Услышать, как растет трава

Олег Раин

Если друг попадает в беду, это страшно. Даже если этот друг – настоящий медведь. И команда ребят без раздумий вступает в схватку со взрослыми, отправляясь на притравочную станцию спасать своего косолапого друга. Только что могут подростки? Силы явно неравные. Однако помощь приходит с самой неожиданной стороны…

Глава 5 Авто-бросок к цели

С кем только не сравнивали людей, каких эпитетов для них не выдумывали, — и воины они, и странники, и цари, понимаешь, природы. Мне же они частенько представлялись обыкновенными шахтерами. Долбили чем ни попадя по стылому времени, зарывались вглубь, искали смысл жизни — и так не одно тысячелетие — старательно, кропотливо и бестолково. Поскольку все равно найти ничего не получалось. И даже когда начинало казаться, что вот оно — главное, наконец, проблеснуло, обязательно происходило какое-нибудь дурное событие — и все тут же летело в тартарары.

Нет, правда! — вот был у нас в подъезде сосед Олежа — с пятого этажа. Вежливый такой, плечистый. Здоровался со всеми — даже со мной, малолеткой, играл на флейте и скрипке. Еще и плаванием увлекался — в республиканских соревнованиях призы завоевывал. А в итоге ушел в армию, попал в горячую точку и погиб. Где и как — неизвестно. Пацаны шептались, что где-то на южной границе. Но меня более всего ужаснула напрасность его мук: красный диплом, экзамены, спорт, музыка, бессонные ночи перед экзаменами — и все ради чего? Чтобы умереть от пули тупого наркокурьера? На его родителей я и смотреть теперь не мог спокойно. Если замечал издали, старался незаметно прошмыгнуть мимо. Казалось, они на глазах стареют и усыхают. А чтобы улыбаться там или шутить — такого я за ними уже не замечал.

Теперь вот и мои друзья ехали спасать медведя, крупно при этом рискуя. Чем думали — непонятно! А не выступи я со своим дерзким предложением — сидели бы сейчас по домам, смотрели телевизоры, хрустели чипсами. Конечно, переживали бы, зато точно остались бы целыми. Отец как-то мне выдал: «Чтобы друзья на одном берегу — да еще на всю жизнь — это фантастика, Эд. Чаще всего берега расходятся, реки превращаются в моря, а родные лица теряются вдали. Это, грустно, Эд, но это жизнь…» Наверное, он был прав, но от этих мыслей мне всякий раз становилось безумно тоскливо. Потому и спорить начинал с отцом, насмешничал вовсю — говорил, что все это фигня и неправда. Хотя про себя понимал: все так и есть, придет время — мои друзья тоже уплывут в неведомое далеко. И даже не по своей воле — это река жизни разбросает их по разным островам. Возможно, из всего прошлого — надежного и любимого — только одни родители и останутся. Грустно, правда? Так и получалось, что эти минуты, несмотря на всё их безумие, можно было считать лучшими и золотыми. Потому что мы были все на одном берегу, потому что несла нас одна река, потому что роднила одна цель. И уже сейчас я с ужасом понимал, что начинаю тосковать по ним! Боб, Кулер, Заяц, Ксюха, Серега, Виктор и Тарас — все они покинут меня, разбредутся по жизненным лабиринтам. Когда-нибудь. Но как хорошо, что еще очень и очень не скоро…

Минивэн резко притормозил, нас всех качнуло вперед.

— Блин, кошка!

— Черная, что ли?

— Пегая.

— Еще скажи — борзая. Чего тормозил тогда? Вот бы кто ехал за нами — вписался бы в зад…

Тарас вновь набрал скорость, включил плеер. Аудиосистема у него всегда была в боевой готовности — артиллерийским залпом по ушам ударил музон. Именно так — не песня, не мелодия, а музон. Возможно, это нам сейчас и требовалось — для поднятия духа, для создания должного настроения. А уж водителю это нужно было в первую очередь.

