Небо Мадагаскар

Оганес Мартиросян, 2021

Вымышленный Карабах или реальный? Не имеет значения. Речь о том, чтобы ввести его в культурное пространство, в философский дискурс, в сознание человека. Герой книги – Мага. Не армянин, не азербайджанец. Просто кавказец. Он живет в условное время. Никакой войны нет. Есть Нагорный Карабах – независимый. Ни армянский, ни азербайджанский. Мировой. Общечеловеческий. В нем собрано всё. Весь мир по кускам. Улицы Бродского, Бротигана, Мэйвезера. Кафе Кафка и прочие. Вина имен писателей и философов. Встречи, возлияния, беседы, события, знакомства, общение, философия. Жизнь на кончике языка.

4

На следующий день он, после пробежки, завтрака и душа, пошел на свидание с Кэт, хоть это и было интервью. Она уже ждала его на аллее. «Совсем еще девчонка. Ну ладно. Не в возрасте дело. Много лет — много пищи, годы — еда, кто живет долго, тот обжирается. А после сует два пальца в рот и блюет. Ерунда. Заново начинает есть. Заново начинает жить. Жить — это есть». Они поздоровались и сели на лавку. Кэт включила диктофон.

— Скажите, — сказала она, — почему вы решили писать про Карабах?

— Трудно сказать что-то одно, комплекс причин, но главная состоит в том, что Карабах центр мира, в нем заключены тайны жизни и смерти, тайна бессмертия. В нем сокрыта тайна Иакова и его борьбы.

— Какие писатели оказали на вас влияние?

— Больше философы, а писатели — Цой, Кобейн, Меркьюри. Они писали строки — ряды в зале, концертном.

— Люди — их тексты?

— Теперь разрозненные их книги ходят на работу, ездят в машине и пьют вино и коньяк.

— Давно вы пишете?

— Двадцать примерно лет.

— Много, знаете как. Пишете постоянно?

— Нет, путешествую, смотрю мир.

— Вы пишете свои тексты в кафе?

— Пока нет, но хочу. Кофе, сигареты, письмо.

— Романтично, вы знаете. Сколько времени у вас уходит на книгу?

— Бывает — год, бывает — три месяца.

— Считаете?

— Так кажется.

— Не пробовали писать на другом языке?

— Изучал армянский — не вышло. Русский родной.

— Отлично. Пишете только романы?

— Нет, не только они.

— Трудно писать, понимая, что литература сейчас на отшибе?

— В наших силах вернуть ей центр.

— Думаете?

— Уверен. За то, что сейчас никому не нужно, завтра может начаться бойня.

— Интересно. Литература что дает человеку?

— Космос.

— Не телескоп?

— Телескоп — ручка, из который в глаз стекают чернила — черный-пречерный космос.

— Печорина вспомнила.

— Да. Он черен, поэтому ему нет места среди белых.

— Как проходит ваш день?

— Кофе, сигареты, прогулка, работа за нетбуком или смартфоном.

— Много в день пишете?

— Нет, редко такое, две-три страницы.

— Близок ли вам Есенин?

— Трудно сказать, поэмы после революции очень круты у него. Видимо, небо раздвинулось в 1917 году и стали возможны открытия и откровения. Там есть место и космосу.

— Космос — это ведь то, что вырвалось из головы человека?

— Да, скорее всего, и не исключено, что он вернется обратно.

— В уменьшенном виде?

— Он пасся.

— Есть советы писателям?

— Писать о том, что не знаешь. Там возможны открытия.

— Писатель — Колумб?

— И он.

— А как же тогда уничтожение индейцев?

— Бумага была исписана?

— Да, потому что — стерка.

— Ластик?

— Конечно, да.

— Стирание красной пасты?

— Восстание против учителя.

— Именно. Хорошо.

— Не геноцид. Никак. И последний вопрос: чей Карабах?

— Он всех.

— Благодарю вас. Ваше интервью выйдет в газете или как предисловие к книге.

— Хорошо.

— До свидания.

Они встали и пошли в разные стороны, исчезли из вида друг друга. Мага зашел в кафе и заказал кружку пива. Сделал глоток и задумался, пока к нему не подсели парень и девушка. Они представились именами Андро и Осень. Тоже выпили пива.

— Что за пиво? — спросил Андро.

— Краснодарское, — молвил Мага.

— Ну а у нас немецкое.

— Хорошо.

— Это да, — согласился Андро.

Осень улыбнулась и сделала глоток пива.

— Карабах — это черепаха, — сказала она.

— Морская? — спросил Андро.

— Конечно. Она на поверхности моря.

— Она не перевернута? — поинтересовался Мага.

— Нет. Зачем? Но была. И ее хотели зажарить и съесть.

— Кошмар, — сказал Мага на слова Осени.

Осень взяла чипсы и сухарики, положила их на середину стола и предложила всем есть.

