5. Дорога, река и живопись
На платформе «Аэропорт» шёл дождь. Хорошо, час пик ещё не пришёл, народу было немного, и под немногочисленными навесами нашлось место для укрытия от дождя. Скоро неторопливо подползла электричка, зашипела тормозами и дверями.
Они специально выбрали этот поезд, шедший только до Сиверской, здесь было свободнее, чем на Лужских и Мшинских. Алан с Мэрил вошли в последний вагон и удивились сырости — вагон не отапливался, машинисты экономили на электричестве, сразу увидели высокую фигуру Бена, махавшего им рукой, прошли к компании, Алан забросил свою сумку на багажную сетку.
— Кто дождик заказал?
Семён подслеповато косился на Мэрил, он видел её до этого только один раз, и знакомы они не были.
— Ребята, вы шашлыков не захватили?
— Не догадались. Шашлыки сейчас русское национальное блюдо. Но у нас есть бифштексы. А рынок в Сиверской не функционирует?
— Ладно, на станции есть неплохой мясной магазинчик, — Семён развёл руками. — Но если дождь усилится, думаю, шашлыки не понадобятся. Правда, река там тёплая, кто-то любит купание под дождём? Вот с пляжем проблемы.
— Что там за река? — поинтересовалась Мэрил.
— Оредеж, речка длинная, но неширокая и мелкая. Вода прозрачная, есть где понырять.
Стали вспоминать прежние отпуска, пикники, реки и озёра, ругать погоду…
— Каждая погода — благодать, — процитировал Семён. Его девушка, назвавшаяся Жанной, в компанию ещё не вписалась, но на удачные шутки охотно и долго смеялась, мини-юбка и топик на ней были итальянские, кроссовки немецкие, и девушки поглядывали на неё с интересом. Пару раз удалялись в туалет, покурить, и видно было, что общий язык они нашли.
— Погода, это от Бога, от людей не зависит, — промолвил Семён. Состоялась небольшая дискуссия на тему, любит-ли Всевышний людей, если в Библии много несоответствий и благих обещаний, а где они на самом деле, где один из самых привлекательных для людей постулатов: «Просящему дастся»?
— Бог не может лгать только потому, что Он — Бог. И любое слово Его есть божественная истина. А если Он сегодня объявит один закон, а завтра другой, противоположный сегодняшнему, разве Он будет Богом? — наконец и Алан сказал пару слов.
— Ты хочешь сказать, что если Бог захочет солгать, Ему нужно будет перестать быть Богом? — спросила Мэрил.
— Но получается как раз так.
— Подожди, ты рассуждаешь, как логическая машина, построенная человеком, но логика Бога никак не совпадает с человеческой. Всё основано на Вере.
— Только Вера должна быть механической, не знающей ни отговорок, ни исключений, ни допущений. Практически, мы должны слепо верить, и… и всё. Вера оправдывает всё, что происходит в нашем мире. И объясняет любое явление волей Божьей.
Потом, во время затянувшейся паузы Жанна спросила:
— Сёма, там в деревне телевизор хотя-бы есть?
А Мэрил посмотрела за окно и вытерла запотевшее стекло:
— Ребята, а здесь, вроде как, солнышко проглядывает.
В Сиверской дождя уже не было. Было безветренно и душно. Сошли с платформы и у входа в кассовый зал увидели киоск мясных изделий. Увы, для шашлыков здесь ничего не нашлось, прошли по подземному переходу и наверху, в мясном магазинчике нашли искомое.
— Далеко ехать?
— Две остановки на автобусе, и там пройти минут пятнадцать.
Вышли на остановке в микрорайоне, называвшемся «Военный городок», когда-то здесь была база истребителей, но уже лет пять её перевели куда-то на север, а название так и осталось. Зашли и здесь в магазин, купили тортик, хлеба, кофе, картошки, масла. Посовещавшись, взяли и водки. Потом прошли метров двести узкой улочкой, слева ограниченной трёхметровым бетонным забором, а справа покосившейся штакетниковой оградкой, и вышли на высокий берег к бетонному пешеходному мостику. Под мостиком среди камышовых зарослей протекала речушка, где десять метров шириной, а где не больше трёх.
— Вон наш дом, — Семён показал на противоположный берег, вправо, где под яблонями угадывалась крыша строения. Идти был метров триста.