Встряхнувшись, я посмотрел вперед — на коротко стриженый затылок Тараса. Мы летели уже по шоссе, скорость была точно за сотку. Легко заглушая рев дизеля, хрипел и надрывался Нодди Холдер, мощно бил ударник, и ревела бас-гитара. Тарас любил такие композиции; своим «У-ля-ля» парни из группы «Slade» подогревали нашего водителя круче любого энергайзера, и я его отлично понимал: Тарасу было вдвойне страшно. Мы-то чем рисковали? Только собственной никчемной шкуркой, а он еще и за машину отвечал. Пусть старенький, но вполне исправный «Citroen Jumper» и сейчас стоил не менее трехсот тысяч. Не миллион, конечно, но нашей компании и такое бабло пришлось бы отрабатывать не один год. Даром, что название имело бездну переводов, примерно также обстояли дела с эксплуатацией; машину использовали для перевозки пассажиров и всевозможных грузов, в ней жили, как в походном домике, и в ней же мы прятали свои немудреные подростковые секреты. Английский язык — штука хитрая: «to jump» означает «прыгать», а «jumper» — это уже и прыгун, и матросская блуза, и джемпер с ручным буром и даже передвижная мишень — словом, кому что нравится. Верно, с таким прицелом производители и подбирали машине имечко. Но сейчас это обилие имен нам ничего не давало, поскольку батя у Тараса был далеко не кремово-ванильный и на автомобили смотрел сугубо утилитарно. Он и сына своего растил по-спартански: гонял на утренние пробежки, записывал в разные секции, на тех же машинах выучил ездить чуть ли не с девяти лет. А вот на любовь Тараса к рисованию смотрел скептически и все робкие намеки сына о художественной студии решительно пресекал. В школе у Тараса дела обстояли неважно, оценки были так себе, но с отцовскими заданиями он как раз справлялся. Да и на машинах любил погонять. При этом рисковал не сильно, благо всегда был длинным и вполне смахивал за взрослого. Про таких раньше говорили: «верста коломенская», — вот и в классе у нас он был выше кого на голову, а кого и на две. Да и размазней его никто бы не назвал — умел и дерзить, и отпор давать, и взбрыкивать. Словом, вполне соответствовал своему имени. Имя «Тарас» мне, кстати, нравилось. Не то чтобы совсем уж редкое, но какое-то надежное, основательное. Понятно, в школе его дразнили тарасом-тарантасом, но не столь уж часто, поскольку книг не читали и слово «тарантас» большей массе было неведомо. А скажем, Тарас-фугас звучало и вовсе солидно, какие уж тут обиды? Ну, а когда Тарас вымахал в михалковского «Дядю Степу» и на день рождения всем одноклассникам подарил по портрету, о дразниловке вовсе забыли. Я тогда в гороскоп не поленился заглянуть, узнав, что имя «Тарас» увязывается разом с «мятежником», «смутьяном» и «спасателем». Таким наш Тарасик и был. Другой бы, пожалуй, не рискнул задолго до совершеннолетия гонять на машине по городу. По причине высокого роста проблем на дорогах у него обычно не возникало, тем более что с любой тачкой Тарас управлялся мастерски — никого не подрезал, обгоны совершал стремительно и аккуратно, на дороге угадывал все выбоины и камушки, а полицейские радары чуял безо всякой аппаратуры. Тем не менее, отца своего он боялся. Тот мог и пендаля дать, и ремнем наказать. После того, как Тарас остался на второй год и оказался в нашем классе, отец все его кисти-карандаши на помойку выбросил, а после еще заставил по вечерам работать у себя в гараже — да не просто грязь подметать, а чинить чужие моторы, править вмятины и менять колеса. Зато и поощрил потом по-царски. По каким-то своим каналам организовал сыну досрочную сдачу экзамена, и парень получил права уже в 14 лет. Разве не круто? Батя и таксовать ему позволял — так что город с ближайшими окрестностями Тарас выучил, как свои пять пальцев. У художников — у них ведь со зрительной памятью полный порядок, вот и Тарас на наших улицах ориентировался как рыба в воде. И деньжата у него обычно водились — не родительские, а свои кровно заработанные, так что всегда мог выручить. Это нам, лопухам, можно было сдавать всего лишь на подростковую категорию «М», у Тараса же был полный боекомплект документов на категории А, В и С. Он и на тракторах успел погонять, и с автокраном мог управляться — разве что экскаваторы еще не водил, да бэтээры с танками…

Шоссейка осталась позади, нас ощутимо закачало и затрясло.

