Хроники Червонной Руси

Олег Яковлев, 2018

Рубеж XI–XII веков. Нелёгкая судьба выпала трём братьям Ростиславичам, хоть и происходят они из княжеского рода. Мало того что рано лишились отца, так ещё и остались без наследства, без уделов, а безудельным князьям остаётся только скитаться по Руси и сопредельным странам. На помощь других князей рассчитывать трудно – те, конечно, родня, но прежде всего видят в скитальцах врагов, зарящихся на чужие волости, да и за жёнами, когда в доме «бедный родственник», лучше присматривать повнимательней… Нет братьям покоя и тогда, когда скитания позади: свой удел, чудом доставшийся, нужно защищать силой оружия, и даже самый удачливый из трёх братьев, Володарь Ростиславич, из года в год не покладает меча.

Глава 7

К югу от обведённого буковыми стенами и городнями⁵⁷ Перемышля простирались густо поросшие лесом увалы⁵⁸ Карпат. Среброструйный Сан, петляя и извиваясь, словно змей, выделывая крутые повороты, подступал к городу с другой, полуночной, стороны. И шли дороги, пути торговые. Один из них вёл через земли угров и чехов в Прагу и дальше в немецкий Регенсбург. Другой шлях тянулся в Киев, третий — на Волынь, четвёртый — в небольшой городок Галич, залегающий на высоком, правом, берегу Днестра. Соль — вот главное богатство Перемышля. Соль возили тороватые⁵⁹ купцы, почитай, по всей Руси. Да и земли вокруг Перемышля плодородные, рольи⁶⁰ здесь были знатные, урожаи собирали добрые — пшеницы, проса, ячменя, ржи. На Волыни, окрест Владимира и Луцка, о таких и не мечтали. В каждом дворе в городе, почитай, корова имелась, в хлеву откормленный хряк. Мазанки простого люда, густо облепившие прибрежные холмы, украшены весёлой росписью, чисты и просторны. Зажиточно жили перемышляне, лучше, нежели в соседних Волыни, Польше или в уграх.

На берегу Сана — обширные соляные склады, по соседству шумел многолюдный торг, на мосту, переброшенному через реку, во всякое время дня теснились обозы с товарами.

Тиуны⁶¹ и вирники⁶² Ярополковы трудились здесь вовсю. Жаждал прибрать к рукам богатство Перемышльской земли молодой волынский владетель. Спрашивал со своих слуг строго за недостачу даней и вир, но и на лихоимства частые закрывал глаза. А меж тем люд градской, привыкший к более вольной жизни, потихоньку роптал.

Среди купцов и бояр Перемышля зрело недовольство властью Ярополка. Тут как раз и примчались в город обиженные старшим князем трое братьев Ростиславичей. Первым делом поскакали верные братьям люди по сёлам и городкам окрестным, набирали ратников в молодшую дружину. Да только всё одно невелика была у князей-изгоев рать, не хватало им звонкого серебра, чтоб платить за службу и содержать достаточное число умелых воинов. Приходилось вздыхать да думать, куда бы податься. Или наняться на службу к ромеям, сторожить императорские покои в Константинополе⁶³? Или отъехать к матери в Хорватию? Или к какому князю пристать?

Сиживали за столом в горнице терема, думали, гадали, как быть. Грамоте Ярополка не верили, ехать в Киев ко Всеволоду тоже не спешили — опасались дядькиного гнева.

— Может, правильно Коломан нам писал? В Унгвар нам путь держать? — сомневался Володарь.

— Ты уж, братец, вовсе, яко угр, стал. Не Унгвар, но Ужгород — тако сей градец исстари кличут, — с грустным вздохом заметил Василько.

— Да тут не токмо угром — волком станешь, без волости сиживая! — недовольно ворчал Рюрик.

— Надобно нам с боярином Вышатою потолковать. Другом, товарищем ратным отцу нашему он был, — предложил Василько.

Теперь уже очередь грустно вздыхать пришла Володарю.

— Что, озёра синие Аннушки, свет Вышатичны, покоя не дают? Может, ты и прав, да только чем нам Вышата поможет? Тем паче ехать обратно на Волынь, в Ярополковы лапы, в пасть волчью — нет, пускай другие охотники туда суются!

Так ни к чему покуда не могли прийти братья. Не знали они, как им теперь поступать, что делать. Володарь собирался уже было ехать в Ужгород, в угры, Василько думал о службе в Царьграде, Рюрик вообще никуда уезжать не хотел.

Сидели они, смотрели друг на дружку, спорили, кусали уста.

…Однажды хмурым вечером постучались в ворота Перемышля несколько закутанных в мятелии⁶⁴ всадников. Стояла поздняя осень, последний палый лист, прибитый холодными каплями дождя, догнивал на сырой земле. Сан вышел из берегов, бурлил, клокотал, грозя порушить мост. В столь унылую пору пустели оживлённые шляхи. Потому и таким нежданным был приезд неведомых гостей.

В горнице терема один из прибывших стянул с головы шелом с прилбицей⁶⁵ волчьего меха, пригладил взъерошенные волосы, попросил испить кваску.

