Глава 10
Я проснулась не у себя в кровати, а в лесной чаще: под босыми ногами проминалась влажная земля на тропинке. Прошло уже немало лет с тех пор, как я в панике просыпалась не у себя в спальне или не помнила, что со мной случилось. Руки машинально потянулись к образку, гоняя его вдоль цепочки, пока я старалась смириться с пребыванием в тёмных, таинственно шепчущих зарослях.
«Ааа-ди-ди-ди!» — заливалась птица, хотя ночью ей полагалось спать, и звук был каким-то глухим и потусторонним.
В лунном свете тени зияли чёрными провалами между ярко освещёнными деревьями. Воздух был таким же душным, как днём, и я вся обливалась потом. Джунгли обдавали меня своим гнилостным цветочным дыханием, и вдруг что-то коснулось моего колена. Я с визгом оттолкнула это от себя. Жирный жук, недовольно жужжа, шлёпнулся на землю и зарылся в листву, синевато блеснув надкрыльями.
От ужаса мои внутренности сжались в тугой комок. Я понятия не имела, в какой стороне дом и как туда попасть.
«Не кашляй. Просто дыши!»
Я не впервые испытывала панику, ведь это совершенно естественная человеческая реакция на опасность, а фридайвинг — чрезвычайно опасный спорт. Но с годами я научилась жить с этим страхом, отстраняться от него в момент погружения. Чтобы двигаться вперёд, несмотря на него, но вместе с ним. «Оседлай свой страх», — как-то посоветовала мне Миа, и сейчас этот совет был очень кстати.
В кустах замелькали новые вспышки голубого света: их мерцание складывалось в размеренный ритм.
— Адди, — шёпот донесся с порывом ветра.
— Кто здесь? — Я двинулась было на звук, но остановилась, когда заметила, что голубые жуки-светляки следуют за мной.
При безопасном свете дня я нисколько не сомневалась, что Билли разыгрывает меня, старается заставить поверить в призраков, но сейчас моя уверенность поколебалась. В этом потустороннем лунном сиянии казалось возможным что угодно. Я старалась не углубляться в размышления о том, почему семья Билли не рискует гулять по ночам и что из этого следует. Содрогнувшись так, что клацнули зубы, я резко сменила направление, и жуки сменили его следом за мной. Скрестив руки на горевшей груди, я понеслась по тропинке, и жуки вились роем надо мной и вокруг меня, путаясь у меня в волосах, задевая голые руки и плечи своими жёсткими маленькими телами.
Тропинка пошла вверх, и что-то массивное замаячило впереди — хоть бы это оказалась лестница к нашему дому! Я не смела поверить в такую удачу. Отмахиваясь от жуков, я ринулась вперёд, но споткнулась о корень и упала. Колени впечатались в гравий и землю. Жжение в груди сделалось нестерпимым, грозя закончиться взрывом, но я уже вскочила на ноги. Я не могла позволить себе остановиться. Мне нужно было двигаться дальше, невзирая на страх. Сияние луны стало ещё ярче, ещё белее. И еле различимо где-то вдалеке запели струны арфы.
То, к чему я бежала, оказалось не лестницей — просто над лесом торчала ещё одна скала. И это не была дорога домой. Жуки все разом опустились на землю и поползли по скале, выстроившись в цепочку. Я никогда не видела, чтобы жуки так себя вели, и в памяти зазвучали слова Билли о том, что на острове Евлалии нет ничего нормального. Ни жуков, ни растений — я могла лишь надеяться, что последние не тянутся ко мне своими жадными побегами, пока я не вижу их в темноте.
«Дыши, Адди. Просто дыши».
У меня было два варианта: следовать за этими ненормальными голубыми светляками или развернуться и отправиться в лес, наполненный пением сломанной арфы. В общем, особой разницы тут не было. Остров не такой уж большой: если мне удастся долго идти по прямой, я рано или поздно доберусь до океана, а потом по берегу вернусь домой.
Я была напугана, но нам с моим страхом удалось подняться на скалу. Она оказалась сухой и пыльной, и мелкие камешки крошились у меня под руками. Воздух стал прохладнее, и я с жадностью наполняла им лёгкие, несмотря на боль. За вершиной скалы стал слышен негромкий плеск, и когда я туда поднялась, луна вышла из-за облаков.