— Эй, водила, не дрова везешь! Be more careful! — заорал Боб. Это он себя и нас таким образом поддерживал. Трясло-то нас, понятно, не от дороги, а от того, что мы собирались сделать. Один только Леха Кулер был, пожалуй, спокоен. А может, сумел отвлечь себя важным занятием. Не обращая внимание на вздрагивающий на ухабах фургон, он вырезал ножницами дырки в черных вязаных шапочках, сооружал балаклавы. Самую первую тут же натянул на себя Боб и сразу стал похож на киношного спецназовца. Разве что подозрительного тощего. Глядя на него, я тоже постарался отвлечь себя посторонними мыслями. Например, попытался вспомнить, почему нашего Вовку прозвали Бобом. Ведь, правда, Вовкой его никто не звал, хотя имя-то вполне нормальное — самое, пожалуй, российское по нынешним временам. И Ульянов у нас Володей был, и Шарапов из знаменитого фильма, и нынешний президент. Это раньше на Руси гуляли сплошные Иваны, теперь чаще встречались Вованы. Удобное такое имечко, склонять можно как угодно — Воха, Вовчик, Вава, Вольдемар, Вовк… Однако почему-то не приклеились они к Бобу. Как перешел в нашу школу в третьем классе, так сразу и стал Бобом. То ли за любовь к английским словечкам, то ли за привычку выскакивать, где не просят. Хотя по большому счету Вовка ни вредным, ни злым не был. Видимость боевую создавал — это точно, погорланить любил, права покачать, но обычно получал больше сам. Все знали, что даже при игре в футбол Боб чаще стоял на воротах, но и там мячи пропускал с завидной регулярностью. Зато орал всегда так, что все понимали: без Боба и футбол не футбол, и урок не урок — и вообще скучно было бы жить без Боба.

Я ощупал свои карманы: за пазухой — пара бананов и сахар для Тихона, аэрозоль с перцовкой в правом боковом, в левом покоился туго набитый мешочек — соль напополам с обычным песком. Это нас Кулер научил. Он-то по своей интеллигентской внешности нередко попадал в мутные истории. Очень уж тянуло окрестное быдло на аккуратного мальчика. Ну, а мальчик жертвой быть не хотел и как та птица Говорун из книги Булычева, отличался умом и сообразительностью. Где-то вычитал и взял на вооружение — песок в пригоршню — и точно в харю. А на две хари — два броска. Ну, а дальше — ноги в руки и во весь дух куда подальше. Его и ловить пытались, а он все тем же песочком отбивался. Раз камнями пытались забросать, так он и тут всех переиграл. Руки-то на тренировках набил — сам закидал бедных агрессоров — еле ноги унесли. Короче говоря, если на носу очки, и походка, как у стажера ботаника, всегда найдутся желающие поговорить на тему «не той прически, неправильных ушей или кроссовок девчоночьего цвета». Вот и пришлось премудрому Кулеру браться за щит и меч…

