Звезды над урманом

Олег Анатольевич Борисенко, 2015

Из рабства бегут четыре раба. Их нелегкий путь лежит из Средней Азии в сказочную страну Шыбыр, где нет князей и бояр. Вогул Угор уводит беглецов от погони, а в далекой Сибири уже оканчивается царство Кучума, и вот-вот туда придут люди Ермака. Увлекательные приключения героев романа-эпопеи на платформе исторического времени.

Глава 7

Аника плелся позади всех. Рука неимоверно распухла, пальцы онемели и отекли, резкая боль пронзала до плеча. Пот градом катился по лицу и спине. Голова кружилась, и ноги практически не слушались.

— У тебя жар. Волк слюна пустил и клыком вену проткнул. Совсем нехорошо, очень плохо, — суетился вокруг Аники вогул, промывая рану и выдавливая нагноение.

Днем, остановившись в березовом молодняке, беглецы расположились на отдых. Вогул, бормоча под нос себе то ли песню, то ли заклинание, взяв саблю у Никиты, пошел осматривать лесочек. Он ползал на четвереньках, поднимая старую листву. Срывал кору со старых деревьев, повторяя, как сумасшедший, одно и то же:

— Ёхарья-ёхарья, йохарья-йохарья.

Анику знобило, его укрыли безрукавками.

Угор, вернувшись, принес несколько комков плесени разных цветов и оттенков. Усевшись на корточки, стал их перебирать. Сорвав листочек с молодой березки и проткнув его булавкой посередине, принялся внимательно разглядывать через дырочку куски коры, грибы и листья, принесенные из леса.

— Ты чего такое деешь? — поинтересовался Никита, забирая саблю.

— Плесень-кисточку отыскать нужно, очень нужно, очень.

— А листик зачем?

— Лучше видно, — пробормотал вогул, занимаясь своим делом.

Он бесцеремонно откинул от себя принесенный кусок коры и стал рассматривать поверхность грибов.

— Нашел! Как ушки белки! Кисточки! — рассмеялся внук шамана.

Вогул собрал со шляпок и ножек грибов всю плесень на древко своего копья. Принес из котомки несколько кусков сушеного курда, размочил чуть-чуть остатками кумыса, оставшегося на донышке курдюка, и растолок кусочки сыра, перемешав с плесенью. Третью часть полученного снадобья он нанес на рану Аники, перевязал ее, вторую дал ему съесть, а первую замотал в тряпицу.

— Завтра опять вырастет, пусть плесень пока сыр кушает, — объявил он, убирая узелок в котомку.

Никита поднял оброненный Вогулом березовый листик и, лежа на боку, запустив себе на обнаженную руку муравья, посмотрел на него в дырочку.

— О! — воскликнул он, дернув рукой, скидывая муравья. — Ну прям как баран курдючный! В жизнь бы не смекнул, что дырочка увеличить может!

— Ложись, сосни, Аника, пот прошибет, жить будешь, — приказал Угор, укрывая друга всем, что было в наличии. — Дед-шаман научил, умный мой дед был, много знал, великий шаман он, однако, был, — пояснил он, укладываясь спать.

***

Ботагоз была от счастья на седьмом небе. Серебряные серьги, да еще какие! Таких даже нет у почтенной Гулзар, жены их бая Валихана. Девушка время от времени смотрелась в поднос. Трогала украшения пальчиками. Бегала к берегу реки, глядясь в воду и любуясь ими, весело хлопала ладошками, разгоняя волнами отражение. Она покажет их брату Отару, когда он приедет с выпаса. Ему тоже понравятся! Ведь старший брат любит ее и всегда балует, привозя из степи сладости и подарки, которые выменивает у проезжих людей. В прошлый раз брат привез ей шелковый платок, выменянный у купца-уйгура, ехавшего на север в район озера Шелкар, что у предместья Кокшетау — синих гор, которых Ботагоз никогда не видела.

Схватив кувшин, девчушка вприпрыжку побежала к речке, напевая песню о весенней бабочке:

— Кобылек, кобылек…

Но допеть весеннюю песенку девушка не успела. Она внезапно остановилась, разглядев у кромки воды тело человека, голова и плечи которого находились на берегу. Незнакомец лежал вниз лицом. В правой лопатке торчала стрела. Стрелы так же впились в левое плечо, пробив его насквозь, и в левую ногу чуть выше колена.

Девушка тихонько попятилась и, уронив кувшин, начала было отходить от берега, но вдруг услыхала слабый стон…

Исатай, теряя сознание, вместо девушки пригрезил сидящего на корточках у кромки воды незнакомого старца в белой до пят рубахе.

— Руку давай, племянник Узун Бека, не пришло еще время твое, — скомандовал ведун.

Подтащив воина к берегу, убедившись, что речная волна не заливает ему лицо, Гостомысл, мельком глянув на не видящую его девушку, отошел на два шага и растворился.

Ботагоз присела на корточки и с опаской тронула плечо раненого воина.

— Эй, ё?