Услышать, как растет трава

Олег Раин

Если друг попадает в беду, это страшно. Даже если этот друг – настоящий медведь. И команда ребят без раздумий вступает в схватку со взрослыми, отправляясь на притравочную станцию спасать своего косолапого друга. Только что могут подростки? Силы явно неравные. Однако помощь приходит с самой неожиданной стороны…

Глава 7 Я допрашиваю врага

На крыльцо мы вышли, точно на цирковую арену. Даже связанный охранник задергался и заегозил в своем креслице, силясь отодвинуться от нас подальше. Только Боб с Зайцем не позволили ему опрокинуться. Впрочем, и они ошалело смотрели на моего высоченного соседа. Стоящий на задних лапах Тихон был, в самом деле, прекрасен.

— Ну, ты даешь! — тихо проговорил Кулер и тоже отступил на шаг. Даже через балаклаву было видно, что рот у него приоткрыт.

— Все нормально, своих он не трогает, — я погладил медведя, а он, скрипуче переступив, с кряхтением опустился на перила. Стоять ему, бедолаге, было тяжело. Мне показалось, что он дрожит. Ну, да! — озноб волнами проходил по крупному телу — теперь я отчетливо ощущал это и ладонью. На миг мне даже захотелось обнять Тихона. И обнял бы, если б не таращившийся на нас охранник.

— Енот вас не напугал?

— Что? Ах, да, енот… Да нет, мы поначалу вовсе подумали, что это кошка, особенно и не смотрели.

— А где фургон? — спросил я.

— Да вот он, уже подъезжает, — Боб спрыгнул с крыльца, взмахнул своей картофелепушкой. Из-за угла показался «Citroen Jumper», наш железный скакун и бегун, на который мы возлагали все свои надежды. Осторожно газуя, Тарас подогнал наше авточудо вплотную к ступеням, Боб проворно распахнул задние дверцы.

— Полезет он? Сумеешь уговорить?

Вопросы были обращены ко мне, но я помалкивал. А что тут можно было сказать? Да, Тихона я вывел, но на волю выходить — это одно, а упихивать зверя в тесный автокороб — совсем другое. Но и задерживаться здесь было нельзя. По сути, мы стояли на самом виду, и каждая жилочка во мне сейчас исходила заячьей дрожью. Все висело на волоске, и в любой момент могло случиться непредвиденное. Хотя главным непредвиденным событием являлась на сегодняшний день наша несуразная команда. Лилипуты, осмелившиеся воровать пирожок у Гулливера… Да блин! — если бы не Тихон и не та жесть, которую собирались с ним сотворить здешние хозяева, сто раз мы бы еще подумали. Только вся штука крылась в том, что папы и мамы воспитывали нас несколько иначе. В детском саду и в школе, с экранов телевизоров и отовсюду нам без устали твердили, что животных надо любить, а природу всячески оберегать, что если кому-то больно, нужно вставать на защиту и пытаться помочь. Вот мы и пытались. Потому что чувствовали и знали: случись сегодня с Тихоном страшное, и для нас рухнет всё. И весь мир, и наша дружба, и вера во что-то первостепенное, на чем, как на трех пескариках еще покоилась наша большая планета.

— Серегу бы еще как-то забрать… — пробормотал Боб.

Я мысленно ахнул. А я-то про нашего товарища забыл! Немудрено при таком-то напряге.

— А где он?

— Мы этого обормота пытались спрашивать. Скотч даже сняли…

— И что?

— Ругается, гад. Угрожает…

— Вон оно как, — я повернул голову. Связанный охранник криво улыбнулся. Пыжился, герой — понял уже, что никаким спецназом тут не пахнет. Сявки пришли малолетние, любители пепси-колы и соленых сухариков. Вот только гадостей от него я что-то пока не слышал. Да и во взгляде его я уловил проблеск неуверенности. Нет, не нас он испугался — Тихона. Знал, что тут ему может по-настоящему обломиться. Такой зверюга и без лап головенку в два счета открутит.