Я снова ощупал карманы. Песок с аэрозолью — хорошо, но из серьезного вооружения мы тоже кое-что прихватили. Во-первых, рогатки с железными шариками, а во вторых две мощные картофелепушки. Заяц хотел стартовый пистолет взять, но передумал, очень уж не хотелось шуметь. Да и есть шанс, что на наш шумовой «бабах» в ответ пальнут настоящей дробью, а то и пулями. Насчет пневматики мы тоже крепко поспорили. Я полагал, что остановить это никого не остановит, а вот разозлит запросто. Но у Кулера дома имелся пневматический «Маузер» — один в один, как настоящий, разве что стрелял металлическими шариками, и Леха считал, что ради видимости его следует взять. В итоге решили — пусть берет, хотя наши картофелепушки его пневматику стопудово перевешивали. И вид у них был устрашающий, и лупили они метров на двести. Конечно, профессиональные маркеры с пейнтбольными шарами были бы не в пример удобнее, но о такой роскоши нам приходилось только мечтать. Да и, честно сказать, уступая в темпе стрельбы и компактности, наши картофелепушки били на порядок мощнее. Помнится, Ванька Изотов из класса, дурачок такой, вызвался на себе испытать самодельную пушку — геройски ладонь подставил! А Боб, не особо задумываясь, со всей дури и влупил. Ох, и поорал потом бедный Изот. Хорошо, не поломал себе ничего и пальцев не лишился. Но рука у него здорово распухла, он потом месяц не мог ни рисовать, ни писать, чем и пользовался на уроках, демонстрируя учителям свою перебинтованную кисть. Словом, била наша картофелепушка отменно! Схему, понятно, Кулер где-то в интернете сыскал, а после, накупив нужных деталей, мы в несколько дней собрали в гараже у Тараса первый боевой вариант. Испытания проводили в лесу, и после третьего выстрела нашу самоделку разнесло в куски прямо в руках у Зайца. По счастью, обошлось без травм, но Кулер взялся дорабатывать конструкцию и в итоге довел ее до вполне приемлемого качества, снабдив рукоятью от пъезозажигалки и усовершенствовав систему подачи горючего газа.

Для чего мы брали с собой эти агрегаты?

А что нам было еще брать? Кухонные ножи с ломиками? Да и чем еще можно было напугать здоровенных мужиков с настоящим оружием?..

Фургон тряхнуло сильнее прежнего, и сидящий за рулем Тарас обернулся.

— Все, Эд, скоро вытряхиваемся.

— Уже? — я подался вперед, пытаясь через лобовое стекло рассмотреть обстановку.

— По навигатору до ворот четыреста метров, но мы уже на проселочной, — Тарас бедово улыбнулся в зеркало заднего вида. — Карта точная, и дорога вполне. Дождей-то давно не было.

Я напряженно выдохнул. Это во многом облегчало задачу. Если бы наш «Citroen Jumper» застрял, всю операцию можно было бы перечеркивать жирным крестом. Но дорога, пусть и проселочная, уверенно вела прямиком к цели.

— Кажется, ограду вижу, — сообщил Тарас. Голос у него дрогнул. — Ну, что? Тараним?

— Давай! — я сухо сглотнул. — Мегафон у тебя под рукой?

— На месте, не волнуйся.

— Может, и не понадобится, но если что горлань, как договаривались.

— Лучше бы мне дали! — возмутился Боб. — Уж я бы им в матюгальник много чего наорал. И по-английски бы мог…

— Тебя расколют, пацанчик, — безжалостно отрезал я. — И никакой английский не поможет. А у Тараса нормальный бас. Короче, ничего не меняем, действуем по плану!

— А если форс-мажор?

— Будем решать на ходу. Вон и Кулер что-нибудь подскажет. Верно, Леха?

Черная маска, за которой уже не угадать было Лехино лицо, чуть дрогнула. Возможно, Кулер морщился, а может, наоборот, улыбался.

— Подсказать-то несложно, только советы без интернета немногого стоят.

— Здрасьте! А голова твоя на что? Она у тебя вдвое больше, чем у Изота! — возмутился Заяц. — Для того и взяли тебя, академик, чтобы ты думу думал и процессором скрипел…

— Кончили базар! — гаркнул я. — Больше не треплемся, никаких имен, и никаких смешочков.

— Да ясно все, командир, — огрызнулся Заяц. — Командуй, мы в теме.

— А в теме, значит, начинаем работать. Мы, типа, спецназ — так себя и ведем…