— Красиво, — вздохнула Мэрил, остановившись рядом с Аланом. Тот тоже замер, не отрывая взгляда от речной долины. — Завораживающий пейзаж, не правда-ли?
— Да, впечатляет…
— Похоже, будто тебе эта картина знакома. Ты был здесь раньше?
— Нет, — пробормотал Алан. — Просто, впечатление… потрясающее.
— Или тебе опять что-то привиделось? — оглянувшись, спросила девушка.
— Нет. Что ты! Правда, я сам этого постоянно жду и… боюсь.
— Я взяла успокаивающих таблеток, надо будет тебе вечером их принять.
— Хорошо. Как скажешь. Только вот меня не оставляет ощущение, что всё это мне должно быть знакомо, река, долина, крутые склоны… Даже небо. Не спрашивай, откуда. Я впервые вижу этот пейзаж, но… как будто я уже давно всё это знаю.
— Алан, успокойся. Если это тебя тревожит, мы уедем. Хочешь, уедем немедленно. Ты говоришь неразумно. Сам признаёшь, что сейчас с тобой всё в порядке. Тебе просто необходимо отключение от городских забот.
— Да. Необходимо. Смотри, мы отстали от ребят. Надо догонять, а то заблудимся.
— Алан, — это уже на ходу. — Но у тебя самого, без докторов, есть хоть какие-то предположения, как это происходит. Что-нибудь о механизме явления?
— Много. Только всё это гипотезы. Например, такая фантазия. Во многих фильмах, наверное, видела, некий ненормальный герой видит в темноте, или это слепой человек. Они видят не глазами. Есть предположения, что наша нервная система снабжена датчиками, реагирующими на энергополя, они отмечают движение, дыхание, работу мозга. Не знаю.
— Ещё что-то?
— Ещё есть гипотеза о множественности миров, существующих одновременно в одном пространстве. Это не параллельные миры, это один мир, существующий в разных точках зрения, в разном понимании, поворачивающийся разными плоскостями.
— Так вот над чем ты работаешь. Рефракционные квантовые решётки. Я тебя не спрашивала о твоей работе, считала, что ты просто решаешь ребусы.
— Кажется, мне эти ребусы боком выходят.
— Но ведь это пока теоретические работы?
— А если они активировали ту работу мозга, о которой мы только догадываемся?
— И решённые практически, претворённые в жизнь, они могут перевернуть мир, в котором мы живём.
— Не знаю, может быть.
Первым делом растопили печь, в доме после дождя было сыро.
— Обычно кто-то из семьи приезжает сюда раз в неделю, если не протапливать, дом покроется плесенью, жить будет невозможно. Да и мебель, книги…
— Семён, я вижу, у вас здесь много книг! И альбомы по искусству! Можно посмотреть? Даже мой любимый Ван Гог, это чудесно. — Мэрил сняла куртку и осваивалась с обстановкой. Её внимание привлекли книжные стеллажи в кабинете. Подошла заинтересовавшаяся Жанна, тоже стала просматривать корешки.
— Сеня, у тебя и альбом Тулуза-Лотрека!
— Ты тоже интересуешься живописью? — удивилась Мэрил. Как-то не увязывался в её сознании образ Жанны с увлечением искусством.
— Конечно! Я многим увлекаюсь. Мне нравится Тулуз-Лотрек, мне нравится хрен с мёдом, ещё мне нравятся фильмы с Юрием Никулиным, очень непосредственные, искренние.
Такая градация приоритетов Мэрил весьма удивила. Что-ж, у каждого своё.
— А я не очень люблю Тулуз-Лотрека. Слишком у него манера острая, колющаяся. Мне больше Ваг Гог по душе… Краски волшебные. Загадочные картины.
— Но Тулуз-Лотрек и должен быть острым, он-же импрессионист!
Подошёл и Алан:
— Давно я не видел репродукций Ван Гога. Звёздная ночь, это что-то несбывшееся.
В кабинет вошёл огорчённый Бен:
— Девочки, почему на кухне одна Ирина? Вам не кажется, что ей там одиноко и скучно. А мальчики займутся баней. Вода, дрова и веники…
Скоро дела были сделаны, и баня топилась. Шашлыки решили замариновать на завтра и пока поужинать бифштексами с картошкой и салатом. В погребе нашёлся и бидон с квасом, и малосольные огурчики под водку. Дом прогрелся, высох, было уютно и весело.