— Сейчас он нам все скажет, — я наклонился к лицу мужчины. Балаклавы на мне не было, мы смотрели друг на друга в упор. В редком ежике волос на его голове я разглядел седину.

— Дети, наверное, дома есть?

— Уж всяко постарше и поумнее вас, — процедил он.

— Значит, некому будет плакать, если умнее, — я недобро прищурился. — Ты, гопник, думаешь, мы играться сюда приехали? По глазам вижу, что именно так ты и думал. Только я ведь скажу сейчас «фас», и все закончится. Во всяком случае, для тебя. Догадываешься, что может произойти?

Лицо у мужчины посерело, он явно догадывался.

— Ты этого не сделаешь, — тихо сказал он.

— Правильно, никто из нас этого не сделает, — я некрасиво оскалился. — Причем мы тебя и пальцем не тронем. Все сделает он. Легко и просто.

— Не надо, парень…

— Значит, веришь, что это возможно?

— Верю.

— Правильно делаешь, — похвалил я. — Потому что медведи злопамятны, это во всех энциклопедиях написано. И врагов своих они отлично запоминают, а таких, как ты, на раз перекусывают.

— Слушай, — губы у мужчины дрогнули. — Я ведь не трогал вашего медведя, клянусь чем угодно! Зачем мне это, сам подумай! Мое дело — сторожить, вот я и сторожу.

— Ладно, допустим. А кто трогал?

— Ребята с полигона. Там у нас целая команда.

— Знаешь имена, фамилии?

Мужчина сглотнул. Разговор пошел жесткий, становиться стукачом ему явно не улыбалось.

— Они приходили вчера, уколы ему какие-то ставили, а потом… Потом лапы цепляли веревками, меж прутьев вытягивали и ломали.

— Ты, значит, смотрел и наслаждался?

— Да нет — слышал. Ну, и это… Раньше приходилось наблюдать. Перед серьезными боями часто так делают.

— Серьезными? Это как?

— Ну… Если заказчик большой человек или собачки ценные да еще застрахованы.

Я стиснул зубы. Трудно после таких признаний любить человечество. В особенности — тех его представителей, кого именуют взрослыми. Но я пытался. Изо всех сил пытался.

— Ты сам-то, тролль, застрахован?

— Причем тут это?

— Больно мне слова твои не нравятся.

— Но я же правду говорю! Как было, так и говорю.

— А где парень, которого утром взяли?

— Парень?

— Ну, ну — не моргай глазками. Ты понял, про кого я спрашиваю. Белобрысый такой, худой, в спортивном костюме.

— Это который на крыше сидел?

— Ответ правильный. Дальше излагай!

— Так это… Увели его.

— Это понятно. Я спрашиваю: куда увели?

— В администрации он. Там у нас комнатушка для буйных.

— А почему в полицию не сдали?

— Так он же это… Молчит. А у нас тут вроде как своя полиция.

Я снова начал потихоньку закипать.

— Били его?

— Ммм… Я такого не видел, — глаза мужчины вновь юрко забегали.

— Так били или нет?

— Ну, может, пару раз шлепнули…

— Вот и Тихон сейчас пару раз тебя шлепнет! — взорвался за моей спиной Кулер. — Тоже не очень сильно. Поездишь остаток жизни в инвалидке.

Охранник заерзал в своем шезлонге.

— Слушайте, пацаны. Я-то тут причем? С вами я все честь по чести…

— Какая у тебя, на фиг, честь… — я вдруг почувствовал смертельную усталость. Будто в несколько минут выполнил суточную норму по выгрузке мешков с картофелем. — Гад ты. И гадам служишь.

— А как еще кормить семью? Может, ты подскажешь?

— Ладно, кормилец, проехали… Где она — твоя администрация?

— Третий корпус, в конце главной аллеи.

— У вас еще и аллеи есть? — я покачал головой.

— Вот, — сметливый Боб, сбегав к Тарасу, тут же вернулся с распечатанной схемой станции. — Пусть покажет.

Связанными руками охранник ткнул в один из домов.

— Вот этот — с флажочком. Тут администрация, склад инвентаря, кабинет администратора.

Конец ознакомительного фрагмента.