Мотивы

Олег Аникиенко

Книга зрелой поэзии, составленная из социальных, эзотерических и лирических стихов. Пародии автора – бескомпромиссны, задиристы и смешны. Авторские тексты песен и короткие рассказы, посвященные песне, как явлению культуры. Счастливый сборник «творенсов», открытых умному читателю и критике.

* * *

ШУТОЧНОЕ — РЕИНКАРНАЦИОННОЕ

Переселенье душ… Кем был

я в прошлой жизни —

тараканом? Наполеоном, может быть?

Приметы прожитой судьбы

находишь в нынешней случайно.

Вот — тюбик краски. Почему

так запах масляный тревожит?

Летишь сквозь подсознанья тьму,

где средь венецианских лоджий

кого-то видишь у холста…

Вот — отзвук медного листа,

чеканщики куют посуду…

Как странен этот звук. Откуда

ты с ним знаком? Коварный Рим

жесток к своим мастеровым.

И оторопь берет, когда

услышишь птичий крик у моря

вокруг скалистого гнезда…

Ах, хорошо жить бывшей птицей!

Но не шутом. И не убийцей.

* * *

Сквозь нас невидимые нити

энергетических сцеплений

проходят, тайнами звуча.

И в этом мире откровений,

признаний, просьб, чужих волнений

мы — параллельных два луча.

Но — удивительная жизнь —

порой одной короткой встречей

лучи легко соединит, —

и между нами молчаливо

золотосветной паутиной

протянет трепетную нить.

* * *

ВАЗА И ЧАЙНИК

Стремится ваза в неземную даль,

Но мудрый чайник выдержку хранит, —

Удерживая бьющийся хрусталь,

В их тесной связи строг и деловит.

Она — порыв, томление, восторг!

Он — лишь сосуд практичный для воды…

И обречен на вечность натюрморт

Единством их союза и вражды.

* * *

ВСТРЕЧА

На семинаре чудотворцев славно,

мудреную заслушивая речь,

приметить, как воздушные созданья

знакомиться вспорхнули

с наших плеч.

Мгновение — и ангелы печали

уже вздыхают вместе в уголке:

мой — пухлощекий негерой астральный,

твой — остроплечий,

с тушью на щеке.

И, не скрываясь, ангелы веселья

уже хохочут, угадав дружка:

один — самоуверенный и смелый,

другой — с морщиной теплой

у виска.

* * *

Как уберечь в толпе тысячеглазой

вздох призраков, фантазий, свое «я»? —

Уйдешь, чтобы спастись, остаться тайной,

единственною мерой бытия…

Но если станет пусто в пресыщеньи

дыханьем одиночества хмелеть, —

Идешь опять в толпу пылинкой, тенью,

желая раствориться, умереть.