— Карабах мужского пола, — продолжила Осень, — когда он найдет себе самку и спарится с ней, вскоре десятки Карабахов распространятся по всему миру.

— Страшно, — промолвил Мага.

— Это только начало, — проговорил Андро.

Они продолжили пить, разомлели и раскраснелись, стали ужасно молодыми и честными, стали вынимать деньги из карманов и совать их друг другу в руки. Даже вставать иногда и обниматься. Пожимать руки друг другу. Пить из чужих бутылок, хотя слово «чужие» стало чужим и лишним. Мага зачитывал куски из романа, Андро слушал, Осень скучала. А вообще были будто на сцене, будто сотни людей смотрели на них. Всем было хорошо, ракеты не падали, бомбы не взрывались. Пули — пчелы — не дарили кровь, то есть мед, из постоянных тел.

— Мед, мед, мед! — спела и воскликнула Осень.

— Мед течет по жилам, а пчелы его выпускают наружу, — отметил Андро.

В это мгновение в дверях показался мужчина, представился Маге Николом и сел с ними за стол.

— Это наш друг, — произнес Андро.

Никол взял азербайджанский коньяк и разлил его в рюмки.

— После пива можно коньяк, — сказал он.

— Ты тоже пил пиво? — спросил его Мага.

— Ну, было дело вначале.

Парни продолжили пить, а Осень закружилась по залу.

— Я Осень, — шептала она, — вы видите не девушку, нет, перед вами прохлада, дождь, листопад. Вот так вот. Нам всем светло. Ведь облако — это парус, а молния — это мачта.

Мага глотал коньяк, делал небольшие глотки, впитывал небеса и гром, впускал рычание «КамАЗа» себе внутрь. «Озвереть можно запросто, только надо понять, какие насекомые — это безумие, а какие — психическое здоровье, какие животные — солнце, какие — луна, а какие — земля. И надо делить людей и их сознание на кастрюлю и крышку». Мага сделал еще глоток, сощурился, вздрогнул и посмотрел на Андро. Тот сидел в телефоне. На какое-то мгновение Маге показалось, что он видит, как файлы летят из головы в смартфон и обратно, будто wi-fi работал, связывая сознание Андро и телефона.

— Мне кажется, — сказал Мага.

— Что? — вопросила Осень.

— Связь.

— Ничего подобного, — молвил Андро и убрал телефон.

Осень села за стол и сказала:

— Умирать — это девятнадцатый век.

Все рассмеялись, а потом задумались. Стали думать над этим. Мага даже выдернул заусенец и смочил слюной ранку.

— Что ты делаешь? — спросила его Осень.

— На автомате, — ответил Мага.

— Понятно. Не делай так. Зараза, и все дела, — молвила Осень.

— Здесь можно курить? — задал всем вопрос Мага.

— Думаю, да, — предположил Никол.

Мужчины закурили и начали пускать дым, похожий на посмертную маску Бродского. «Ну а что, Бродский столько курил, что превратился в конце концов в сигаретный дым и стал небом, тучами над головой, каплями дождя, которые заправляют в электронные сигареты и курят каждое стихотворение Бродского по отдельности».

— Почему все молчат? — поинтересовалась Осень.

— А что говорить? Мы в Карабахе, — ответил Никол.

— Этим все сказано? — спросил Андро.

— Конечно, — промолвил Мага.

— Здесь решается все.

Все выпили по коньяку и посетили Азербайджан по отдельности, кусками, теплом, лицом. Каждый надел на себя Баку и прошелся по его улицам в людях, в банках, в машинах. «Хорошо плавить лбом Азербайджан, как стекло, потому что сок винограда и граната течет тебе в рот».

— Коньяк — замечательный просто, — произнес Мага и щелкнул языком.

— На то и рассчитан, — молвил Никол. — Коньяк — это то, что внутри и снаружи бутылки. Даже над ней.

— А почему Адамов покончил с собой? — спросил Мага.

— Кто это? — спросила Осень.

— Он уперся в стену, разделся до отсутствия себя и перешел преграду, — объяснил всем Андро.

— Ясно, я поняла. И мне пришла в голову мысль, есть два жанра литературы — мир и война. Есть книга мир, есть книга война.

— Давайте лучше пить, — вмешался Никол.

Он заказал коньяк, открыл его и пошел за лимоном.

— Сиди — принесут! — крикнул Андро.

Никол ничего не ответил и вернулся через минуту с блюдцем с лимоном.

— Как аккуратно нарезан, — сказала Осень и выпила.

— Официантка люкс, — улыбнулся Никол.

Мага почесал бородку, побарабанил пальцами по столу и огляделся: мужчина, похожий на Камю, женщина — вылитая Бовуар. «Приятно здесь, будто время остановилось, так как устало идти и решило покурить на ветру». Мага разломал сигарету и выкурил обе части.

— Ну и зачем? — спросил у него Андро.

— Сделал двоих детей из одного взрослого.

— Ну, я так и подумал, — ответил Маге Андро.