

Казалось, и все остальные стали слышать то, что до сего момента выглядело слуховой галлюцинацией, смешанной с шумами из айфона. И этот звук действительно нарастал, по мере приближения издававшего его транспорта. Причём, как вскоре выяснилось, он исходил отнюдь не с одной стороны, как думалось до этого немолодому латиносу и тем, кто вместе с ним смотрел в одну определённую точку.

Мия как раз обернулась в противоположное от «западного» горизонта направление, когда поняла, что это было вовсе не эхо. Позади неё тоже слышалось и уже явственно усиливалось характерное рычание неавтомобильных моторов, скорее, больше похожих на тракторные или, на худой конец, мотоциклетные. Но, как вскоре выяснилось, принадлежали они массивным квадроциклам, военным внедорожникам и даже целому бронированному фургону. Не сказать, что их было бесчисленное множество, но их общее количество вполне соответствовало количеству всех пассажиров попавшего в аварию автобуса. А это было далеко не мало. Особенно, когда весь этот внушительный, железный и летящий со всех сторон рой, припорошенный дорожной пылью, вспененной им же в клубы плотного «тумана», буквально оцепил всё место катастрофы плотным кольцом.

Если у кого-то из уцелевших с междугородного рейса Нью-Йорк-Монреаль и возникла в тот момент бредовая идея побежать, то длилась она ровно столько же, сколько ей хватило общего времени на своё изначальное зарождение.

— Что… Что здесь происходит?.. Это какая-то шутка? — «Джессика Лэнг», вцепившаяся мёртвой хваткой в до смерти перепуганного грифона, крутилась на своём месте, как заведённая, и до последнего не желала верить в творящийся вокруг них Армагеддон. Как будто она и вправду искала затравленно бегающими глазками хоть какую-то брешь в плотном оцеплении, неважно в каком именно виде — в проходе в параллельное измерение, или в образе самого президента страны.

Мия тоже мало что понимала, но, в отличие от пожилой истерички, не испытывала схожей паники. Будто недавно перенесённый стресс с запредельными дозами адреналина притупил большую часть врождённых чувств самосохранения, куда входил тот же страх. Хотя слабость в ногах и руках всё же ощущалась очень даже существенно. Видимо, поэтому девушка и понимала, что ей не хватит сил не то что побежать, но и сделать со своей стороны хоть какое-то уверенное или просто осознанное движение.

— Угомонись, мамочка. — уже знакомый мужской хриплый голос оборвал причитание хозяйки пёсика практически в тот самый момент, когда здоровенный и полностью запылённый квадроцикл с восемью массивными колёсами вдруг резко затормозил перед пожилой женщиной (обдав ту сухой струёй жёлто-белого «песка») едва не завораживающим эффектным разворотом. Сидевший за его рулём внушительных размеров водитель в кожаном прикиде из киновселенной «Безумного Макса» демонстративно сместил обоими руками в больших кожаных перчатках защитные окуляры специальных очков-гоглов со своих ярко-бирюзовых глаз на чуть припудренный дорожной пылью лоб.

Казалось, в этот момент заглушили моторы своих железных скакунов и остальные представители взявшейся из ниоткуда банды пустынных рейнджеров. Поэтому многие и сумели расслышать уже такой знакомый для большинства пассажиров автобуса голос.

— Тебе же не пятнадцать годиков. Должна уже знать, как себя вести с большими и очень серьёзно настроенными дядями.

— Да кто вы такие, чёрт вас подери! — «Джессика Лэнг» и не думала униматься, хотя метаться из стороны в сторону наконец-то перестала. — Что вам от нас нужно? Вы что не видите? Мы попали в аварию! Нам нужна помощь!

Незнакомец самодовольно осклабился, продемонстрировав большинству оцепеневших свидетелей на удивление целые ровные и из-за грязного «загара» на лице неестественно белые зубы. Притом, что больше всего пугала его невозмутимое поведение главного хозяина положения. Да и впечатляющие габариты сорокапятилетнего качка, как минимум ветерана нелегальных боёв без правил, указывали на его истинный род деятельности без каких-либо дополнительных подсказок. Полностью выбритый череп, несколько абстрактных татуировок, проглядывающих из-под высокого воротника кожаной куртки в стиле мелитари, и совершенно немодельное лицо с выгоревшими бровями и украшенное всё теми же заходящими от шеи наколками с более хаотичными рисунками от давно заживших шрамов.

Вполне возможно, что он был намного моложе, чем выглядел в действительности. Мия почему-то была в этом уверена, как и в том, что не хотела бы попадать в поле его личных интересов и узнавать, чем он любил заниматься у себя в логове вне зависимости от основного рода профессиональной деятельности.

