Серафим

Оливия Вильденштейн, 2021

Селеста провела последние четыре года, строя жизнь вне ангельских гильдий. Вечеринки, колледж и человеческие амбиции вместо небесных. Один за другим перья с ее крыльев осыпались на тротуары Нью-Йорка. Она давно перестала общаться с ангелами, но один из них все же вернулся в жизнь девушки… Самый отвратительный из всех. Соучастник гибели ее лучшей подруги Лей. Сераф Ашер. Этот красивый упрямый парень даже и не думает оставить Селесту в покое! Он требует, чтобы она завершила крылья. А когда она просит назвать хоть одну причину для этого, он рассказывает о том, что на самом деле сделал с душой Лей. Ашер не собирался раскрывать свой страшный секрет. Но он знает, что это единственный способ спасти непокорную Селесту, которую он не может выбросить из головы… или сердца.

Глава 10

На следующее утро я вышла из спальни, на этот раз полностью одетая, и услышала голоса, которые доносились из кухни. Два голоса. Один принадлежал Серафу Ашеру. Мне так и не удалось выяснить, кому принадлежал второй, поскольку, когда я добралась до места назначения, архангел уже захлопывал входную дверь.

Повернувшись ко мне, он провел рукой по волосам, убирая их с лица. Желтые пряди завитками упали ему на плечи. Он ночевал здесь? И если да, то где он спал? Может, архангелу и не нужен сон. Тогда понятно, почему его белая футболка не помялась. Если только это не другая футболка.

— Принесли для тебя.

Мой взгляд переместился на вазу, которую он поставил на очищенный кухонный островок. Не вазу. Урну. Мои ноги стали ватными, а во рту пересохло. Сглотнув, я напомнила себе, что женщина, которую я любила, не заключена в этой золотой емкости. Она в безопасности в Элизиуме.

В безопасности в Элизиуме…

Разберусь с этой мыслью позже.

Я убрала пальцы с мобильного и отложила его.

— Ты наконец-то собираешься что-нибудь съесть? — спросил Ашер.

— Сначала кофе. — Я направилась к шкафчику над разрушенной каменной раковиной и взяла чашку в горошек, мое сердце сжалось от ощущения украшенного фарфора, которым Мими так дорожила, что перевезла весь набор из «Суда Демонов». Поднеся чашку к модной встроенной кофемашине, я спросила:

— Хочешь кофе?

— С удовольствием, спасибо.

— Американо? Эспрессо? Сахар? Молоко?

— Эспрессо. Черный.

Когда емкость наполнилась темной вкуснотищей, я вернулась к шкафчику.

— Ты спал здесь?

— Да.

Я сменила его чашку на свою под носиком машины и дружелюбно поднесла Ашеру кофе.

— Волновался, что я сбегу?

Он поднял чашку, которая так изящно смотрелась в его длинных пальцах.

— Ты нашла свои штаны.

Я опустила взгляд на эластичную кожу, обтягивающую ноги.

— Большинство мужчин были бы разочарованы, но ты выглядишь вполне довольным.

Поскольку его рот скрывала чашка, я наблюдала за его реакцией. Уголки глаз слегка сморщились, но, возможно, это потому, что мы с Мими предпочитали горькие бобы, а архангел нашел их слишком терпкими.

Однако он осушил всю чашку.

— Может, все потому, что большинство мужчин охотятся за твоим телом, а я — за душой.

— Только вот моя душа привязана к телу. И так будет всегда. — Поскольку у меня только два варианта — смерть или вечная крылатая жизнь. — Они идут в комплекте.

Сераф поставил свою чашку, затем прижал обе ладони к островку.

— Тогда, возможно, мне стоит изменить тактику.

— Тактику?

— Чтобы вознести тебя на Элизиум.

Я отпила кофе.

— Возможно, соблазн подтолкнет тебя к завершению крыльев.

Обжигающая жидкость попала мне в дыхательные пути, и я закашлялась.

— Элизиум, нет, — прохрипела я, отставив чашку и все еще кашляя, очевидно, подавившись кофе и отвратительным предложением архангела. Спустя несколько вдохов через нос мои внутренности успокоились, и я прижала ладони к островку напротив Ашера, повторяя его позу: плечи расправлены, руки прямые. — Больше всего на свете ненавижу убийц, Сераф, так что на твоем месте я бы не стала тратить время на попытки соблазнить того, кто тебя презирает.

Уголки его рта опустились, а огонь в глазах померк.

— Я не вызывался на эту работу, Селеста.

— Что ж, даже не думай посылать других, потому что еще один огромный раздражитель для меня — крылья. Особенно густые и блестящие.

Он долго и пристально меня изучал.

— Истинные не являются источником всего зла.

— Разумеется, нет. Зло — это нефилимы. Не так ли, Сераф? — Не знаю, почему этот разговор не стоил мне перьев. Не то чтобы я жаловалась.

— Спасибо за кофе. — Он отнес чашку к раковине и ополоснул ее, его мышцы на спине напряглись, напоминая движение на Пятой авеню в час пик. — Как только будешь готова отправиться в гильдию, зайди за мной. Мне нужно сделать телефонный звонок. Я буду на террасе.

Когда он отступил, я крикнула:

— Я не собираюсь идти в гильдию. У меня запланирован обед с Джейсом. Моим другом. И ты со мной не пойдешь, потому что тебя не приглашали.

