Хроники Червонной Руси

Олег Яковлев, 2018

Рубеж XI–XII веков. Нелёгкая судьба выпала трём братьям Ростиславичам, хоть и происходят они из княжеского рода. Мало того что рано лишились отца, так ещё и остались без наследства, без уделов, а безудельным князьям остаётся только скитаться по Руси и сопредельным странам. На помощь других князей рассчитывать трудно – те, конечно, родня, но прежде всего видят в скитальцах врагов, зарящихся на чужие волости, да и за жёнами, когда в доме «бедный родственник», лучше присматривать повнимательней… Нет братьям покоя и тогда, когда скитания позади: свой удел, чудом доставшийся, нужно защищать силой оружия, и даже самый удачливый из трёх братьев, Володарь Ростиславич, из года в год не покладает меча.

Глава 12

Жёнку эту Володарь в первый раз увидел в соборе, на молитве. Белый чепец плотно покрывал ей голову, тело облегало лёгкое шёлковое платье цвета морской волны. Он стоял от неё сбоку и то опускал очи долу, коря себя, что неподобные мысли лезут в голову во время службы, то осторожно взглядывал на неё, чувствуя, как от красоты этой чуть ли не дыхание перехватывает.

Всё в Таисии было соразмерно, словно бы, создавая её, Господь, как утончённый скульптор, вырисовывал с любовью каждый штришок. Высокий, но не чрезмерный лоб, большие глаза цвета южной ночи, тонкие уста, нос с небольшой греческой горбинкой, гладкий, будто из мрамора выточенный, подбородок — всё в ней было прекрасно.

Володарь поймал себя на том, что хотел бы увидеть её обнажённую, хотел любоваться округлостями её грудей, стройными ножками — а он был уверен, что скрытые одеяниями грудь и ноги её столь же прекрасны, как и лицо.

Когда она вышла из собора и в сопровождении одной служанки двинулась в сторону торжища, Володарь долго смотрел ей вслед.

«И почему мне по нраву жёнки старше меня? Или потому, что я, почитай, совсем ещё молод? Вот и княгиня Ирина — сколько ей? Кажется, двадцать три или двадцать четыре. А этой, верно, и вовсе за тридцать. А ведь тридцать с виду не дашь. Оно понятно: мази, притирания там разные… Вот, к примеру, Анна Вышатична. Брат Василько от неё без ума, а я гляжу — ну, девчонка, и девчонка. Чего в ней такого? Или надо мне самому взрослеть?»

В голове молодого князя царил хаос мыслей. Одно знал он точно: жёнку сию должен он непременно повидать.

…В дом к ней пришёл он единожды вечером, собравшись с духом. Странным казалось, что длани дрожат от волнения. Вот бился с Ратибором — и страха не было, на медведя выходил в Карпатах — тоже не боялся, а сейчас… Или надо было ему вести себя, как Игоревич? Тому Халдей частенько услужливо доставлял из порта девок — и славянок, и гречанок, и армянок. Податливые блудницы готовы были исполнить за горстку фоллов любую княжескую прихоть.

У Володаря почему-то продажные эти женщины вызывали неприязнь. Одна из них, стройная черноволосая армянка, всё жаждала вкусить с ним утех, как-то раз даже подловила в переходе, с серебристым смешком беззастенчиво притиснула большой грудью своей к стене, шепнула:

— Отведай со мной сладкого плода, архонт! Не пожалеешь!

Одолел Володарь искус плоти, отодвинул её в сторону, коротко отмолвил:

— Недосуг!

…Служанка, старенькая гречанка в полинялом халате, провела князя через галерею с колоннами в узкую камору. Таисия, в том же платье шёлковом, в накидке-мафории на голове, встретила его стоя.

Отпустив служанку, красавица вопросительно воззрилась на него своими глазами цвета маслин.

— Ты пожелал видеть меня? — спросила она по-русски.

Русскую мову в Тмутаракани знали почти все, благо уже более ста лет город сей с прилегающими окрестностями принадлежал Руси. Гречанка же говорила чисто, без акцента, голос у неё был сильный и звонкий.