Я стояла над сенотом, гладким как зеркало и излучавшим загадочный сине-зелёный внутренний свет. Звуки арфы внезапно пропали. Ноги сами понесли меня вперёд, я застыла, буквально цепляясь пальцами ног за край скалы. Здесь было совсем неглубоко, от силы пятнадцать футов. Но если я нырну, то могу просто не захотеть вернуться на поверхность. От пота защипало в уголках глаз, и когда я зажмурилась, словно наяву ощутила нежные поцелуи этой волшебной воды на своей коже.
«Ааа-ди-ди-ди!»
Даже птицы хотели, чтобы я нырнула.
Но я не должна была этого делать.
«Ааа-ди-ди-ди!»
Я раскинула руки, как крылья, и прыгнула.
Лес остался позади, и лунный свет смазался, когда я пробила поверхность воды в сеноте. Я стремительно опускалась, и пузырьки воздуха щекотали кожу и волосы, и всё кругом стало синим, синим, синим, и от чувства, что я вернулась домой, сладко защемило сердце. На втором метре глубины погружение замедлилось, и меня мало-помалу стало выталкивать на поверхность, но я сопротивлялась, работая руками: мне совершенно необходимо было задержаться хотя бы ненадолго. И пузырьки устремились к поверхности без меня.
Ещё полминуты, и я поднимусь. Потревоженная поверхность воды пошла серебристой рябью. И то ритмичное биение, которое я почувствовала этим днём, сохранилось — оно даже казалось сильнее теперь, когда я погрузилась в воду, — и я представила себе, что это должно быть похоже на утробу. Слегка пошевелив челюстью, я выровняла давление. Это было так просто. Ни малейшей боли. Я в безопасности.
Ещё полминуты.
Я не хотела возвращаться в липкий воздух, где меня терзали боль в склеившихся лёгких и издержки маминого медового месяца, но мне следовало бережно обходиться со своим телом, чтобы выздороветь. Я расслабила руки и позволила миру вернуть меня наверх.
Сделанный мною вдох был первым свободным вдохом за все последние недели. Это могло быть случайностью, но я вдохнула опять — и снова не ощутила боли. Оказывается, я уже забыла это ощущение, это простое действие, бессознательно совершаемое нами тысячи раз за день, но едва не стоившее мне жизни. Баламутя воду, я дышала и дышала без конца, заново открыв это чудо, пока не расхохоталась.
Кто-то откашлялся у меня за спиной, и я резко обернулась. У кромки воды стоял высокий парень с пепельными волосами и искренней, немного смущённой улыбкой. На Шоне были надеты те же самые тёмные шорты, и лунный свет выгодно подчёркивал ширину его плеч, что я старалась не замечать.
— Как водичка? — спросил он.
— Невероятно! — Моя кожа пошла мурашками после этой купели с её волшебной пульсацией и совершенства тропической ночи.
— А я искал тебя на пляже, — голос Шона звучал спокойно, в нём не было ни капли грусти, свидетельницей которой я стала накануне. Он шагнул в воду, и я ничего не смогла с собой поделать: улыбнулась до ушей. Он снова хотел меня увидеть!
— Я вообще-то забрёл сюда случайно, — добавил он.
И кивнул так, словно это самое обычное дело — такие встречи среди ночи. Сверкающая вода поднялась до его плоского живота, и я не в силах была заставить себя не пялиться на него. Пришлось лечь на спину и любоваться звёздами. Может, в итоге эти две недели окажутся не настолько отстойными, как я боялась.
— Ты чувствуешь, как в воде что-то… пульсирует? — спросила я и положила на поверхность ладонь, чтобы лучше ощутить странное биение. Шон кивнул:
— Да, это ещё одна странность этого острова. И мне она нравится.
— Мне тоже, — призналась я.
— Билли тебе рассказал, что это за место?
— Он привёл меня сюда днём. — Я помолчала и добавила: — Понимаю, что здесь не положено нырять, но я опустилась всего на пару секунд. Не больше минуты. Ну ладно, полторы минуты максимум.
— Не бойся, я тебя не заложу, — рассмеялся Шон.