— Кто мы такие? Нас называют по-разному. Но, в основном, стервятниками или падальщиками. Хотя, мы едва не единственные, кто поставляет Князю самое наисвежайшее мясо. Поскольку лучше нас не сыщешь во всей грёбаной Пустоши. И мой тебе совет, мамочка. Если не хочешь очень больших неприятностей на свою трухлявую задницу, постарайся вести себя так, как подобает всем хорошо воспитанными дамочкам твоего никому здесь невсратого возраста. Поскольку подобным тебе экземплярам в нашем прекрасном Остиуме едва ли найдётся хоть какое-то приличное место. В отличие от твоего милого пёсика.

Судя по реакции «Джессики Лэнг» на подробный расклад её самого ближайшего будущего в совершенно незнакомом ей месте, пожилая женщина всё поняла с первого раза и без дополнительных (а, главное, максимально доходчивых) разъяснений. Поскольку в коем-то веке она не нашлась, чем ответить, мертвенно побледнев (практически в тон своим платиново-белым волосам), крепче прижав к своей иссохшей груди нервно хрюкнувшего пса и даже немного попятившись в сторону бездыханно валяющего трупа их несчастного автобуса.

— Умничка. — довольно и ещё шире осклабился лысый верзила.

Незнакомец неспешно и показательно вальяжно принялся слезать с сильно запылённого в открытых местах сиденья квадроцикла, не переставая всё это время осматривать зону аварии и оцепеневших от полного непонимания происходящего уцелевших пассажиров рейса Нью-Йорк-Монреаль.

— Ну, что, сучки? Страшно, да? Понимаю. У вас ведь сейчас голова раскалывается, куда сильнее от вопросов, чем от только что пережитого сотрясения мозга. Хотя могу успокоить всех и на этот счёт. Не ссыте. Всё пройдёт. Тут и не такое вылечивается за пару сеансов глубокой шоковой терапии.

В этот раз верзила даже рассмеялся, перед этим коротко кивнув своим давно спешившимся сотоварищам, которые уже успели взять в плотное кольцо весь тот клочок выжженной солнцем и суховеями земли, где слиплись в кучку, подобно отбившимся очень и очень далеко от общего муравейника мурашкам, нешуточно перепуганные «интуристы».

— Да, шучу, я. Шучу! — лысый «безумный Макс» заметно повысил голос, чтобы его могли расслышать все без исключения. — Мне бы очень не хотелось вас расстраивать, но, увы, реальность такова. Сегодня звёзды сошлись над головой не в вашу пользу. Единственное, что я могу сейчас пообещать каждому и по отдельности с полной уверенностью — то, что ни с кем из вас под моим присмотром ничего ужасного не случится. В наши профессиональные обязанности не входит обработка и потрошение новичков. Всё, чем мы тут занимаемся — это сбором урожая или… снятием жатвы. А вот что с вами произойдёт дальше — зависит от вас и только от вас, сучки. От вашего, мать его, идеального поведения.

Всё так же не спеша или, скорее, вальяжно, он приблизился к онемевшим жертвам аварии, понятия не имеющим, что им всем делать в сложившейся ситуации. Сопротивляться? Бежать? Звать истошными воплями кого-нибудь на помощь или… Продолжать стоять и дальше, судорожно сглатывая в резко пересохшем рту вязкую слюну.

Пока все они негласно приняли последнее решение.

Мия, к слову, тоже успела за предыдущий разговор «Джессики Лэнг» и «безумного Макса» почти незаметно и совершенно бесшумно присоединиться к группе сбившихся пассажиров. Делать резких движений и тем самым привлекать к себе внимание, не тянуло вообще никак и совсем.

К слову, рыжий растаман последовал её примеру даже раньше девушки, успев отключить свой сотовый от греха подальше и спрятать далеко недешёвый гаджет под подол длинной черно-бело-красной шотландки в задний карман джинсов. Правда, всё равно ненадолго.

Что самое примечательное, в отличие от лысого главаря, остальные члены местной банды, действовали куда активнее, слаженней и расторопней. Половина стервятников буквально разбежалась ненадолго врассыпную по всему периметру оцепленного им места, перед тем, как подключиться к действиям сотоварищей, трое из которых забрались в нутро автобуса и уже через несколько секунд принялись выкидывать наружу из обоих открытых люков все найденные им там вещи.

Причём сам предводитель пустынных жнецов продолжал вести себя так, будто его абсолютно не интересовало, чем занимаются его парни, и как именно они этим занимаются. Он уже деловито прохаживался перед пассажирами рейса Нью-Йорк-Монреаль, с интересом разглядывая ближайших к нему «сучек» и продолжая всё это время довольно склабиться при виде немаленького количества только что угодившего им в руки жирного улова.

— Поэтому мой вас совет, девочки и мальчики. Лучше вам пойти на сотрудничество с нами без показательных истерик и требования адвокатов, поскольку с особо буйными у нас тут разговор короткий. С бунтарями мы тоже, как правило, не церемонимся. А, если вам не хочется узнавать, что мы делаем с теми, кто начинает демонстрировать на публику свой мятежный норов, почему-то вдруг решив, что он бессмертный и неуязвимый, как Нео, перед пулями и ножами, тогда не стоит не то что начинать, но и мысленно себе это представлять. Про пробовать даже не заикаюсь.