— Давно хотел, — признался Володарь. — Много слышал о тебе.

— Садись. Будешь сегодня моим гостем.

Таисия хлопнула в ладоши. Перед Володарем возник поднос с фруктами, затем появились вино и восточные сладости.

Женщина сняла мафорий, откинула назад каскад густых каштановых волос, грустно улыбнулась, спросила вдруг:

— Мне говорили, ты — сын архонта Ростислава. Правда ли?

— Правда.

— Я знала… хорошо знала твоего отца. Прости, но ты совсем не похож на него. Вот я и засомневалась.

— Многие говорят так. Те, кто был знаком с моим покойным родителем.

— Он был светловолос и синеглаз, ты темнее. И черты лица…

— Я выдался в мать. Как и мой старший брат, Рюрик. Младший, Василько, — тот, говорят, более схож с нашим отцом.

Женщина умолкла. Уловив во взгляде её беспокойство и озабоченность, Володарь промолвил:

— Не хочу вспоминать, что там у тебя было с отцом. Зла тебе никакого чинить не стану. Просто… пришёл на тебя взглянуть… В самом ли деле ты такая красивая, как о тебе сказывают.

— И что? — Таисия тихо засмеялась. — В самом деле, красива?

— Да. — Володарь чувствовал, что, как будто туманом, обволакивает его разум красота этой жёнки. Было мгновение, когда готов он был упасть к её стопам, готов был сорвать с неё одежды, окунуться в сладостные объятия.

Удержался, одёрнул себя. Что сказать сейчас, не знал. Бурно клокотала внутри его плоть.

— Налью тебе вина, князь. Позволь, я поухаживаю за тобой, — сказала женщина. — Твой отец был тебя постарше, когда знал меня. Его отравили. Когда он умер, я рвала на себе волосы от отчаяния и горя. Но всё это схлынуло… Время излечивает раны… Я была молода — всего восемнадцать лет. В таком возрасте горести проходят быстро.

«Восемнадцать. Выходит, ныне — тридцать один али тридцать два, — прикинул в уме Володарь. — Молода ещё. Хотя много старше меня».

Таисия взяла в руку красное яблоко, стала грызть его. Обнажился красивый ровный ряд белых зубов. Выразительно смотрела опытная, хорошо разбирающаяся в мужчинах красавица на оробевшего молодца.

Всё пыталась увидеть в нём хоть какое-то сходство с отцом, но найти не могла. Ростислав — тот бы уже давно увлёк её на ложе, он был порой несколько груб, порой, наоборот, нежен, и напирал, настаивал, врывался в её жизнь, как морская волна в бурю, как свирепый ветер, как стрела, жалящая в сердце. Володарь — Таисия поняла — был совсем не такой. Невзирая на невеликие лета, жизнь научила его осмотрительности и осторожности.

Князь выпил немного сладкого красного вина. Таисия пила больше, вкушала вино с заметным наслаждением, норовила подлить и ему в чару, но Володарь с мягкой улыбкой отстранял её изящную белоснежную длань.

— Не пьёшь совсем. Думаешь, я подмешаю в вино яд? Не бойся. Этого не будет.

— Я и не боюсь. Просто… предпочитаю воду. Вода не туманит мысли.

Женщина тихонько прыснула со смеху.

— Какой ты забавный, князь. Словно и не муж, а ребёнок ещё. Скажи, у тебя были женщины? Ты был влюблён?

Вино явно развязало гречанке язык.

— Не забывайся. Близость твоя с моим несчастным родителем — ещё не повод для столь дерзких вопросов! — неожиданно резко осадил её Володарь.

— Выходит, у тебя не было женщин. Или было их слишком мало. Ты не знаешь их и опасаешься. Так? — Слова князя нисколько не смутили красавицу. Она игриво пощекотала пальчиком с длинным ноготком его подбородок. — У тебя и борода не выросла. Или ты, как угр или фрязин, бреешься?

