Серебряный. Поиск дорог

Оксана Букия, 2019

Что делать, когда ты все потерял? Когда предали друзья и отвернулись все те, кто был дорог? Советники злорадствуют и списали тебя со счетов. Для императора ты теперь личный враг. Правительница враждующего государства жаждет заполучить тебя в союзники и стать твоей избранницей. Для одних твой дар – угроза. Для других – инструмент для достижения целей. Множество дорог расстилается пред тобой. Прямо пойдешь – найдешь затерянное государство. Направо свернешь – станешь правителем целого княжества. Поворот налево, и тебя ждет плаха. Или бросить все, открыть дверь в другой мир и попытаться прожить жизнь заново. Что бы ты не выбрал, к победе ведет только одна верная дорога.

Глава 11

Вернувшись в комнаты, которые ему были предоставлены на время пребывания в Скалистом государстве, Димостэнис нашел несколько записок от княжны Эйлин, в которых она сетовала, что скучает по его обществу. Скрепя сердцем, он был вынужден оповестить о своем возвращении, о чем поведал Кари в ответном письме. Однако на его послание в этот же вечер он получил приглашение от правящего князя Фельсевера.

Резиденцию правителя сложно было назвать дворцом в привычном понимании этого слова. Скорее это был комплекс, состоящий из множества зданий и занимающий добрую половину города. Главным и самым высоким, в два этажа был дом, где жили сам князь, его благоверная половина и, не вступившие в семейные союзы дети. Еще был отдельный дом собраний, где решались государственные дела, дом увеселений, где проходили балы, праздники, званые обеды, дома для гостей, бытовые постройки.

Димостэнис шел за прислужником по коридорам княжеского дома. В своих поездках по Скалистому государству он бывало останавливался на обед или даже ночлег в домах фельсеверцев и уже знал, что в таких жилищах, особенно если хозяева были состоятельными людьми, на первом этаже были большие хозяйственные помещения или комнаты для слуг, покои же господ находились на втором этаже, куда вела узкая, довольно крутая, без перил лестница.

Прислужник, почтительно поклонившись, распахнул перед ним дверь с высоким порогом, за которой начиналось жилое пространство для князя и его избранницы. Помещение не отличалось от всего того, что Дим уже успел повидать, но поражало своей роскошью и обилием дорогих вещей, которые, казалось, напирали со всех сторон и давили своей драгоценной тяжестью. Здесь были и лампы, вправленные в золотые оправы, и старинные книги в кожаных переплетах, тесненные золотом, расставленные в нишах стен, и посуда из необычайно тонкого разноцветного стекла, напольные вазы и сосуды. Пол был устлан великолепными коврами и многочисленными подушками различной величины среди которых утопали сам князь и его гости.

Димостэнис учтиво поклонился присутствующим. Умело скрыв удивление, увидев, что двое из присутствующих были его недавние юные знакомые.

— Приветствую вас, сэй Иланди. Рад, что вы приняли мое приглашение.

Князю Фельсевера было аров сорок, может чуть больше. Невысокого роста, крепкого телосложения, с открытым, энергичным лицом, острым пронизывающим взглядом и клинообразной черной бородкой. Одаренный. По его еле читающейся ауре было понятно, что обращается к дару он не часто, либо же хьярт слабый. Однако сказать, что князь совсем не использует свои способности, было нельзя. Его избранница, сидевшая с ним рука об руку, была намного моложе его — аров двадцати, с огромными черными глазами, длинными пушистыми ресницами, придающими ее взгляду томное очарование.

— Это большая честь для меня, ваше высочество.

Дим устроился среди подушек, встретился взглядом с княжной. Ее глаза чуть более положенного времени задержались на его глазах. Губы тронула едва заметная улыбка.

— Княжна Эйлин поведала мне на днях, что мою страну посетил один из подданных Астрэйелля.

Взгляды брата и сестры метнулись к нему. Да, он тоже не раскрыл всех своих тайн при их недолгом общении. Просто не хотел, чтобы они смотрели на него, как на ожившую страшилку из их детских сказок.

— Сэй Иланди, — чуть нараспев, как она это любила делать, произнесла княжна, — с недавнего времени является подданным князя Мюрджена, а также хорошим другом Дома Эйлин.

— Насколько я знаю сэй — обращение к человеку из высшего сословия Астрэйелля, — произнес Аввар, изучая своего гостя, — а Иланди — Дом, глава которого является одним из членов Совета.