— Но что вы вообще собираетесь с нами делать? Почему мы здесь и как сюда попали? — впервые кто-то рискнул задать вопрос из «толпы», вроде как перетягивая на себя внимания главаря банды и отвлекая того от других мало что понимающих жертв.

«Безумный Макс» тут же перевёл взгляд неестественно ярких бирюзовых глаз на вопрошающего, без особого труда выцепив говорившего из общей группы и даже ненадолго, будто напрягшийся перед смертельным прыжком хищник, прищурился. Но увидев того самого немолодого латиноса, который первый заметил приближение банды стервятников к месту аварии, заметно расслабился и вновь чуть ли не по-отечески широко улыбнулся.

Кажется, никто из собранного до кучи человеческого улова, не доходил по росту даже до подбородка главаря. Не удивительно, что он смотрел на них всех свысока и с явным превосходством, как по силе, так и по преобладанию абсолютного контроля над происходящим.

— Ничего такого, что бы вы не стали делать с теми, кого собираетесь проводить на дальнейшее перераспределение. Мы обычные проводники — только и всего. Помогаем таким, как вам, интуристам добраться до конечного пункта назначения.

— До какого ещё пункта? — в этот раз не выдержал водитель автобуса, такой же немолодой, как и латинос, мужчина, но с ярко выраженными, как у голубоглазого «безумного Макса» европеоидными чертами. — Где мы вообще находимся?

— У самого входа Южных Врат в наш прекрасный Град на Холме.

— Град на Холме? Вы это серьёзно? — и опять подала свой почти возмущённый голос «Джессика Лэнг», видимо, не сумев сдержаться от распирающего её негодования.

Некоторые из пассажиров рейса Нью-Йорк-Монреаль даже начали оборачиваться и выискивать хоть в какой-то стороне окружающей их Пустоши хоть что-то отдалённо похожее на упомянутый лысым бандитом город. Хоть шпили высотных домов или размытые очертания неважно каких строений.

— А он точно на холме, а не ПОД оным? Надеюсь, вы это всё сейчас сказали не в поэтической форме? — ещё один мужчина-метис лет тридцати пяти и без каких-либо признаков принадлежности к одной из бесчисленных субкультур современной человеческой цивилизации задал свой почти ироничный вопрос.

— Конечно не в поэтической? Я что, похож на Байрона или Эдгара По? Тем более, из меня тот ещё рассказчик. Я ближе к тем минималистам, которые предпочитают один раз показать, а не рассказать, что или как я собираюсь с кем-то сделать. Так куда быстрее и доходчивей.

«Безумный Макс» вновь осклабился, перед тем как опять натянуть на глаза защитные окуляры и развернуться в сторону своего железного скакуна, одновременно отдавая короткий приказ близстоящим подчинённым.

— Пакуйте товар и сразу везите на южный КПП. И хорошенько обыщите каждого. Не хватало мне сценических мизансцен на приёмке от доморощенных «повстанцев». Тем более, Князь изволит присутствовать на пункте выдачи лично — собственной персоной.

— Он уже в курсе поступления свежей партии? — впервые, кто-то из стервятников заговорил со своим боссом, оказавшись менее осведомлённым в происходящем, чем их всезнающий вожак.

— Он сам её и организовал. И теперь ему не терпится распаковать все свои рождественские подарочки.

1.3

Догадаться, что их ждало не менее эпическое продолжение уже успевшему произойти с ними кошмару, было так же несложно, как и понять, насколько глубоко и по самое небалуй они все влипли. Причём противостоять данному раскладу оказалось до банальности нечем. Только продолжать и дальше офигивать с каждой пройденной минутой всё больше и беспросветней, мысленно взывая к провидению и хоть к какому-то относительно счастливому разрешению навалившегося на них pizdeца.

Как ни странно, но Мия (а, возможно даже не только она) до сих пор не испытывала запредельного чувства паники. Да, страшно было. Но те так, чтобы до чёртиков и нестерпимого желания описаться прямо на ходу. Ей вообще казалось, что она находилась под каким-то убойным анестетиком, притупляющим больше чем наполовину стрессовые эмоции и все связанные с ними побочки. Так что геройствовать её не тянуло от слова совсем с самого начала. И то, что никто из стервятников не покусился на её вполне ещё молодое тело (как и на тела большинства других пассажиров рейса Нью-Йорк-Монреаль), говорило очень даже о многом. Правда, всё равно не оставляло никаких надежд или гарантий на ближайшее будущее.

Тем более, что их всех дружно и довольно скоро загнали в один из бронированных фургонов (в тот что поменьше — быстро и слажено закинули все найденные в автобусе вещи со всем имевшимся там багажом). Перед этим, соответственно, тщательно всех обыскав. Так что рыжему растаману всё же пришлось распрощаться со своим китайским айфоном и с прочей драгоценной мелочевкой из других карманов.