— Это какое-то чудо, — сказала я. — Я чувствую себя здесь чудесно. У меня были… поражены лёгкие, и мне запретили задерживать дыхание даже на минуту. Но я просто нырнула и не собиралась погружаться, но ничего не болело, и я задержалась под водой, совсем чуть-чуть. А когда вынырнула — словно заново родилась. Словно выздоровела. Это всё кажется нереальным, вроде как такого вообще не должно быть. Прости, я, наверное, несу полную чушь?
— Вовсе нет, — сказал он.
— Ну, по крайней мере мне так кажется. — Я набрала полную грудь воздуха и с наслаждением выдохнула. — Я уже не помню, когда могла так сделать.
Шон подплыл ближе. Его руки двигались в воде вокруг меня.
— Знаешь, почему здесь запрещено нырять?
— Билли рассказал мне о подводных пещерах и туннелях, — сказала я. — Я не очень разбираюсь в дайвинге в пещерах, но это опасно, потому что человек может заблудиться или застрять. И ещё сам воздух в пещере может оказаться ядовитым.
— Это только часть причин. Другая часть заключается в том, что в этой воде люди вообще не чувствуют боли.
— Что? — Сперва я подумала, что это ерунда, но пощупала ссадину на колене и убедилась, что он прав. Ссадина никуда не делась, но боли не причиняла. Я снова почувствовала себя как во сне, но теперь даже щипать себя за руку было бессмысленно: боли-то я не почувствую!
— Этот остров полон тайн, которые никто не может объяснить. — Лицо Шона на миг помрачнело.
— Похоже на то. — Я подплыла ближе. — Сегодня я так раскашлялась, что капли крови упали на ступеньку, и могу поспорить, что именно на этом месте за каких-то три секунды выросла лоза.
Я почувствовала себя глупо, едва слова сорвались с моих губ. Это было на грани безумия: признаться кому-то в том, с чем я столкнулась. Но Шон лишь ухмыльнулся уголком рта и сказал:
— Похоже, остров принял тебя за свою.
И этот его ответ на грани безумия породил новую волну мурашек у меня на коже.
— По крайней мере, — продолжал он, — теперь ты понимаешь, почему здесь запрещено нырять. Опасность заключается в том, что человек может не почувствовать, что задыхается.
— Кое-кто хорошо знает свои возможности, — буркнула я.
— Я тут ныряю с тех самых пор, как мы сюда переехали, — рассмеялся Шон, — и ничего не случилось.
— Билли не говорил, что ты, оказывается, фридайвер, — заметила я, гадая про себя, почему тот утаил от меня столь важные сведения о брате.
— Вряд ли я могу считаться фридайвером, — возразил Шон. — Я занимался подводной охотой, но до тебя мне, конечно, далеко.
Я бы могла показаться слишком наглой, если бы согласилась, но, скорее всего, это правда. По крайней мере, когда-то было правдой.
— Ну и как там, внизу? — стоило большого труда не выдать терзавшее меня волнение.
— Чудесно, — тёмные глаза Шона блеснули восторгом, — абсолютная видимость. Как в другом мире.
Я всмотрелась в мерцающие глубины и поняла, что он прав.
— Может, я погружусь ещё на минутку.
Врачи в один голос твердили, что пока не прекратятся кровотечения, мне опасно задерживать дыхание надолго, но разве минута для меня — это долго? И даже если они правы, я готова была отвечать за свои поступки, если это цена за пребывание в прозрачной сияющей глубине.
— Хочешь, чтобы я тебя страховал? — Улыбка Шона стала шире. — Я сумею сделать тебе искусственное дыхание, если потребуется скорая помощь.
При одной мысли о том, как его рот накрывает мой, мне сделалось жарко.
— Ни о какой помощи речь не идёт, ведь я погружусь всего на минуту.
— Конечно. — Он подплыл ко мне вплотную. — Минута — это ничто.
Мне не следовало этого делать. Действительно, мне не следовало нырять, даже если я не чувствовала боли и всё моё тело звенело от красоты этого потустороннего места. Я должна была попрощаться с Шоном и вернуться домой, но наши пальцы соприкоснулись под водой, и моя кожа запылала, несмотря на окружавшую прохладу.
— Ладно, — сказала я. — Тогда вперёд!