«Издевается она надо мной, что ли? Жрица любви — чтоб её!» — Володарь зло скрипнул зубами.

— Ну, не обижайся. Прости меня, — протянула Таисия. — Просто, скажу тебе… Я давно не подпускала к себе мужчин. Мне грустно и одиноко.

Молодость брала своё. Не выдержав в конце концов искушения, впился Володарь устами в жаркие губы красавицы-гречанки. Она ухватила его за руку и увлекла за собой в соседний покой, посреди которого размещалось просторное ложе.

— Раздевайся и ложись, — шепнула Таисия.

Почти до рассвета предавались они сладкому греху.

После, уже в предутренней мгле, они долго лежали молча, оба уставшие от ласк. Гречанка ровно дышала, доверчиво уткнувшись лицом Володарю в плечо.

«Вот мечтал её увидеть, что греха таить. Ещё в Перемышле мечтал, чтоб случилась ночь эта, — думал Володарь, глядя на чадящий на ставнике глиняный светильник. — Господи! Сколь она красна! И неутомима на ласки! Вот если бы я не был князем, я бы женился… Она быстро состарится, превратится в седую беззубую старуху-ведьму… Что за мысли?! Теперь я понимаю отца… Вслед за ним я приду сюда снова, в эту опочивальню… А потом, что потом? Где гордость княжеская? Игоревич?! Что брать с него пример? Или Ратибор был прав, назвав его дрянью и мразью?! Это он так сказал с досады…»

Мысли снова путались, сам не заметил молодой князь, как заснул. Пробудился он уже в разгар дня. Таисия полусидела-полулежала рядом и, держа в руке перо, с тихим смехом щекотала ему шею и грудь окрест сосков.

Всё ещё обнажённая, с гладкой кожей, она была прекрасна.

— Пора вставать, — протянула она. — Тебя ждут дела. Приходил хазарин… — Таисия задумчиво приставила палец к подбородку, стараясь вспомнить имя. — Халдей.

Она набросила на плечи лёгкий халатик, перетянула пояском осиный стан.

— Надо ж. И тут сыскал! Никуда-то от него не укроешься, — проворчал Володарь, с удивлением качнув головой.

Нехотя поднялся сын Ростислава с ложа, зевнул, перекрестил рот, стал медленно одеваться. Спросил, глядя на довольную гречанку:

— Чем ты живёшь, женщина? Время от времени ублажаешь по ночам мужчин? Тебе платят за это?

Спустя мгновение он понял, что обидел её. Щёку больно обожгла хлёсткая оплеуха.

— Думаешь, с тобой я тут, так и со всеми! — возмущённо воскликнула Таисия.

— Прости, сказал глупость. — Володарь виновато потупился.

— Хорошо, прощаю на первый раз. Но впредь такого не потерплю! — решительно заявила гречанка. — Если хочешь знать, я отвечу. Я ведь была замужем, имела детей. Уже после твоего отца. Кое-какие сбережения мне остались от покойного родителя и мужа — они вели торг на море, плавали в Царьград и даже в Мессину, на Сицилию. Попали в плен к норманнским пиратам, оба погибли. Я осталась одна, потому как двое моих детей умерли во время чумы. У меня есть два небольших судна, две хеландии. Они возят товары к вам на Русь. Тем и кормлюсь. Ещё твой отец… Он осыпал меня серебром. Но то серебро… Я верну его тебе и твоим братьям… Оно не моё…

— Ничего от тебя нам не надо. Прости ещё раз. Был с тобою груб, — виновато опустив голову, промолвил Володарь. — Прошу об одном — разреши прийти к тебе ещё.

— Ты князь и испрашиваешь позволения? — Уста Таисии тронула улыбка. — Приходи. Буду рада, — добавила она как-то буднично просто.

Они расстались на каменных ступенях старенького крыльца. Кликнув заспанного гридня, который провёл ночь в погребе, где вместе со старым слугой гречанки, бывшим моряком, вдоволь отведал доброго вина и услышал немало занимательных историй, поспешил Володарь на княж двор.