Только когда накрывали на стол в большой комнате, Мэрил в коридорчике придержала Алана за рукав:
— Ты что-то заикнулся про Ван Гога, там, в кабинете. И не договорил. Это имеет отношение к…?
— Ван Гог… Я что-то вижу в его картинах, что-то знакомое. Но не могу понять, что. Возможно, таких людей много. И это означает, что… другой мир рядом.
— Понятно. Постарайся не зацикливаться. Найдём время, подумаем. И ещё скажи… ты видел там что-то… живое? Может быть, даже и людей?
— Конечно! Это и пугает меня больше всего. Там есть все мы. Только другие…
— Алан и Мэрил Чесловы! Голубки! Быстро к столу! Мы вас заждались! — донёсся рёв толпы из столовой. Толпы жаждающей и весёлой.
— Пойдём, в самом деле! Зачем от коллектива отрываться? А когда это я стала Чесловой?
— Ну… народ слагает мифы и легенды. Не будем давать повода!
Бифштексы были великолепны, с поджаренным луком и рассыпающейся картошкой, а огурчики приятно сочетались с обжигающей водкой. Очень быстро вспыхивали и рассыпались искрами острые темы, кто-то требовал музыки, а кто-то уже блевал за крыльцом. Потом начались танцы, которые из тесного помещения переместились под луну. А ведь ещё предвкушалась баня с паром и вениками, поэтому рассудительные убрали водку со стола и разлили по кувшинам холодный квас.
— Ребята, баня будет семейная. Кто против? Все согласны. Значит, надо установить очередь. — высказался практичный Бен.
— А зачем нам очередь? Сидим в предбаннике, отдыхаем с… квасом. Кому охота, идёт париться. Потом кто-то другой, кому приспичит. И никакого лимита. Пошли?
Женщинам нашлись махровые простыни, мужики решили, что с них и полотенец хватит. Предбанник был просторный, с лавками и столом. Первым нырнули в жар самые хитрые — Семён с Жанной. Сразу донеслись дикие крики и визг. Все им позавидовали.
— Пойдём пока, покурим, на речку полюбуемся, — предложила Лиска, и её поняли правильно. Вдвоём они уселись на пригорке над речкой, прямо на уже холодную траву. Из бани доносилась музыка, где-то лаяли собаки.
— Ты хотел-бы жить вот так? Ведь хорошо как. Просторный дом, летом огурчики, смородина здесь растёт.
— А работа?
— Да, работа, вставать на первую электричку, больше двух часов на дорогу. И денег на транспорт не напасёшься. Но ведь люди живут, и многие в городе работают, в деревнях сейчас работу не найти. Да я так, теоретически…
— Действительно. Но такой домик иметь не плохо, на выходные выезжать…
— Ребята, идёте париться? — донёсся голос Бена.
— Идите вы, мы подождём.
— Пойдём, Ира, мы, трахаются, наверное, — услышали они комментарий шёпотом.
— Холодно, уже, на траве-то, — ответил на комментарий пьяный женский голос. — А погодка прелестная, вдохновляет.
— Сволочи! — определил Алан. — Грубые, приземлённые люди. А это что такое, слышишь, Лиска?
Внизу, в темноте по камышовым зарослям пронёсся гулкий шум, отозвались кроны деревьев, в лицо полетели охапки листьев, а потом их захватил порыв ветра, стал рвать волосы, превратился в сплошной поток пыльного воздуха.
— Уходим! — прокричал Алан. — Быстрее! Откуда здесь столько пыли? Как в пустыне Сахара, самум настоящий!
Они вскочили, пригибаясь и пряча лица, побежали к бане, захлопнули дверь.
— Что такое, с ума природа сошла! Как перед грозой. Что-ж, переживём. И не такое переживали. Наливай, Бен.
Потом они хлестали друг друга веником по горячим спинам, захлёбывались обжигающим паром, в изнеможении лежали на обжигающей полке, и снова поддавали пару, стирая с глаз солёный пот. Так было долго, это было прекрасно, они менялись, ждали, пока камни снова раскалятся. Они вымывали из тел холодный город.
