Серафим

Оливия Вильденштейн, 2021

Селеста провела последние четыре года, строя жизнь вне ангельских гильдий. Вечеринки, колледж и человеческие амбиции вместо небесных. Один за другим перья с ее крыльев осыпались на тротуары Нью-Йорка. Она давно перестала общаться с ангелами, но один из них все же вернулся в жизнь девушки… Самый отвратительный из всех. Соучастник гибели ее лучшей подруги Лей. Сераф Ашер. Этот красивый упрямый парень даже и не думает оставить Селесту в покое! Он требует, чтобы она завершила крылья. А когда она просит назвать хоть одну причину для этого, он рассказывает о том, что на самом деле сделал с душой Лей. Ашер не собирался раскрывать свой страшный секрет. Но он знает, что это единственный способ спасти непокорную Селесту, которую он не может выбросить из головы… или сердца.

Глава 16

Похоронив Мими, я захлопнула металлическую дверь склепа, а затем вытерла руки о бедра. Ашер все еще стоял там, возле мраморной колонны с именами.

Он вскинул брови, когда я прокралась к нему, а затем приподнял их еще выше, когда я остановилась прямо перед ним. Я сжала руки в кулаки и медленно дышала, заменяя теплый цитрусовый аромат Мими свежим, прохладным запахом Ашера, а затем ударила его в грудь, прямо в то место, где стучало его черное сердце.

Его губы приоткрылись от моего первого удара, а затем крепко сомкнулись, когда я продолжила наносить следующие. Он не подначивал, но и не останавливал. Ашер позволял мне бить себя, пока кости моих крыльев не заболели так же сильно, как костяшки пальцев. В какой-то момент он поймал мои кулаки, зажав по одному в каждой руке, сомкнул пальцы вокруг них и опустил.

— Я еще не закончила, Сераф!

— Закончила.

— Не смей мне указывать! — Я попыталась вырвать кулаки, но он крепко их держал.

— Если бы перья так не реагировали, я бы с радостью позволил тебе продолжать, Селеста, но ненависть ко мне лишь вредит твоим крыльям, так что успокойся.

— Ты сжег крылья Лей! Ее тело разлагается у нас под ногами из-за тебя! Ее душа… Свет ее души померк из-за тебя! — Мне удалось освободить один кулак, но не второй. Прежде чем я успела впечатать его в лицо архангела, он поймал мое запястье и завел мою руку мне за спину, затем сделал то же самое с другой рукой, сковав обе.

— Я тебе не враг.

— Вся система — мой враг, а поскольку ты находишься на самой верхушке, ты и есть враг.

Ашер расправил крылья и окружил ими наши тела, заключив нас в клетку из перьев.

— Боишься, что ишимы увидят, как ты бьешь другого ангела? — выплюнула я, борясь с его хваткой, напоминавшей тиски.

— Нет. — Он приблизил губы к моему уху и прошептал, обдав кожу горячим дыханием: — Боюсь, что они услышат, как я признаюсь в том, что может уничтожить ее… и меня.

— Ее? — Я попыталась отстраниться, но у меня не оставалось сил, поскольку руки были связаны за спиной, а огромное тело нависло надо мной.

Он дышал, просто дышал, каждый глоток воздуха становился резче и горячее предыдущего.

— Я спас ее душу.

На этот раз, когда я запрокинула голову, мне удалось немного увеличить пространство между нашими телами.

— Где… Где она? — Ее непроизнесенное имя цеплялось за окутывающую нас тьму.

Ашер так крепко зажмурился, что тонкие морщинки очертили контур глаз. Его рот тоже сжался в тонкую линию. Я хотела, чтобы он открылся и ответил, но он оставался сомкнутым.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду?

Полог из перьев отбрасывал на него тень, но все же я различила биение вены на его виске и трепещущую прядь волос, которая выбилась из-под резинки.

— Я только что проклял себя, Селеста, — его глаза медленно, но не полностью открылись, — а ты спрашиваешь, не лгу ли я? — Его пальцы соскользнули с моих запястий, но крылья остались на месте, и, хотя ни одно перо не коснулось моего тела, я чувствовала их повсюду.