Ашер остановился под арочным дверным проемом, напряжение пробежало по его спине и рукам. А затем его крылья — блестящие, бирюзовые, объемные — расправились. Я надеялась, что он воспользуется ими, чтобы улететь с моего балкона раз и навсегда.

Он повернул голову. Не полностью. Просто наклонил ее так, чтобы я могла видеть суровую линию его челюсти и одну раздувающуюся ноздрю.

— Ведешь себя как капризный ребенок.

— Каким образом то, что я живу так, как хочу, делает меня капризной?

Ашер повернулся, на этот раз полностью, его перья расправились вокруг него чуть больше, но не настолько широко, чтобы кончики задевали атласные стенки.

— Потому что ты выбираешь эту жизнь назло. Назло мне. Своему роду. — Архангел пронзил меня столь мощным взглядом, что я подумала, не пропитан ли он магией — невидимыми лучами ангельского огня или брызгами ангельской пыли, хотя я не уверена, что пыль может навредить, ведь она используется только для маскировки. — Ненавидь меня, хорошо, но не призирай то, кем являешься.

— Я — Селеста Моро.

— Ты — дитя Элизиума.

— Что Элизиум сделал для меня, кроме как наполнил разум ложью, а сердце… — я взмахнула рукой, подыскивая подходящее слово, — несправедливостью? — После столь необходимого вдоха я прошипела: — Знаешь ли ты, как ужасно неоперенные относятся друг к другу? Как осуждают? Как соперничают? Знаешь, каково это — быть обладателем скудных крыльев, которые, во имя оперенья, даже не блестят? — Мое тело тряслось, точно гейзер, готовый вот-вот извергнуться. — Нет. Не знаешь. Потому что ты истинный. Возможно, тебе не все преподнесли на блюдечке, но у тебя имелся доступ ко всему. Хочешь знать, о чем я мечтала?

Вена отчетливо проступала на его шее, демонстрируя пульс, ритм которого, возможно, не совпадал с моим, но тем не менее был сильным и быстрым.

— Я мечтала стать малахимом. Но знаешь что? Гибридам не позволено направлять души. Так что не говори мне, что я выбрала эту бескрылую жизнь назло. Я выбрала ее, потому что мне нравится, кем я стала вне кварцевой клетки. Мне нравится, кем меня сделали Лей и Мими. — Я дышала так, словно только что пробежала марафон и обогнала самых быстрых бегунов.

Затуманенный взгляд Ашера скользнул по полу. Хотя мне было все равно, стоила ли моя вспышка гнева всех моих перьев, я посмотрела вниз. И не обнаружила ничего фиолетового.

Мои глаза защипало. Нос и лицо тоже. Жар. Меня опалял жар. И я в ярости. Сжав руки в кулаки, чтобы они не дрожали, я обошла островок по направлению к ряду высоких стульев в поисках сумки. Мне нужно выбраться отсюда. Прочь от эгоистичного и упрямого архангела, который никак не принимал ответ «нет».

— Где моя сумка?

— В гостиной, — мягко ответил он, будто чувствовал, что если заговорит громче, то выведет меня из себя.

Сжав кулаки, я шагнула к нему. Ашер не отодвинулся, но подтянул крылья. Не прижмись я к стене, я бы соприкоснулась с его перьями.

— Подвинься.

Ангел-переросток не шелохнулся.

— То, что ты сказала, правда. Несправедливо, что гибриды лишены тех возможностей, которые есть у истинных.

— Рада, что мы хоть в чем-то согласны. А теперь подвинься.

— Вознесись и стань голосом гибридов.

— Не интересует. А теперь можешь, пожалуйста… — Я отпихнула его крыло.

Он убрал его, но слишком поздно. Я совершила запретное действие — коснулась крыльев другого ангела. И не просто ангела, а архангела. Вероятно, он вправе наказать меня за это. Позволить ишимам вырвать мне кости крыльев.

Я схватила сумку с курткой и вернулась в коридор. Ашер все еще стоял там, но он сложил крылья, вероятно, опасаясь, что еще сильнее испачкает свое прекрасное оперенье о мою гибридную кожу.

— Никто никогда не прикасался к моим крыльям. — Его тон снова стал суровым. — Не без моего согласия.

— Если не желаешь, чтобы к чему-то прикасались, не оставляй это болтаться в воздухе.

На этот раз, когда я прошла мимо, у серафима хватило здравого смысла увеличить пространство между нашими телами.

— Надеюсь, было мучительно неприятно. — Я медленно выдохнула, когда ишимы наконец наказали меня, и постаралась скрыть реакцию на пронзительную боль от еще одного потерянного пера.

— Я видел твои воспоминания, Селеста. Ты не такая.

Говорил ли он о том перышке, которое подобрал в гильдии в ту ночь, когда объявил о желании найти супругу? Или он нашел другие?

Это не имело значения.

Перекинув сумку через плечо, я сказала:

— Тогда я была песком. Ангельский огонь, которым ты сжег крылья Лей, коснулся и меня, Сераф, и преобразил.

Последние слова Мими наконец-то обрели смысл. Я была песком, а теперь стала стеклом. Острым и хрупким, но более не аморфным и податливым.

Отступив, я оставила крылатого диктатора обдумывать эту мысль в компании моего уродливого фиолетового пера.