Димостэнис отметил, что тот неплохо был осведомлен о традициях и жизни империи.

— Вы не ошиблись, ваше высочество, мой род, на самом деле, приближен к трону, а его глава является одним из Советников.

Князь, чуть сощурив глаза, смотрел на него, потом перевел взгляд на Кари. Та легко улыбнулась, следуя правилам только ей известной игры.

— Если княжна Эйлин считает вас другом, то двери и моего дома открыты для вас. Приветствую вас, гость из империи.

Димостэнис еще раз учтиво поклонился, отмечая, что князь неплохо говорил на их языке, иногда ошибался в ударениях, иногда неправильно выговаривал то или иное слово, но в общем, очень четко и доступно.

— Лейя, душа моя, — обратился князь к своей второй половине, — налей вина нашим гостям и нам.

Девушка грациозно приподнялась, взяла кувшин, стала разливать напиток по бокалам. Дим наблюдал за легкими, словно порхающими движениями изящных рук, гибким тонким станом. На нее трудно было не смотреть. Она притягивала взгляд своей совершенной необыкновенной красотой. Гладкая нежная кожа, огромные глаза, коралловые губы, и запах… Он вдохнул этот тонкий ни на что не похожий аромат.

На мгновение прикрыл глаза.

Или все же похожий

… золото волос, словно шелк расползается под его пальцами. Он пытается заплести их в косу. И везде этот запах. Голубых цветов…

— Спасибо, госпожа⁷, — Димостэнис улыбнулся.

Она стрельнула в него глазами и быстро отвернулась.

— Это то самое вино с ваших личных виноградников, князь? — спросила Кари, делая небольшой глоток.

— Для дорогих гостей все самое лучшее, — ответил тот, посмотрев на Дима. — Вы не пьете, сэй Иланди? Вам не нравится?

— Оно великолепно, — он, на самом деле, лишь пригубил, ощутив невероятный вкус напитка, и поставил бокал на пол. — Весь организм одаренно подчинен работе хьярта. Любое одурманивающее вещество распознается как яд, и он начинает с ним борьбу.

Князь презрительно фыркнул.

— Вы настолько зависимы от своего, так называемого, дара?

Иланди изумлено приподнял брови.

— Зависимы?! — переспросил он. — В том мире, где я родился, вырос, прожил всю свою жизнь, дар обладанием силой Шакти является благословением Богов и нашей прародительницы Таллы, мы благодарим Небеса за любую вспыхнувшую искру.

— Однако не можете подчинить свое тело работе без какого-то там ненужного отростка.

Дим легко улыбнулся. Аввар пытался всеми силами показать свою непричастность к людям, имеющим дар, но его аура сейчас была сильнее чем, когда он видел ее в первый раз. Князь пытался работать с энергией огня, очень неуклюже скрывая следы и выставляя защитные барьеры. Дим не понимал, зачем ему это было надо. Щиты от него? Так он их даже не почувствует, задумай он причинить правителю Фельсевера какой-либо вред.

— Не не могу, — очень мягко поправил имперец, — а не хочу. Я получаю удовольствие от того, чем меня одарил этот мир.

— У вас необычная аура. Я такой еще никогда не видел.

— Так все же вы способны видеть мою ауру? — Димостэнис спрятал улыбку за бокалом вина. То и вправду было отличным. Даже обходило на пару очков знаменитое мюрдженское, и Дим с удовольствием смаковал вкусный напиток. И естественно преувеличивал действие хьярта на свой организм. Он мог легко отказаться от него на какое-то время, закрыть, однако сейчас не желал позволить себе такую роскошь — расслабиться.

Князь не ответил на его вопрос. Прищурил глаза, отчего его взгляд стал еще более недоверчивым, холодным.

— Мне Рамир с Ланой рассказали, — он слегка повернулся к притихшим молодым людям, которые на все время общения так и просидели истуканами, почти не шевелясь и не произнеся ни одного слова, — что вы спасли им жизнь, когда на них напали разбойники.

— Да, им немного не повезло.

— Как я понимаю, сейчас вы сказали о разбойниках? — усмехнулся Аввар.

Шутка немного сняла напряжение. Лейя вновь наполнила бокалы.

— У них изменилась аура, — произнес князь, сделав несколько глотков. — После общения с вами. Вы обучаете их владению даром?

Веселье разом улетучилось. Дим заметил, как вскинулась вторая половина, как напряглась Кари.