Я потерла запястья, будто серафим причинил мне боль, но он этого не сделал.

Я задрожала, словно замерзла, но это не так.

Я ошеломлена. И расстроена.

Ох… так… расстроена.

Я влепила Ашеру пощечину.

— Как. Ты. Смеешь. — Кости моих крыльев напряглись, когда ишимы украли еще одно перо, пополнив фиолетовый холмик возле моих сапог.

Архангел моргнул.

— Как я смею что?

— Как смеешь говорить мне об этом только сейчас! Как смеешь позволять мне верить, что… что… — Я не хотела плакать, но всхлип вырвался наружу. — Четыре с половиной года, Сераф, — прохрипела я. — Четыре с половиной года. Кусочек моего сердца был мертв четыре с половиной года.

Смертельно тихим шепотом он произнес:

— Если не замолчишь, этот кусочек будет похоронен навсегда.

Мои глаза расширились настолько, что ресницы коснулись бровей. Я даже не подумала о том, что за ее душой могут охотиться, желая уничтожить.

— Вообще-то, я ожидал объятий, — пробормотал он, потирая челюсть. — Или, по крайней мере, благодарности.

— Прости. За то, что накричала, и за то, что ударила. — Я уставилась на фиолетовый холмик, который легко мог бы заполнить небольшую наволочку, но затем меня поразила первая часть его предложения. — Ты только что сказал, что хочешь обняться?

Ашер отнял ладонь от лица.

— Я не говорил, что хочу этого.

Несмотря на то, что его дочь обидчива, не думаю, что она унаследовала это от отца. Скорее всего, от матери.

— У меня есть вопросы.

— Могу представить, но не здесь.

— Тогда где?

— Я знаю одно место.

— Отнеси меня туда.

Он вскинул брови, будто удивленный моим быстрым согласием.

— Ты уверена?

Я кивнула.

Выпрямившись, Ашер расправил плечи, покачивая крылья, и вновь явил нас ночи и таящимся в ней существам. Может, лавандовокрылый ишим раскачивался где-то над нами, пытаясь подслушать?

— Это место… — Слово «далеко» превратилось в визг, когда меня подхватили, оторвав ноги от земли. Мои руки взметнулись, схватив архангела за шею, когда он взмыл вверх. — Неплохо было бы предупредить, — проворчала я.

Не уверена, услышал ли он меня, но, когда Ашер перестал махать своими мощными крыльями, он сказал:

— Мне не хотелось обсуждать лучшее средство передвижения.

— Так ты лишил меня выбора? — Я усилила хватку, не заботясь о том, что мои кольца могут оставить синяки. — Почти забыла, что это один из твоих многочисленных талантов. — Неразумно отпускать насмешки на такой высоте, но мудрость никогда не была моей сильной стороной. А вот в честности, напротив, я хороша.

Своим комментарием я заработала укоризненный взгляд, но быстро забыла о нем, когда тело архангела, а значит, и мое, накренилось вперед. У меня свело живот. Я отвернула лицо от улиткообразного города внизу и прижалась к твердой груди Ашера. Хотя его пульс был не таким бешеным, как мой собственный, он участился, отдаваясь в моем лбу, носу, подбородке.

Я вдыхала аромат черного ветра и теплой замши, пока обороты моего желудка не замедлились.

— Ты прикидываешь, где удобнее меня скинуть?

Пару мгновений мы скользили в тишине, затем Ашер ответил:

— Возможно.

Я открыла глаза, чтобы проверить, серьезно ли он говорит.

— У меня все еще есть кости крыльев.

Он нахмурился.

— Если бы ты меня бросил, я бы не умерла.

— Знаю.

— Но было бы больно. — Вероятно, в этом и смысл… Я подумала — наверное, хорошо, что я не планирую завершать свои крылья, раз меня так сильно укачивает и кружится голова.

— У меня нет намерений причинить тебе боль, Селеста.

И все же он…

— Селеста?

— Просто пытаюсь не заблевать твою красивую форму, Сераф. — Я сглотнула. Один раз. Два. Наконец, я отлепила лицо от торса Ашера.