— Ты, что ли, Давид?! Здорово, княже! — узнал вдруг Рюрик такого же, как и они, безземельного, князя-изгоя Давида Игоревича.

— Он самый, братцы! — рассмеялся Давид. — Вот, прибыл к вам. Такое дело! Человека одного привёз.

Он расстегнул алый плащ-корзно⁶⁶, подбитый изнутри мехом, стал стягивать через голову кольчугу. Сняв, передал её челядину, расположился по-хозяйски на лавке посреди горницы, знаком подозвал высокого худощавого молодого человека лет двадцати со смуглым лицом, облачённого в долгую суконную хламиду. Густые чёрные волосы незнакомца перехватывала золотистая лента. Несмотря на невеликие лета, он уже успел отрастить довольно долгую окладистую курчавую бороду.

Остальные спутники Давида, повинуясь жесту княжеской руки, вышли из горницы.

— Ну, Халдей, сказывай, не боись! Такое дело! Пред тобой братья Рюрик, Володарь и Василько! Сыновья князя Ростислава. Того, которого отравил в Тмутаракани коварный греческий катепан⁶⁷!

Володарь недовольно нахмурился. Чего это вдруг Давид напоминает им о старой горестной истории? В прошлое лето безудельный родич тоже гостил в Перемышле, засматривался на их сестру Елену, ходил осторожно вокруг да около, вёл неторопливые, но настойчивые разговоры о том, что не мешало бы им породниться, стать друг дружке ещё ближе. Тогда Рюрик с братьями ответили Игоревичу так: сами мы без волостей, яко и ты. Вот получим уделы — и будем о сестре с тобой толковать.

Ко всему прочему сама юная Елена, а стукнуло ей в ту пору всего-то пятнадцать годков, и думать не хотела о браке с Давидом.

— Хитрый он. Не поймёшь, где правду глаголет, где лукавит, — говорила юная девица братьям.

Сейчас Елена живёт у матери, в городе Сплите, и мать, по слухам, ищет ей доброго жениха.

Уехал в прошлое лето Игоревич из Перемышля ни с чем, а теперь вот снова заявился, подмигивает лукаво, видно, имеет что сказать.

…Тем временем незнакомец отвесил братьям низкий земной поклон, после чего по велению Давида расположился на лавке и заговорил мягким, завораживающим голосом:

— Моё имя Халдей, так зовут меня на Руси. Я прибыл к вам, о светлые князья, из солнечного города Таматархи. Меня послала иудейская хазарская⁶⁸ община.

Рюрик и Володарь опасливо переглянулись.

— Какое же тебе до нас дело, Халдей? Чем мы, князья-изгои, полезны хазарам Тмутаракани? — спросил Володарь.

— В прошлом году, о достопочтимые князья, Господь избавил нас от опасного врага — князя Олега. Он сильно притеснял хазарскую общину города, имея дружбу с дикими горцами — касогами⁶⁹ и аланами⁷⁰. И с половцами⁷¹ он тоже дружил. Душил налогами, мешал торговле. Места наши в городском совете заняли коварные греки и хитрые армяне. Мы оказали важную услугу киевскому князю Всеволоду…

— Схватили и выдали Олега ромеям! — воскликнул Василько. — Вельми коварное дело сотворили вы!

Халдей досадливо поморщился, немного покоробленный прямотой младшего Ростиславича. Впрочем, спустя мгновения лицо его приняло прежнее печальное выражение, и он продолжил тем же сладким голосом:

— На место Олега князь Всеволод прислал в Таматарху не князя даже — боярина Ратибора. И продолжил он творить прежние притеснения… Мешает торговле… Душит налогами ремесленников… Запрещает продажу рабов на невольничьи рынки… Меня послали на Русь просить кого-нибудь из вас, о добрые и справедливые князья, на княжение в славный наш город. Хазарская община даст вам немало серебра для найма хороших воинов. Хазары помнят, как добр и справедлив был к ним ваш покойный отец.

Халдей скромно потупил взор, ожидая ответа.

В разговор вмешался Давид Игоревич.

— Такое дело! Вначале Халдей ко мне явился. Я бы с готовностью принял его предложение, но… — Он развёл руками. — Туровская земля, в которой я обретаюсь, бедна людьми. Мне одному не возмочь… Такое дело… Помочники надобны… Такое дело.

— Мы должны подумать! — едва ли не хором ответили ему двое старших братьев.

— Дай время. Всё не столь просто, — добавил уже один Володарь.

…Гостей Ростиславичи отправили отдыхать после долгой, утомительной дороги, сами же весь вечер провели в горнице.

— В Тмутаракани погиб наш отец, помните о том, — сомневался Рюрик. — Опасно там. Меж греков, иудеев хазарских, касогов. Все они — вороги. Наших, славян, живёт там немного.

— Однако наш отец всё же уехал туда. Он был чуть постарше нас и он был неглуп. Что подвигло его бросить, почитай, во Владимире нашу мать и нас малых? Верно, мечтал о дедовских подвигах. Или о богатстве? — рассуждал Володарь. — Не проникнуть нам в строй его мыслей.

— Бают, гречанкой одной он увлёкся. Красавица была, — вставил Василько.