А вот у «Джессики Лэнг», на удивление, трусливо поскуливающего грифона так и не отобрали. Правда, никаких сумочек, портмоне и даже самых примитивных гаджетов (хотя бы тех же часов и шагомеров) никому не оставили. Как и не пообещали вернуть в зад все личные вещи по прибытию на место назначения. Им вообще ничего не обещали и не объясняли. Но пока и не устраивали показательных порок над теми, кто всё же пытался совсем немножко сопротивляться либо не соглашаться с тем или иным над собой действием.

— А у вас есть хоть какие-то предположения, куда нас везут?

Впервые к Мии кто-то обратился из бывших пассажиров автобуса, которых с горем пополам, кое-как разместили на двух узких лавочках вдоль обеих стен фургона, не имевшего в грузовом отсеке хоть какого-то маломальского окошка. Если не считать решётчатого плотно закрытого люка в полу и дверцу-перегородку, выходившую в кабину водительского салона. Правда, свет сюда всё же проникал сквозь небольшие щели, и в кромешной темноте сидеть всю последующую дорогу (ведущую неизвестно куда и откуда) так и не пришлось. Да и выбирать, с кем сидеть впритык и чьи ноги рассматривать прямо перед собой, увы, не пришлось.

Правда, Мии с соседями-попутчиками относительно повезло. Даже с тем, кто сидел напротив девушки и мог рассматривать её либо прямо в упор, либо исподтишка, в зависимости от уровня социального воспитания. Самое смешное, соседкой по правую руку оказалась «Джессика Лэнг» с более-менее успокоившимся пёсиком, слева — какая-то полноватая и невысокая женщина лет сорока с хвостиком и с девятилетним очень тихим мальчиком (сыном, внуком, племянником? — а хрен его знает). Зато напротив сидел тот самый черноволосый метис со светлыми серебристо-серыми глазами, который спрашивал у главаря стервятников, где именно находился таинственный местный Град — над холмом или ПОД оным? Он-то и задал свой очередной вопрос, глядя при этом на Мию. Хотя, возможно, по ходу, обращаясь и к остальным присутствующим сотоварищам по несчастью.

— Лично у меня ни единого. — первой, правда, отозвалась «Джессика Лэнг», всем своим надменным видом демонстрируя, насколько ей некомфортно в любом окружении и, в особенности, среди людей низкого социального класса.

Поэтому Мия и задалась уже в который раз вопросом, что эта женщина делала в их автобусе? И, судя по всему, не только она одна. Какая-то уж слишком разношёрстная публика оказалась на данном рейсе, который по совершенно необъяснимым причинам вдруг очутился в, не пойми каком, штате. Причём совсем не похожим на северные штаты страны с густорастущими хвойными лесами, коим, подумать страшно, сколько уже от роду веков. Не могло же их за одно мгновение снести с лица земли вместе с остальным миром?

— А вы-то сами, что думаете по данному поводу? И, если это не очень большой секрет, кто вы и как попали на этот рейс? — похоже, Мия впервые расхрабрилась, задав едва не единственному симпатичному метису на всю группу пассажиров свои встречные вопросы. Ведь она только сейчас поняла, что до сего момента понятия не имела, с кем же ехала до этого в автобусе и сколько, в общей сложности, там находилось человек.

— Ох, прошу прощения за то, что не представился. Разве что не знаю, даст ли это хоть что-нибудь в свете нынешних событий. Вдруг нас скоро, по словам главаря банды, и вправду перераспределят по разным местам, и мы видим сейчас друг друга в последний раз в своей жизни? Но, в любом случае, меня зовут Мартин Рэндалл. И попал я на этот рейс также, как и вы — купил на него заранее билет, а потом сел в автобус.

Он определённо шутил, мило улыбаясь девушке (по большей части левой стороной красивого полногубого рта) и протягивая той вперёд для рукопожатия ухоженную и относительно чистую руку.

Мия всё же рискнула пожать широкую мужскую ладонь, прекрасно понимая, что не всем доброжелательным красавчикам можно доверять. Как раз именно таким красавчикам, тщательно следящих за своей внешностью и безупречной спортивной фигурой, следовало доверять меньше всего.

Откуда у неё возникли в голове подобные мысли, она бы и сама тогда не смогла ответить. Будто её сознание жило отдельной жизнью и подбрасывало время от времени невероятные идеи с ещё более безумными выводами. И оно же не давало ей впадать в дикую панику и не биться в истерике головой об стенку.

И, да. Она также вдруг вспомнила, что уже слышала ещё там в автобусе, после того, как их перевернуло, что кто-то звал кого-то по имени «Марти». Или этот Рэндалл был не единственным на их рейсе, кого тоже звали Мартином?