— Отец, — Рамир расправил плечи, — Дим, простите, сэй Иланди делал это по нашей просьбе.

Атмосфера накалялась с каждым мгновением. Князь недобро усмехнулся.

— Не сомневаюсь. Сэй Иланди, видимо, мои своенравные отпрыски забыли сказать вам, что у нас это не принято. Мы не считаем то, что вы называете даром, подарком небес. В Фельсевере это карается законом.

Князь пронзительно смотрел на своего гостя.

Дим бросил взгляд на Рамира, прочитав в его глазах отчаянную решимость, на Лану, одетую в красивое дорогое платье, превратившее ее из смешливого сорванца-подростка в трепетную нежную красавицу с томным взглядом под бархатом черных ресниц, на которых сейчас застыли едва сдерживаемые слезы.

— Право, ваше величество, — Димостэнис спокойно выдержал тяжелый взгляд темных как омуты глаз, — вы зря считаете своих детей столь легкомысленными. Конечно же они рассказали мне о ваших традициях.

— Все же вы пошли против? — еще более резко спросил Аввар.

Дим отрицательно покачал головой.

— Я дал им всего лишь силу знаний. Чтобы они смогли познать себя. Кто они и что могут взять у этого мира. Я не учил их пользоваться даром, я всего лишь показал, что это такое.

— Вы здесь — чужак и не имеете права разрушать наши устои. Мы не для этого столько аров строили наш мир и защищали его, чтобы первый же пришлый имперец попытался нас уничтожить.

Димостэнис стиснул зубы. Серебро начало затапливать сознание. Как это обычно бывало, когда он терял над собой контроль, и оно брало вверх. За последнее время он только и слышал в свой адрес слова: чужак, пришлый, имперец. Он устал от них. Устал от пустоты и холода, которые они несли за собой. Устал от презрения и недоверия. Ему безумно надоело оправдываться и делать вид, что его это не касается.

Почему они все решили, что он отказался от своего наследия? Что им можно помыкать и постоянно тыкать носом за то, что он не совершал, наказывать за грехи, которые не на его совести.

— Отец! — вскинулся вновь Рамир, но князь осадил его властным поворотом головы. И вновь повернулся к гостю.

— Они понесут заслуженное наказание за свою строптивость, — по его тону было понятно, что подобная участь ждала бы не только молодых людей, но он был вынужден соблюдать законы гостеприимства.

Дим вернул князю тяжелый, наполненный яростью взгляд.

— Я спас ваших детей с помощью своего дара. Кому я этим навредил? Ваш сын едва не остался без рук, так как его запястья почти до самой кости были перерезаны стальной проволокой, которой его привязали к дереву. Если бы не его хьярт, ускоривший регенерацию тканей, заражение крови, которое у него уже началось, было бы ничем не остановить. Разве это грех? Я несколько дней отпаивал их обоих настойками и мазал раны мазью, которые сделала одна целительница, владеющая сильным даром, возвращать к жизни даже от самих Врат Зелоса. Вы это называете дыханием Бездны? Кто более безумен и порочен? Те, кто забивает детей камнями, пытаясь очистить их от своей сути или те, кто пытается за нее бороться даже ценой собственной жизни? Вы уверены, князь, что ваш сын или дочь завтра не найдут свой конец на дне пропасти, в которую они прыгнут, решив испытать себя? Или не шагнут в костер, не думая о последствиях. Сколько раз они это уже проделывали?

Аввар медленно опустил глаза. Видимо, вопрос задел за наболевшее. Лейя тревожно посмотрела на своего избранника.

— Я не хочу менять ваш мир, — проговорил Димостэнис, — да и вряд ли у меня это получится. Я случайно столкнулся с вашими детьми. Если вы запретите, мы больше не увидимся. И все же мне кажется, что они достойны большего.

Он поднялся, отвесил учтивый поклон проявителю Фельсевера и покинул его дом. Идти в покои желания не было и Дим медленно шел по княжескому парку. Правильно ли он поступил, что вмешался в жизнь этих молодых людей? Пошел против законов государства, где был всего лишь временным гостем. Однако он все еще хорошо помнил и искусанные до крови губы, и обожженные, переломанные конечности, и злость, и безнадежность, когда ты не можешь взять то, что по праву должно принадлежать тебе. Ощущение полной никчемности и ничтожности.

И Бездна его забери, если он отступит от своих взглядов на жизнь.

Димостэнис сел на деревянные качели, слегка оттолкнувшись ногой от земли.

