Чёрные цветы

Николь Лесперанс, 2022

Аделин Спенсер повезло: она осталась жива после несчастного случая на соревнованиях по фридайвингу. Чтобы помочь дочери отдохнуть и отвлечься, мама берёт её в поездку на тропический остров. Адди ждут пляжи с белым песком и лазурной водой, пещера с подземным озером, заросшие лианами развалины старого дома в джунглях… и знакомство с потрясающим парнем. Кажется, даже сам остров рад новой гостье: птицы выкрикивают имя Адди, цветы при её приближении меняют окраску. Это место похоже на волшебный сон, но девушка не может избавиться от тревоги. Адди кажется, что маленькая девочка, которую она видела в лесу, – призрак. И что призраки ещё не самая страшная тайна этого острова…

Глава 3

Домик — если вы готовы назвать домиком несколько крытых тростником бунгало, связанных переходами, — располагался на плоском утёсе, обращённом к океану, на южной оконечности острова. Ближе к лесу был устроен бассейн в окружении шезлонгов и растений в кадках, ещё более редких, чем те, что росли в джунглях. И все они тоже были усыпаны белыми цветами.

Дэвид сам был владельцем сети дорогих отелей, и вместо того чтобы провести медовый месяц в одном из них, они с мамой решили отказаться от всего, что напоминало бы о настоящем отеле, — чтобы ему было легче отключиться от работы. Я толком не знала, как они вообще нашли этот остров, для этого явно необходимо было знать кого-то, кто уже успел здесь побывать.

Было довольно странно в один миг стать очень богатой. Я так и не привыкла ни к массивному, полному мрачного эха особняку, где мы теперь жили и где у Дэвида имелась коллекция шикарных винтажных авто, ни к его манере платить за что угодно, даже не спрашивая о цене. И в какой-то мере эта тропическая глушь, или оазис на острове — как вы его ни назовите, — внесла в мою жизнь свежую струю. Дэвид не был мне отцом, и я не хотела привыкать к избытку комфорта и роскоши в его далёком от реальности образе жизни. Я всего лишь брала его взаймы до тех пор, пока мне в следующем году не исполнится восемнадцать и я не начну самостоятельную жизнь. Что бы сейчас ни происходило — это лишь временное отступление от нормального существования.

Мои пальцы нащупали серебряный образок на цепочке на шее и пробежались по чертам святого Брендана. Я не религиозна, но это небесный покровитель моряков и ныряльщиков. И я носила его как талисман на удачу. Теперь он стал напоминанием о том, чего я не смогу больше делать. Врачи твёрдо заявили, что я не должна нырять до тех пор, пока лёгкие не восстановятся полностью, и что на это уйдут месяцы, а то и годы. А может, этого вообще не случится.

— Адди! — меня звала Мелинда с порога одного из бунгало. Внутри над морем из синей плитки гордо плыла высокая белоснежная кровать. Стеклянные двери с тюлевыми занавесками открывались на внутренний дворик на краю скалы с видом на океан.

— Твоя мама сказала, ты любишь синий. — Она поправила в вазе лилии величиной с мою голову. — Вот мы и решили, что это бунгало понравится тебе больше всего, но если захочешь, только скажи, и мы перенесём твои вещи, куда пожелаешь.

— Здесь замечательно. — Я скинула босоножки и с удовольствием почувствовала под ногами прохладный пол. — А у вас тоже есть свой дом?

— Мы живём на маяке, — улыбнулась в ответ Мелинда.

— Ух ты, потрясающе! — Никогда не думала, что такое возможно, но внезапно мне ужасно захотелось жить на маяке, чтобы кругом были лишь вода и небо.

— Нам нравится, — сказала она. — Приходи, когда захочешь, там прекрасный вид с самого верха.

Порыв ветра приподнял занавески. За распахнутой задней дверью бунгало зашелестела листва и закачались ветки кустов. У меня резко закололо в груди. Я поднесла руки ко рту, чтобы задушить приступ кашля, но не успела. На синей плитке появились алые капли. Мелинда снова возилась с цветами, и я наступила на пятно крови, чтобы она не увидела.

— А у вас есть… дети? — прохрипела я, вспомнив детский смех в лесу.