— Думаете, нас сейчас везут, как отбившуюся от общего стада группку овец в некое место, откуда потом распределят по разным загонам, если вообще не скотобойням? — а этот вопрос неожиданно задал совсем уж необычный пассажир — беловолосый дедушка лет восьмидесяти (если не больше), сидевший в самом углу фургона со стороны водительской кабины. Невысокий, круглолицый и, кажется, с такими же ярко-голубыми глазами, как и у Мартина Рэндалла, разве что более белёсыми и в ореоле воспалённых припухших век.

— Какое у вас не в меру бурное воображение! — «Джессика Лэнг» презрительно фыркнула в сторону старика, но своего пса всё же прижала покрепче к груди и то, скорее, на чисто рефлекторных инстинктах. — Или вы так привыкли зло подшучивать над любой животрепещущей темой разговора?

— Я просто не исключаю самых худших вариантов развития событий. И люди с подобной внешностью, как у этих стервятников, никаких светлых ассоциаций, к сожалению, не вызывают. Мне они больше напомнили мясников, разве что без окровавленных передников из дублёной кожи.

— А вам палец в рот не клади, как я посмотрю. Нагнетать умеете по полной программе. — «Джессика Лэнг» вновь высказала своё веское «фи», явно не желая вспоминать обращённые именно к ней слова главаря жнецов из Пустоши, когда тот говорил, что её трухлявая задница никому в их чудесном Граде в принципе не всралась.

— Мне бы очень не хотелось этого делать, мэм, и я бы хотел ошибиться в большинстве своих выводах, но, как говаривал мой отец, лучше заранее перебздеть, чем не добдеть.

— Если честно! — в завязавшуюся словесную перепалку между самыми старшими пассажирами рейса Нью-Йорк-Монреаль попытался протиснуться со своими пятью центами Мартин Рэндалл. — Меня сейчас больше интересует упомянутый вожаком стервятников город, в который нас, судя по всему, и везут. Так называемый, Град на Холме. И, конечно же, место, где мы находимся. Сколько мы уже туда едем?

— Минут десять-пятнадцать. — отозвался водитель «убившегося» в аварии автобуса, всё это время вслушивающегося в рёв мотора фургона и определяя по гулу двигателя и характерному обороту колёс возможную скорость транспорта. — Причём едем довольно быстро, можно сказать, с ветерком. Примерно восемьдесят миль в час.

Мартин не выдержал и громко присвистнул.

— То есть, где-то двадцать миль мы уже проехали, да?

Водитель утвердительно кивнул.

— Достаточное расстояние, чтобы доехать до скрытого горизонтом любого населённого пункта, в том числе и крупного города.

— Удивительно другое. — в их разговор решил вклиниться и немолодой латинос, которого, как и большинство пассажиров, волновали вопросы, связанные с самой Пустошью и тем местом, куда их сейчас везли. — Здесь нет ни единого столба или вышки электропередачи. По крайней мере, я не видел их у дороги, где перевернулся наш автобус.

— Не знаю, как вы, но лично меня интересует, кто такой Князь, и что он собирается со всеми нами делать? — а это заговорил рыжий растоман. Вернее, молодой парень просто не выдержал взбесившего его между остальными пассажирами обсуждения, высказав вслух то, что и в самом деле не давало ему сейчас спокойно ждать и не вспоминать о странностях, произошедших с его мобильным. — Более того, я сильно сомневаюсь, что этот бритоголовый мясник знал номер моего телефона, но каким-то хреном всё-таки смог до него дозвониться.

— Вопросы, ответы на которые, стоят сейчас, как минимум, по миллиону долларов. — пошутил голубоглазый старик и даже осклабился в шутливой усмешке, продемонстрировав то ли вставную челюсть, то ли идеальные имплантаты белых и ровных зубов.

Хотя, кто знает наверняка? Вдруг все эти вопросы вообще не имеют никакого значения?

— Надеюсь, нас хоть везти будут недолго. — снова заговорил Мартин Рэндалл. — Правда, не знаю, что в нашем случае наиболее лучшее — доехать быстро или, желательно, очень и очень нескоро?

Но довезли их до нужного пункта назначения, как ни странно уже где-то через несколько минут. Мия (как, впрочем, и все остальные) это поняла по сбавившему скорость фургону и нескольким проделанным тем поворотам, причём как в одну, так и в другую сторону. Неужели они добрались до пригородной части упомянутого ранее Града на Холме? К тем самым Южным Вратам?

Как вскоре выяснилось, именно это и произошло. Особенно, когда пришлось держаться за сиденье скамеек при очень резких разворотах фургона и крепче вжимать ступни ног в решётчатый пол. После чего машина наконец-то остановилась и до них стали долетать характерные хлопки бронированных дверц с приглушёнными и не очень-то разборчивыми голосами стервятников (хотя, возможно, переговаривались бандиты между собой отнюдь не на английском). Причём даже проникавший до этого в кабину фургона солнечный свет вдруг резко погас, и все выжившие пассажиры рейса Нью-Йорк-Монреаль вдруг оказались в кромешной тьме с едва различимыми силуэтами попутчиками по несчастью.