Он опустил взгляд на раскинувшийся под нами город, на который у меня не хватало смелости взглянуть. Единственное, на что я решилась посмотреть, — поток звезд над головой.

— Задавай свои вопросы, Селеста.

Я моргнула, глядя на небо.

— Здесь? — Прохладный пот леденил кожу, несмотря на то, что я прижималась к жаровне в форме ангела.

— В небе негде спрятаться. Особенно в ясные ночи.

Я тупо огляделась. Когда увидела Эйфелеву башню — миниатюрную Эйфелеву башню, — сверкающую в ночи, мой желудок сжался, и я снова прижалась лбом к груди Ашера. Он привел меня сюда, потому что это действительно самое безопасное для разговора место или потому что он мог полностью контролировать ситуацию?

Это не имело значения.

Я сделала несколько успокаивающих вдохов. Не думай о том, где находишься. Ты в безопасности.

Вроде как.

— Его ты тоже спас?

— Да.

Удивление заставило меня оторвать лицо от замши.

— Они вместе в Элизиуме?

— Нет.

— Не вместе? Или их нет в Элизиуме?

— И то и другое. И ни одно из них.

— Один из них в Абаддоне?

— Нет. — Сияние далеких звезд окаймляло щетину на его напряженной челюсти.

— Тогда где они?

Ашер кивнул на мир внизу.

— В Париже?

— На земле. Не в Париже.

— Они вместе?

— Нет.

— Ты их разлучил? — Я не верила в родственные души, но Лей верила и считала Джареда своей.

Внимание Ашера переключилось с мерцающего города на меня.

— У меня не было выбора.

Не было выбора? Или он все еще пытался заполучить Лей для себя? Я отложила этот вопрос на потом.

— Насколько мне известно, души не летают по земле. Я так понимаю, ты поместил их в человеческие утробы?

— Нет.

Мои брови взлетели вверх.

— Тогда… куда?

— Если бы я поместил их в утробы, они стали бы чьими-то детьми. Я хотел, чтобы они росли в гильдиях, дабы у них появились кости крыльев. Чтобы был второй шанс. — Он скосил взгляд на мои заплетенные лентой волосы. — Как много ты знаешь о реинкарнации?

— Только то, чему учат в гильдиях. Что малахим должен вложить душу в утробу матери где-то в первом триместре жизни. И что, если этого не сделать, сформируется новая душа, обеспечивая миру необходимый баланс нового и старого.

Ледяной ветер отнес наши тела в сторону. Мои пальцы сжали шею Ашера, отпечатывая на коже форму всех шестнадцати колец.

Уголок рта архангела приподнялся.

— Расслабься, Селеста. Я тебя не уроню.

— Тебе легко говорить. У тебя есть крылья. — Прядь волос упала мне на лоб. Желание убрать ее назад уступило желанию прижаться к Ашеру.

Он перехватил меня, и я хрипло охнула. Его большой палец зацепил прядь и заправил ее.

— Просто помни, что я могу лететь быстрее, чем ты падать.

— Как… утешительно.

Его улыбка стала немного шире и разгладила десятки тревожных морщинок.

— Вообще-то, откуда тебе это знать, если ты никогда никого не ронял?

Его глаза заискрились тем, что я могла бы принять за озорство, будь он ребенком, но Ашер не малыш. И не был им уже столетие — даже больше столетия.

— Я никогда не ронял никого, кто не просил об этом.

— Кто в здравом уме будет просить, чтобы его уронили? Знаешь что, не бери в голову. Вернемся к Лей. Куда ты ее поместил?

Вздох вытеснил остатки света с его лица.

— Ты знаешь, что некоторые новые души не всегда… выживают?

— Ты говоришь про мертворожденных? Ты… реанимировал мертворожденного?

— Двух.

— Наделив их душами?

— Да.

— Ты можешь так делать?

— Архангелы способны творить некоторые чудеса.

— Тогда почему ты не реанимировал Лей и Джареда?

Его веки закрылись.

— Их сердца перестали биться задолго до того, как я до них добрался.

Я не думала, что смерть огорчает архангелов, но я также не считала серафимов способными играть в прятки.