— Двое мальчишек. — Мелинда сорвала с лилии увядший лепесток и вздохнула. — Билли пятнадцать, и он сейчас принесёт сюда твои вещи. Ну а что касается его старшего брата, Шона, надеюсь, что он ещё покажется, хотя его невозможно оторвать от бесконечных видеоигр. Ты ведь знаешь, как это бывает.

Мне вообще не хватало времени на видеоигры или телевизор… точнее, раньше не хватало — но я всё равно кивнула.

— И больше на острове никто не живёт?

— Никто, — сказала Мелинда. — Пока вы здесь, он остаётся вашим личным раем.

Меня покоробило это слово. Рай — одно из возможных мест, куда я должна была попасть после смерти, но не попала. И каким бы великолепным ни был этот остров, он не мог стать для меня раем без погружений в воду. Не говоря уже о том, что в раю не место необъяснимому издевательскому смеху, который я услышала в лесу. Это могла оказаться птица — я понимала, что в джунглях водятся самые странные виды, — но это не делало перспективу слышать этот смех в течение двух недель более приятной.

На пороге возник костлявый белобрысый мальчишка с моим чемоданом. Он оказался сантиметров на пять ниже меня, и судя по тому, как он переминался босыми ногами, ему было не по себе.

— А вот и он! — воскликнула Мелинда. — Адди, это Билли.

— Приятно познакомиться, — сказала я.

— И мне. — Его веснушчатая физиономия залилась краской. — Куда это поставить?

— Можно на кровать, спасибо. — Я не привыкла, чтобы меня обслуживали другие люди, и, наверное, полагалось дать ему чаевые, но почему-то мне показалось это неправильным.

Билли с натугой поднял чемодан, прежде чем плюхнул его на кровать, так что заскрипели пружины. Он театральным жестом вытер пот со лба.

— Ты что, возишь в нём кирпичи?

— Билли! — одёрнула его мать, но я не удержалась от смеха — пожалуй, первого настоящего смеха после катастрофы.

Не кашляй!

— Ну, вообще-то я привезла специальное оборудование для кузницы, — ухмыльнулась я. — У вас ведь здесь найдётся приличная наковальня?

— Спрашиваешь! — расхохотался Билли. — Она внизу, на площадке для сквоша.

— Адди, здесь нет ни площадки для сквоша, ни наковальни. — Мелинда закатила глаза. — Надеюсь, это не станет проблемой?

— Определённо нет. — Пожалуй, я бы выкашляла себе все лёгкие, если бы попыталась играть в сквош. — А в чемодане у меня кое-какие проекты, которыми я собираюсь заняться здесь, пока нет интернета.

Мой психотерапевт советовал отнестись к этой поездке как к возможности выяснить, кто я такая на самом деле — то есть та часть меня, которая не является ныряльщицей. И хотя я сомневалась, что такая часть вообще существует, я привезла кое-что для таких занятий, на которые у меня обычно не хватало времени. Альбом и набор цветных фломастеров. Наполовину выполненную вышивку, над которой было легко представить себя персонажем романа Джейн Остин. Рабочие тетради для изучения французского, немецкого и китайского языков. Набор для оригами. Руководство для садовода… Проблема заключалась в том, что я не особо разбиралась ни в одном из этих дел, и вместо того, чтобы успокаивать меня, они вызывали приступы сильной тревоги. Мама считала, что мне просто не хватает терпения, но при одной мысли о том, что я такая нетерпеливая, я впадала в депрессию.

— На маяке у нас есть самый медленный в мире интернет — если тебе понадобится, — сказал Билли. И хотя он всё это время не двинулся с места, его ноги пребывали в непрерывном движении.

— Круто, спасибо, — сказала я, и он снова покраснел. Что-то запищало у него в кармане, и он вытащил рацию.

— Да, слушаю, — ответил он.

Послышались помехи и какие-то слова, неразборчивые из-за треска в эфире.

— Сейчас буду. — Билли пожал плечами и спрятал уоки-токи в карман.

— Просто крикни нам, если что-то понадобится, — улыбнулась Мелинда. — Ах да, тут на днях для тебя пришла открытка. Она на столике у кровати.