Видимо, только поэтому никто внутри кузова фургона так и не рискнул снова заговорить. Особенно, когда стало (хоть и ненадолго) совершенно тихо. Будто их и вправду завезли в какой-то звуконепроницаемый загон.

«Не самое ли подходящее время, чтобы проснуться, а, Мия? Ты действительно думаешь, что здесь тебе будет намного лучше и безопаснее?» — какая бредовая мысль? Она почему-то прозвучала в голове девушки едва разборчивым мужским голосом. Довольно знакомым и при этом отдалённым. Как называл обычно такие голоса Николас — пограничными или периферийными. Проще говоря, слуховыми голлюцинациями.

Но Мия тут же от неё отмахнулась, как и от самого голоса, решив, что он принадлежал одному из привёзших их сюда стервятнику, и говорил тот бандит за стенами дома совершенно другое, чем ей послышалось. Ведь мозг очень любит подменять те слова, которые не сумел разобрать с первого раза на максимально похожие и, зачастую, меняя весь смысл общей фразы на совершенно иной.

Правда, сосредоточиться на данной странности девушка всё равно не успела, поскольку задняя и самая большая роллетная дверь фургона вдруг резко поднялась вверх и всех сидящих внутри кузова (во всяком случае тех, кто находился ближе всего к выходу) ослепило яркой вспышкой внешнего света. Причём, как вскоре выяснилось, сам свет был не таким уж и мощным. Просто они довольно долго просидели в плотной темноте.

— Можете выходить. По одному! И, желательно, без глупостей.

«Да, Ник. Я уверенна на все двести! Мне будет здесь намного лучше…» — или она спятила, отвечая мысленно неизвестно кому, или же банально разговаривала сама с собой, как обычно и делала наедине с собой в полном одиночестве. — «По крайней мере, здесь не будет тебя. А это самое главное.»

«Ты и вправду считаешь, что сможешь от меня сбежать? Это же смешно, Мия. От меня так просто не убежишь.»

«Я просто никогда раньше не пыталась этого сделать. Мне и в голову до этого подобного не приходило. Так что я действительно… могу… от тебя… убежать…»

Но весь внутренний диалог девушки тут же канул в небытие и был ею тут же забыт, когда она, очень быстро привыкая к бьющему по глазам свету, приближалась к большому проёму выхода из фургона. Впереди неё шла сорокалетняя женщина, крепко державшая за руку перепуганного мальчонку. Сзади или почти сбоку возвышался где-то на пол головы Мартин Рэндалл.

— Поживее, мальчики и девочки! Вы тут не одни! До ночи вас тут точно никто ждать не собирается.

Назвать увиденный Мией ангар загоном или стойлом, как-то не поворачивался язык. Скорее очень старый и заброшенный цех какого-нибудь завода с кирпичными стенами и массивными квадратными колоннами. И, да. Те окна, что находились лишь по одну сторону длинной стены странной анфилады — все без исключения были закрашены серой краской и заклеены красным скотчем в виде хаотичных молний.

Причём, как вскоре выяснилось, они действительно находились тут далеко не самыми первыми. Впереди маячило целых три внушительно длинных ряда совершенно незнакомых людей, раздёлённых примитивными ограждениями из бетонных столбиков и ржавых цепей. Почти все они стояли спиной к вновь прибившему пополнению, но не все из них были одеты в привычную одежду из мира Мии. Не говоря про охранявших их с обеих сторон стервятников или же местных охранников в тёмных кожаных костюмах, шитых явно не по стандартным лекалам военной формы. Впрочем, как и маски-респираторы на лицах почти всех находившихся здесь стражников.

— Сегодня у нас и вправду невероятно жирный улов. Уже не терпится развернуть все подарки. Все до единого!

Неожиданно громко прозвучавший мужской голос, заставил Мию немного напрячься и даже ненадолго отвлечься от собственной очереди, в которой она неспешно передвигалась со своими недавними попутчиками к примитивному терминалу из свезённых сюда людей. Чем не загон на скотобойне? Правда, ответить на данный вопрос она так и не успела, поскольку не всё ещё здесь рассмотрела и не сделала для этого соответствующих выводов. К тому же усиленный то ли специальными динамиками, то ли рупором приятный бархатный баритон пока ещё скрывающегося от её глаз мужчины, перетянул на себя внимание девушки от прочих интересовавших её до этого вещей.

— Знаю, знаю. Вы все готовы сейчас полезть на стенку от сводящих вас с ума вопросов. Поэтому прошу ещё немножечко вашего титанического терпения. Всё, что вам нужно, это дойти до конца своей очереди и… Получить заветный билет на ту сторону. Вам ведь не терпится узнать, что же находится на той стороне? Не говоря об исключительной вероятности стать очень значимой персоной в нашем прекраснейшем Остиуме! В городе нереальных человеческих возможностей. Да-да, знаю. Вам интересно! Вам очень и очень интересно…

— Что это за на хрен такое? — за спиной Мии изумлённо выдохнул Мартин Рэндалл, намеренно не повышая голоса и обращаясь, видимо, к самым ближайшим к нему соседям из фургона.