Он и так многого лишился, чтобы еще потерять самое ценное. Свою сущность.

— Вы не перестаете удивлять меня, — раздался позади него голос княжны Эйлин.

— Что затеял ссору с правителем Фельсевера, — усмехнулся Димостэнис, — и меня едва не выгнали отсюда?

— Позволите мне присесть рядом? — улыбнулась женщина.

Дим учтиво указал рукой на место рядом с собой.

— Я знаю Аввара уже довольно давно, — произнесла Кари. — Его тяжело заставить переменить свое мнение, если он принял решение.

— Князь пользуется даром, но пытается всех переубедить в обратном. Зачем?

— Как думаете вы?

Димостэнис немного помолчал. Он уже не раз пытался найти ответ на этот вопрос.

— Каждому правителю необходимо доказывать свое превосходство над остальными, чтобы удержать свою власть. Если у тебя этого нет, то надо создать условия, чтобы непременно было.

— Разве в империи правители не делают того же?

Иланди прикусил нижнюю губу. Ее высочество настроена сегодня повоевать.

— А в Мюрджене?

Ее брови иронично приподнялись.

— В чем же мое отличие? Я обычная смертная. У меня нет даже способностей, какие имеют большинство моих подданных.

— Если бы это было так, вряд ли род Эйлин столько аров оставался правящим.

Княжна положила ладонь на его руку. С таким невинным выражением на лице, как будто он разрешал ей делать это.

— Лэрд Эардоре рассказывал вам о происхождении наших семей?

— Да.

— Дом Эйлин долгие ары пытался возродить истинное наследие нашего великого предка. Вы понимаете, о чем я?

— О серебряной ауре?

Кари кивнула.

— Нам казалось, что мы делали все, как велел он. И все же ошиблись.

— Его светлость сказал мне, что он, чтобы усилить способности своих потомков, создал семью с женщиной, рожденной от смешанного союза. Правда, так и не объяснил, что он имел в виду.

— Эардоре консерваторы и ортодоксы. Они чуть ли не единственные, кто никогда не смешивал свою кровь с неодаренными. Олгин поступился своими правилами. Его сын Янаур — сильный одаренный, владеющий всеми четырьмя стихиями, к тому же проводник, что, впрочем, неизбежно при смешанном союзе. Однако то чего так хотел добиться его отец, ради чего сломал устои своей семьи, не случилось. В его крови тоже нет серебра.

Димостэнис нахмурился.

— Что значит, неизбежно при смешанном союзе. Умение проводить энергии как-то зависит от того, кто твои родители?

Кари бросила на него недоуменный, слегка раздраженный взгляд. Словно обвиняла в том, что в такой ответственный момент он отвлекается на столь несущественное.

— У двух одаренных не может быть потомков, обладающих даром проводника. Это только в крови обычных людей. Они не могут этим пользоваться сами, но умеют передавать.

Димостэнис замер, пытаясь осознать, что только что услышал.

— Но ведь импер…

Он оборвал себя. Вряд ли княжне Мюрджена стоило знать, что Аурино — проводник. Он сам открыл для него эту грань дара и в последнюю их встречу ясно видел, что император осознанно и умело этим пользуется.

— Вы уверены?

Кари горько улыбнулась.

— Вы не представляете сколь высокую цену, род Эйлин заплатил за эту уверенность.

Игры в искренность сыграли с ее высочеством не самую лучшую шутку. Она явно прибывала в расстроенных чувствах и замешательстве. Пальцы княжны сжали его руку.

— Еще вчера мне казалось, что вы сильно изменились. Вы перестали быть похожи на того человека, которого я в первые увидела в центральном парке Антаклии. Того благородного сэя, привыкшего на все смотреть сквозь призму величия своего дара. Надменного, снисходительного, уверенного лишь в своей правоте.

Дим скривил губы. Зачем она говорит ему это?

Ее ладонь поднялась вверх по его предплечью, остановилась слегка поглаживая.

— Я ошиблась. Это все осталось в ваших глазах. И от этого вы не стали менее непредсказуемым. И… притягательным.

Пальцы скользнули вверх по плечу, по шее, задержались на щеке.

— Может, просто надо чаще смотреть людям в глаза? — Дим взял ее руку и прикоснулся губами к кончикам пальцев. — Спокойной ночи, Кари.

Иланди пересек парк и скрылся в доме.

Примечания

7

Госпожа — обращение к высокородным особам женского пола в Фельсевере.