Я взглянула на открытку и почувствовала, как похолодело внутри.

— Большое спасибо.

— Увидимся, — сказал Билли.

Наконец все ушли, и я вытерла кровь на полу. Потом взяла открытку и легла на кровать. Это была фотография золотых песчаных гор над безбрежным бирюзовым морем. И в самом центре океана темнела глубокая синяя дыра.

Внизу стояла подпись: «Дахаб».

Обе мои лучшие подруги, Иви и Миа, сейчас тренировались в Египте: на весь июль у них были запланированы погружения с нашим тренером. Я тоже должна была нырять с ними. Но вместо этого я умерла и теперь оказалась в аду. Стараясь справиться с тошнотворным отчаянием, я перевернула открытку.

Здесь всё бесподобно, но мы успеваем только есть, спать и тренироваться. Хоть бы Грант дал нам свободный уик-энд, чтобы осмотреться!

Но без тебя всё не так.

Ужасно скучаем без тебя!

И+М

Я отдала бы что угодно, чтобы оказаться сейчас в Дахабе — пусть даже без свободного времени на достопримечательности и красоты побережья. Иви и Миа были не просто моими лучшими подругами, но и самыми жестокими соперницами, и с каждым днём пропасть между нами только росла. Я прикована к этому острову и не знаю, чем занять своё время, а они становятся сильнее и выносливее. Грант утверждал, что одна из нас непременно побьёт мировой рекорд, и это должна была быть я. Но с таким отставанием мне ничего не светит.

С горьким вздохом я отбросила открытку прочь, и она спланировала под шкаф. Закрыв глаза и представив себя на берегу в Египте, я проделала цикл дыхательных упражнений, которые вроде бы должны были помогать восстанавливаться лёгким, но вместо этого лишний раз напоминали, в какое жалкое подобие себя прежней я превратилась.

* * *

На ужин мы ели холодное куриное жаркое и картофельный салат, заботливо припасённые Мелиндой в холодильнике с парой бутылок ледяного белого вина. Дэвид с мамой едва успели одолеть половину первой бутылки, с удобством расположившись за стеклянным столиком на краю террасы. Деревянная лестница вела с нашего утёса к узкой полосе пляжа, неразличимого из-за края скалы. Морской бриз почти полностью развеял цветочные ароматы, но воздух по-прежнему оставался настолько влажным, что вызывал у меня кашель.

— Ты была права насчёт этого места, Керри. — Дэвид чокнулся своим бокалом с мамой и снова откинулся в кресле. — Я уже помолодел на десять лет.

— Я заметила. — От маминой игривой улыбки у меня всё сжалось внутри. Эта поездка была задумана не для меня, и как бы я ни старалась быть снисходительной, есть вещи, которые не получается примерять на собственную маму. Она поднесла бокал к губам. — Посмотрим, что ты скажешь на второй день жизни без интернета.

Дэвид многозначительно посмотрел на меня и ответил:

— Всем нам эта изоляция пойдёт на пользу.

Он явно намекал на то, что мне пойдёт на пользу, если я перестану вновь и вновь крутить видео собственной смерти, но готова поспорить, он и сам залип бы на такое кино с собой в главной роли. Дэвид не скрывал, что считает избранный мной вид спорта слишком опасным и маме следует вообще запретить тренировки, но мы с нею пришли к соглашению, что не будем спешить и посмотрим, как я буду восстанавливаться. А я непременно собиралась восстановиться и не нуждалась в советах кого-то третьего.

«Не огрызайся на Дэвида. Не порти им первый вечер на острове. Не кашляй».

Он пододвинул ко мне пустой бокал и позвенел по нему бутылкой в качестве предложения мира.

— Дэвид! — встрепенулась мама, но он отмахнулся.

— Не бойся. Вряд ли она сегодня сядет за руль. — Он подмигнул мне, на подбородке у него блеснула капля майонеза, и я снова удивилась: неужели теперь он моя семья? Прежде чем мама отняла у меня бокал, я успела сделать хороший глоток. Терпкая ледяная жидкость приятно охладила раздражённое горло. Я и не заметила, как бокал опустел, и всё как-то смягчилось, и я больше не хотела кашлять, но готова была проспать трое суток подряд. Может, даже до самого отъезда с острова.