— Похоже на какую-то очень и очень невесёлую шутку! — а вот «Джессика Лэнг» не стала понижать своего возмущённого голоса, будто намеренно хотела привлечь к себе внимание как можно большего количества близстоящих людей. А может и не только близстоящих.

— Ты! — и, судя по всему, у неё это получилось.

Кажется, на этот раз вздрогнули все без исключения, когда всё тот же усиленный неизвестными акустическими системами мужской голос слишком резко выпалил своё «агрессивное» обращение к пока ещё неизвестному собеседнику.

— Да! Ты! Я обращаюсь к тебе, золотце.

И они его наконец-то увидели, не зная, каким именно образом, будто по команде, перенаправив свои взгляды в сторону говорившего.

1.4

С таким же успехом, каждый, кто находился на тот момент в сбившейся группке пассажиров рейса Нью-Йорк-Монреаль, мог решить, что это на него указывали пальцем и его пытались выделить из общей толпы по неизвестной никому причине. Хотя, почему это неизвестной?

Да, в основном все думали, что это была «Джессика Лэнг». Ведь никому другому, по сути, и не было. И в то же время забыли на какой-то час даже о ней (и она, к слову, сама успела забыть и о собственной выходке, и о себе, наверное, тоже). Поскольку все до единого и без исключения смотрели сейчас в самый конец терминала на того, кто тыкал в их сторону указательным пальцем довольно изящным и не без сценической эксцентричности жестом.

Тем более, напрячь память и вспомнить, как этот человек оказался наверху одного из столов регистрации (или досмотров), не смог бы вообще никто из присутствующих в зале. Он просто в какое-то мгновение взял и нарисовался в том месте, как раз над центральной средней (или второй) длинной очередью, куда ещё не успел пристроиться ни один из выживших новоприбывшей партии «свежего мяса».

Сердце Мии пропустило один, а может даже и несколько ударов за раз, после чего натужно ухнуло о рёбра, будто вспомнило ни с того, ни с сего, что давно не гоняло через себя убойные дозы адреналина вместе с сумасшедшим притоком кипящей в жилах крови. Ещё и от затылка и до самого копчика обдало вполне себе физической волной эмоционального жара. Хотя понять до конца, что же это было, и что именно её так взволновало, девушка почему-то не смогла. Всего лишь необъяснимая вспышка то ли страха, то ли, поди разбери, чего ещё другого. К тому же, предыдущий главарь стервятников из Пустоши, если так подумать, выглядел намного устрашающим и куда более опасным, чем этот явный психопат с ярко выраженным антисоциальным расстройством.

Видимо, Мия поэтому так быстро и успокоилась (правда, не до конца и едва ли надолго). Поскольку её чуть было не разобрало неожиданной вспышкой истерического веселья. Её так и порывало расхохотаться в полный голос и спросить на весь зал — что это, мать вашу, такое? Ведь «Джессика Лэнг» оказалась права на все двести. Это всё походило на очень и очень невесёлую шутку с крайне дурным вкусом.

— Да-да, золотце. Даже не рассчитывай на то, что сумеешь миновать сей чаши, делая вид, что ты тут ни при чём и просто случайно ошиблась номером автобуса. У нас ошибок не бывает. Поскольку мы здесь тем и занимаемся, что исправляем чужие… Так что…

Мия долго пыталась понять, кого именно изображал из себя этот психопат и почему так нелепо вырядился. До Хэллоуина было ещё довольно далеко, если, конечно, они не очутились в какой-нибудь безумной секте любителей БДСМ-практик, главной составляющей которых являлись ролевые игры с тематическими костюмами всевозможных мастей и шокирующих образов.

Правда этот… Джокер (Мия не сразу подобрала ему кличку, поскольку его видочек собрал в себя сразу несколько предполагаемых вариантов из уже существующих в художественной литературе и кино антагонистов), если и стремился кого-то не напугать своим нелепым видом, то всё равно не вызывал надолго желаемого облегчения у выбранной наугад жертвы. Поскольку мужчина оказался высоким, широкоплечим и с неслабой прокачанной мускулатурой. А то, что он расписал своё лицо ярко-красной помадой (или чем-то похожим на ярко-красную помаду), жирно обведя губы и большую часть кожи за границами рта неровной рукой, скорее придавала его молодому и вполне себе даже привлекательному лицу пугающий, а не веселящий образ.

То ли жирные и немытые, то ли чем-то намеренно засаленные длинные до плеч волосы непонятного оттенка (ближе к зеленовато-латунному и очень потемневшему цвету), не сказать, чтобы портили его модельную внешность, но и явно не добавляли ему положительных баллов. Завершала эту нелепую картинку ещё более нелепая одежда незнакомца — какой-то старый длинный клеенчатый плащ-дождевик давно уже не ярко-жёлтого цвета, надетого поверх… грязно-белого медицинского халата… Кажется, женского. Плюс телесные лосины или легинсы на весьма мускулистых ногах и тяжёлые армейские берцы с высоким голенищем.

