Звезды над урманом

Олег Анатольевич Борисенко, 2015

Из рабства бегут четыре раба. Их нелегкий путь лежит из Средней Азии в сказочную страну Шыбыр, где нет князей и бояр. Вогул Угор уводит беглецов от погони, а в далекой Сибири уже оканчивается царство Кучума, и вот-вот туда придут люди Ермака. Увлекательные приключения героев романа-эпопеи на платформе исторического времени.

Глава 42

— С басурманами чего робить, Семен? — спросил подошедший казак, показывая на трупы воинов Епанчи.

— С дороги уберите, да и станется им. Пусть их соболя грызут. Все больше пушнины будет. Бояр-то в думе да сынов боярских по Москве и Новгороду все более и более нарождается. Каждому шубу меховую подавай да шапку бобровую. Кичатся мехом серебряным, в летнюю жару не снимают, важность свою показывая. Выбили ради них, кровососов, зверя по всей Руси, токмо вот в Сибири и осталось промышлять пушной. Да только, братцы, нынче наш промысел дюже хлопотный вышел, — вновь взглянув на труп Алешки, вздохнул Семен. — Коней, что живые, споймайте, а убитых лошадей, что помоложе, на мясо. Да сбруи, седла поснимайте, черти неразумные! Шашки, луки, копья, броню — все в обоз несите. За камнем продадим и семьям погибших поможем.

— Семен, а с этим как поступить? — поинтересовался десятник, держа за шиворот татарина, которого заарканили и повязали еще перед битвой.

Атаман посмотрел в глаза пленному. В них не было ни страха, ни смятения.

— Урус собак! Секир башка! Шошканын Эркэге, — вырываясь и плюнув под ноги Семену, взвизгнул плененный воин.

— Что он сказал?

— Собака ты, Семен, и голову рубить тебе он будет, а дальше что-то про свинью, — перевел казак, удерживающий связанного воина Епанчи.

— Кабан ты выложенный, хряк бесплодный — вот что он тебе сказал, — перевел подошедший купец, пригнавший двое саней из обоза.

— Вот паскудь, а я же его отпустить хотел, — почесав бороду, усмехнулся Семен. — Ну, коли я кабан выложенный, то и ты более балашат не наплодишь. Ну-ка, братки, суй его вниз головой в бочку, что под солониной была. Сейчас мы Кучуму еще одного евнуха изготовим!

Связанный пленник, сунутый в бочку вниз головой, беспомощно задрыгал ногами.

— Шошканын Эркэге. Урус собак!

На снег, паря, шлепнулось семя басурманское. Визг татарина заглушили хохот и свист казаков. Утирая окровавленные руки о снег, казачина расплылся в беззубой улыбке.

— Я бы всю их породу выложил³⁵, дай мне право!

Купец, перекрестившись, зашептал:

— Господи, помилуй! Господи, помилуй! Тати, мазурики, разбойники с большой дороги. Ну и стражу мы наняли. Зарежут и оком не моргнут. Господи, помилуй!

***

Упряжку, в которой ехали остяк с Ванюшкой, Архип с Ксенией нагнали только под утро. Благо, что протоптанный в снегу обозный след для оленей был верным ориентиром в пути.

С рассветом остановились. Пока отдыхали и кормились олени, Ксения, порвав чистую Ванюшкину рубашку, перевязала кропившуюся кровью рану Архипа, предварительно смазав живицей.

— Пищаль заряди, она хоть и без приклада, но может еще сгодиться.

— А я в нее ползаряда заложу, как на утей. Тогда она не шибко взад отдаст, — согласилась женщина.

— Волки за нами пойдут. Им не взять большой обоз. А у нас две упряжки. Сейчас не пойдут, через день догонят, — уверенно заявил остяк попутчикам.

— Вот свинцом их и встретим. Жаль, рука не работает, я с лука бы помог.

Разомлев на солнышке, перекусив вяленой рыбой, чуть подремали. На отдохнувших оленях к полудню тронулись в путь. Всю ночь шли размеренным шагом, чтоб не загнать животных. Все чаще и чаще начала спотыкаться лошадь, не привыкшая ходить по болотному кочкарнику. Вечером на небольшой остановке, хоть и жаль было, Архип попросил Ксению расседлать пристяжную кобылу, снять седло и сбрую.

— Хорошая порода, грудь широкая, под плугом бы пошла, сеяться весною надобно, да, видать, не моя это добыча, — вздохнул Архип, глядя, как растворяется в темноте силуэт отставшего животного.

Вожак поднял стаю в полночь и, заняв впереди свое законное место, побежал по натоптанному обозами следу. Волки, выстроившись в змейку, двинулись за ним.

С рассветом обнаружилась стоянка людей. На снегу кое-где валялась чешуя, остатки вяленой рыбы, окровавленные тряпки и олений помет, которые выдавали недавнее присутствие людей и упряжек. Обнюхав и изучив место остановки, стая побежала веселей.

***

Вогул остановил обоз. Прошел к каменной гряде. Достал бубен и, ударяя в него, начал исполнять какой-то загадочный танец.

Исполнив его, Угор поклонился и поставил глиняный горшок с овсом на огромный пень. Вытащив из сумы берестяную шкатулку с серебряной деньгой, положил ее рядом. Отошел от пня, присел на снег и вновь забил в бубен.

Через час он вернулся к саням, в которых сидел Семен.

— Дивьи разрешили проехать по их угодьям. Обещали, ежели за нами снарядится погоня, запутать следы.

— Так ты же с пнем гуторил! — улыбнулся атаман.

— Вам не дано видеть людей подземного царства. Их голоса и то слышат не все. У меня родные корни по деду. Опосля расскажу, нужно ехать. Татары не простят твоих потех. Догонят, идя по следу.

— Трогай! — крикнул Семен, пододвинувшись, освобождая в санях место для проводника.

Обоз медленно меж камней и деревьев начал входить в Чудьское княжество. Проезжая, атаман мельком глянул на пень и вдруг похолодел от ужаса: горшок валялся рядом с пнем пустой, овса уже в нем не было, шкатулка без серебра лежала на боку. Даже следы вогула на снегу к черному пню исчезли.

— Чур меня! — трижды осенив себя крестным знамением, шепнул в бороду отважный казак.

Примечания

35

Выложить — кастрировать.