Дэвид собрал посуду и вернулся со второй бутылкой. На этот раз он налил только себе и маме. Она выпрямила под столом ноги, уложив их ему на колени, и мне пришлось отвернуться, но тогда смотреть приходилось на прекрасное бесконечное море, в которое я не могу нырять.

— Пожалуй, пойду спать, — сказала я.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — Мамин лоб тут же прорезала беспокойная морщинка.

— Да, просто устала. А вы наслаждайтесь вечером, ладно?

«Только, пожалуйста, не так громко, чтобы я ничего не слышала». От этой мысли я невольно стиснула зубы. Между нашими бунгало находилось ещё несколько построек, и я молча поблагодарила за это Мелинду.

— Смотри не проспи! — напомнил Дэвид. — Утром Кен поведёт нас гулять по острову.

— За свои семнадцать лет Адди ни разу не проснулась позднее семи утра, — рассмеялась мама. — Ни разу. Люблю тебя, милая!

— И я тебя. — Я послала ей воздушный поцелуй, вежливо помахала Дэвиду и поплелась к бунгало размером больше нашей квартиры. Когда я включила свет, заработал вентилятор на потолке, разметав по полу лепестки лилий. Не обращая на это внимания, я почистила зубы в ванной, отделанной синей плиткой, и надела пижаму: светло-серые шорты и топик. Даже измученная дальним перелётом, я не верила, что смогу заснуть без ставшего привычным видео. Я снова проверила телефон. Сигнала не было, да и аккумулятор почти сел.

На столе возле вазы с лилиями была приготовлена целая стопка открыток, но я пока не чувствовала в себе силы писать ответ Иви и Мие. Мне надоело прикидываться, будто всё хорошо, чтобы не расстраивать других людей.

В изножье кровати я обнаружила маленький букетик, перевязанный стебельком травы. Кажется, раньше его здесь не было. Я взяла букет, и что-то выпало из него. Сколопендра длиной с мой указательный палец. Взвизгнув от испуга, я отбросила букет и стряхнула тварь с кровати. Она шлёпнулась на пол с каким-то чавкающим звуком, и я не удержалась от слёз, следя за тем, как проворно она скрылась в тени. И нечего было реветь. Подумаешь, насекомое! Я вытерла слёзы и забралась под холодные простыни.

Я хочу домой. Я хочу жить как прежде. Я хочу вернуться назад во времени и целиком изменить день, когда я умерла. Хочу исправить все свои ошибки. Повторяя упражнения для дыхания, я старалась восстановить в памяти прекрасную погоду и сверкающее море. Острую боль в левой пазухе, которую я игнорировала, позволив силе тяжести увлечь меня на морское дно.

Боль нарастала, делалась всё сильнее, независимо от того, сколько бы я ни выравнивала давление в ушах. На критической отметке в тридцать шесть метров рассудок затуманился и возникло жуткое ощущение, будто глаза вылезают из орбит. Я попыталась выровнять давление в последний раз, на этот раз с помощью другой техники. Я знала, что это не лучшая идея, поскольку мне придётся запустить в пазухи морскую воду. Наш тренер недаром строго-настрого запретил использовать такой приём. Произошла последовательность ужасных ошибок, которые не следовало совершать. А потом всё вышло из-под контроля.

Память перескочила на видео из интернета, только вместо смартфона оно прокручивалось в голове. Мой раскрытый рот и тусклые рыбьи глаза. Вода плещет вокруг лица, рябит на подбородке. Розовая пена. Крики.

Адди, на которую я смотрю, их не слышит.

Я их не слышу.

Я не слышу.

Я ничего не слышу.

* * *

Позже, когда мой матрас промок от пота, на край кровати присела мама. Она провела пальцами по моим влажным волосам, распутывая пряди и напевая странную песню, которую я никогда не слышала.

— Дай мне попить, пожалуйста, — пролепетала я.

Она не ответила, я протёрла глаза и всмотрелась в темноту.

Это не мама сидела на кровати. Молодая женщина с гривой вьющихся тёмных волос, обрамлявших такое измождённое и бледное лицо, что оно походило на череп. Я охнула от испуга и села.

Женщина исчезла.