Моя кожа внезапно покрылась мурашками, которые не имели ничего общего с температурой окружающей среды. Лей умерла четыре с половиной года назад, а Найя…

— Найя… — наполовину выдохнула, наполовину прошептала я.

Ашер поднял веки, и его глаза, которые не были похожи на глаза Найи, нашли мои.

— Она… — Жар пробежал по моему лицу, затем по груди. — Вот почему… — Мое горло сжалось, и мерцание звезд слилось воедино, пока Ашера не окружил ореол света. — Вот почему она знала мое имя.

Прошло несколько мучительных мгновений.

— Я боялся этого.

— Боялся, что она узнает мое имя?

— Что ее душа узнает твою.

Биение моего сердца споткнулось на середине удара.

— Разве ты не очистил ее, прежде чем поместить в новое тело?

— Да, но ваши души имели глубокую связь, такое нельзя стереть. По крайней мере, без нанесения непоправимого ущерба. — Он сказал это так обыденно, что к моему удивленному взгляду добавился широко раскрытый рот. — Вы двое были родственными душами.

— Что? Я думала… Джаред…

— Он не был ее родственной душой.

— Но…

— Такая связь подразумевает дружбу, Селеста. А Джаред… Верю, что он представлял собой нечто большее. Думаю, он был ее neshahadza — половинкой ее души.

Я все еще обдумывала тот факт, что родственные души существуют. А теперь еще и половинки душ?

— Neshahadza обладают самой глубокой и редкой связью. — Его лицо исказилось от отвращения или боли? Скорее всего, отвращения, учитывая, как плохо архангел относился к любви. — Как только их души соединяются, для них становится невозможным жить друг без друга.

Пока мы покачивались в черном океане, я почти забыла, что нахожусь в подвешенном состоянии над абсолютной пустотой. Почти забыла, что прижимаюсь к мужчине, которого так долго ненавидела. Мужчине, к которому более не испытываю ненависти. Как я могла, когда он бросил вызов небесному закону и спас достойную душу?

Две достойные души.

— Neshahadza, — прокатила я ангельское слово на языке. — У всех она есть?

— Да, но большинство людей никогда не встречают свою половинку и довольствуются одной из родственных душ.

— У нас больше одной половинки души?

— Нет.

— А ты встретил свою?

Ашер скосил на меня взгляд, который мог бы заставить меня хмыкнуть, не будь я полностью в его власти.

— Ты ведь уже не тоскуешь по Лей, верно?

Его рот скривился от отвращения.

— Конечно, нет! С чего бы тебе предполагать такие ужасные вещи?

— Ты хотел жениться на ней…

— Потому что ее душа прекрасна. Это никогда не было вопросом физического влечения.

— Она не твоя биологическая дочь, Сераф, так что технически…

— Она ребенок.

— Дети вырастают.

Он вздрогнул. То есть действительно вздрогнул.

— Может, в ней и нет моей крови, но она моя дочь во всех отношениях, которые имеют значение, и я никогда не оскверню это подобной связью. Никогда. — Он снова вздрогнул, и так сильно, что мое тело покрылось мурашками. — Пожалуйста, никогда не намекай на подобное. Это отвратительно.

— Прости, но я должна была спросить.

— И ты спросила. Теперь тема закрыта.

Я кивнула.

Он медленно взмахнул крыльями, и мы снова заскользили по сверкающей безбрежности.

— Ты воспитываешь Джареда как своего сына? — Поскольку души не имеют пола, я добавила: — Или дочь?

— В этой жизни он тоже мальчик. И нет. Я не имею к нему никакого отношения. Происхождение одного ребенка уже было достаточно сложно объяснить.

— Представляю. — Меня охватило странное желание обнять архангела, но я не хотела напугать его и рисковать падением, даже если он поклялся, что поймает меня быстрее, чем я достигну земли.

Возможно, я обниму его позже, на твердой поверхности, перед тем как мы разойдемся по разные стороны. Хотя могли ли мы разойтись? У меня оставалось еще три месяца до того, как мне закроют доступ в гильдии. Могу ли я вернуться к своей жизни и притвориться, что душа Лей не является частью этого мира?