— Была… И есть… Кажется, её имя — Таисия. До сих пор живёт в Тмутаракани. — Володарь усмехнулся. — Хотел бы я на неё поглядеть. Что за жёнка?

— Отвлеклись мы, братья! — строго одёрнул его Рюрик. — Не прелести греческих блудниц обсуждаем тут! Опасное дело Давид с Халдеем нам предложили. В иной час отверг бы его сразу! Но ныне… Уделов у нас нет… Ярополк едва в поруб нас гнить не бросил! Сребра нет, чтоб ратников нанять и супротив него воевать. Что остаётся?

— Вызвать гнев дядьки Всеволода? Ратибор — его боярин. — Володарь с сомнением качнул головой. — Не стало б хуже нам… От Ярополка ещё можно отбиться, но с князем Киевским иметь вражду совсем нет охоты.

— А он дал нам волости?! — неожиданно зло выпалил, скрипнув зубами, Рюрик. — Ни села! Вот и приходится самим столы добывать!

— Оно так. Надежду имею, если помогут хазары сребром, сыщем добрых ратников. Сильная дружина — сильный князь. Так всегда было и будет на Руси. К тому же князь Всеволод погряз в которах⁷² с полоцким Всеславом и с вятичами⁷³, не до Тмутаракани ему ныне, — продолжал рассуждать Володарь. — И потом, Тмутаракань далеко от Киева. Как говорится: тянуться — рук не хватит.

— На то, верно, и надеются Игоревич с Халдеем, — добавил Василько.

— Вот что, братия, — заключил, встав с лавки и стукнув ладонями по столу, Рюрик. — Думаю, так содеем. Всем нам в Тмутаракани делать нечего. Один из нас туда пойдёт, с Давидом вместях. Полагаю, ты, Володарь, иди. Разума у тя поболее, чем у нас с Васильком. Мы же в Угры покуда отъедем. Станем потихоньку ратников набирать, чтоб отнять у Ярополка волости. У дядьки, короля Ласло, у матушки нашей Ланки сребра попросим.

— Надо бы испросить совета у боярина Вышаты. Был он с отцом нашим в Тмутаракани, — ворвался в речь Рюрика Василько. — Он бы нам помог.

— Не время, Василько, — вздохнул Володарь. — Опасно и нам соваться во Владимир, и ему нельзя в Перемышле появляться. Всюду ищейки Ярополковы снуют. Содеем, как Рюрик говорит. Поеду я в Тмутаракань с Давидом. А как и что дальше, поглядим.

— Токмо сторожко ты тамо будь, брате. Вон отец-то наш… — Василько не договорил. Слёзы стояли в его светлых голубых глазах.

Прослезился и Володарь, заключив младшего брата в крепкие объятия.

…Утром Ростиславичи объявили о своём решении Давиду с Халдеем.

— Такое дело! Думаю, за зиму соберём на хазарское серебро дружины. И ладьи в Малом Галиче⁷⁴ строить почнём, якобы для торгу. В апреле, как снег стает, пойдём водою в Тмутаракань, — предложил Игоревич.

Братья согласно закивали головами.

По городам Червенщины поскакали верные Ростиславичам тайные гонцы — набирать желающих в войско.

Примечания

57

Городня — сруб, наполненный землёй, часть городских укреплений.

58

Увал — пологий вытянутый в длину холм.

59

Тороватый — здесь: расторопный, ловкий, проворный.

60

Ролья — пашня.

61

Тиун — сборщик дани.

62

Вирник — собирал виру, штраф по приговору княжеского суда.

63

Константинополь (Царьград) — столица Византийской империи, ныне — г. Стамбул в Турции.

64

Мятелия — длинный плащ или мантия.

65

Прилбица — подшлемник из меха или кожи.

66

Корзно — княжеский плащ, богато украшенный.

67

Катепан — в Византии правитель области (катепаната).

68

Хазары — кочевой тюркоязычный народ, появился на равнинах Восточной Европы в IV веке. В середине VII века хазары образовали на Волге и Северном Кавказе государство — Хазарский каганат. Около 800 года каган Обадия принял иудаизм, ставший государственной религией каганата. В IX—X веках Хазарский каганат подчинил себе ряд земель Киевской Руси. Столицей каганата был город Итиль на Нижней Волге. Около 965 года Хазарский каганат был разгромлен войсками киевского князя Святослава. Остатки хазар селились в Крыму и на Северном Кавказе. Впоследствии хазары смешались с другими народами Причерноморья и Предкавказья.

69

Касоги — народность на Северном Кавказе, предки современных адыгейцев.

70

Аланы, или ясы — ираноязычный народ, предки совр. осетин.

71

Половцы (западноевропейское название — куманы, самоназвание — кипчаки) — союз тюркоязычных племён, занявших в середине XI века причерноморские степи. Совершали набеги на русские земли, участвовали в междоусобных войнах русских князей.

72

Котора (др.-рус.) — распря, раздор.

73

Вятичи — славянское племя, жило по берегам Оки.

74

Малый Галич — город в нижнем течении Дуная, ныне — Галац в Румынии.