Не удивительно, почему у Мии и у остальных новоприбывших буквально отвисла челюсть от его шокирующего вида. И не будь они все настолько сильно контужены после пережитой аварии и всеми последующими за нею событиями, наверное, точно бы расхохотались гомерическим смехом.

Но смеяться, почему-то никто не стал. Особенно после того, как этот Джокер очень даже изящно сошёл с регистрационного стола, наконец-то очутившись на равном со всеми уровне, и направился решительным шагом в сторону новичков… не опуская нацеленной на кого-то руки с выброшенным вперёд указательным пальцем.

Вот тогда-то Мии и стало не по себе уже по-настоящему. И, судя по всему, не только ей одной.

«Господи! Да он же псих! Полный псих!» — она даже не поняла, произнесла ли эти слова сама или же их прошептал над её ухом кто-то стоявший рядом.

— Готовьтесь! Через наши рентгеновские сканеры мимо не проскочит ни одна юркая мышка. А такие жирные и крупные, так и подавно. Спрятаться от вездесущего Ока не получится. Оно видит всех насквозь, и тебя, моё драгоценное золотце, тоже!

Если его громкий и чёткий голос и выдавал, как казалось по началу, какой-то несусветный бред, то смеяться над его словами почему-то никому из присутствующих не хотелось. Во-первых, они так и не поняли, к кому конкретному он обращался, а, во-вторых… Джокер так быстро и целенаправленно шёл к своей цели, что буквально не замечал тех, через кого он тогда так самозабвенно вышагивал, всем своим видом и действиями демонстрируя скрывающуюся в его нехилом теле доминирующую власть. Правда, никто и не пытался встать у него на пути. Тем более, что ширина «загона», разделённая на три очереди, была достаточно просторной и вместительной, больше напоминая собой вычищенный кем-то цех на заброшенной фабрике, где когда-то такими же стройными рядами стояли автоматические станки или конвейеры.

Так что места там хватило предостаточно даже для того, чтобы вовремя отскочить в сторону от быстро приближающегося к тебе Джокера.

Казалось, в тот момент зал накрыла абсолютная тишина, за пределами которой больше ничего не существовало, включая внешнего мира. И эту звенящую тишину нарушала шокирующим диссонансом тяжёлая поступь крупного мужчины и его идеально поставленный голос, чеканящий без единой запинки каждое произносимое им слово.

— Только не говорите, будто вы не знаете, как и почему сюда попали! — он заметно сбавил скорость, когда между ним и пассажирами рейса Нью-Йорк-Монреаль осталось не более трёх ярдов. И когда красная помада на его лице уже не скрывала, благодаря большому расстоянию, его природные черты, в какой-то момент и вовсе померкнув на фоне его белозубого голливудского оскала в тысячу ватт.

— Потому что сюда никто не попадает случайно или просто так. Вашего прибытия тут все и давно ждали. Вашего возращения в отчий дом.

Он наконец-то остановился и опустил руку, продолжая широко и радушно улыбаться, рассматривая всех и каждого немного выпученными, как у переигрывающего ведущего телевизионного ток-шоу, ярко-синими (или скорее бирюзовыми) глазами. Очень красивыми глазами.

Незнакомец и сам оказался, на удивление, симпатичным, а размазанная по его лицу ярко-красная помада, скорее, не уродовала, а придавала его чертам инфернальности, одновременно и пугающей, и загадочной, и необъяснимо притягивающей. Правда, он не был во вкусе Мии. Во всяком случае, ничего такого при его виде у неё не «засвербело». Или же это просто так сильно повлиял на её сознание гнетущий антураж с общим психологическим стрессом (точнее даже шоком) и ожиданием чего-то очень плохого и неизбежного.

К тому же, ей очень не хотелось, чтобы он её заметил. Вернее, чтобы выделил среди остальных и задержал на ней свой демонический (явно въедливый и зрящий насквозь) взгляд, от которого буквально по коже бегали мурашки. Весьма неприятные по ощущениям мурашки. Потому что он вёл себя, как…

«Псих! Полный псих!»

И, поди разбери, придурялся ли он или же действительно был таким — частично пришибленным на голову не в меру эксцентричным психопатом.

— Вы должно быть бредите! Куда-куда, а сюда я точно не стремилась попасть. Даже в своих самых извращённых фантазиях. — у «Джессики Лэнг» всё же хватило духу высказаться в ответ на все его нелепые заявления (поскольку, она была последней, на чью реплику он как раз и отреагировал), считая, что он проделал к ним столь эффектный путь именно из-за неё. Тем не менее, голос давно немолодой женщины предательски дрожал, выдавая её истинное состояние со всеми отнюдь не глубоко скрытыми страхами.

Конец ознакомительного фрагмента.